К достижению цели
Шрифт:
Первый и последний раз встречался я за шахматной доской с Р. Фишером. Сыграл он черными защиту Грюнфельда (вариант Смыслова). Там давно у меня было заготовлено одно продолжение, которое ставило перед черными трудные задачи. Пришлось вспомнить все тактические тонкости — Фишер действовал по моему анализу, но вот неожиданность: семнадцатым ходом Фишер мнимой жертвой ферзя выиграл пешку — это я проглядел при анализе!
По существу, оценка позиции не менялась — белые и здесь могли сохранить перевес. Но просчет меня обескуражил, и я быстро получил проигранный конец без пешки. На 38-м ходу Фишер в спешке сделал шаблонный ход — это меня заставило насторожиться. Контроль прошел, но Фишер продолжал игру (у него был запас времени), всем своим видом показывая неудовольствие
Фишер ночью спал и при доигрывании в западню попался — у молодого человека в глазах появились слезинки. Подошел я к капитану Л. Абрамову и успокоил его — ничья. Фишер подбегает к судье Лилиан Боневой и протестует — Ботвиннику, де-мол, подсказывают... Когда партию кончили, Фишер все же пожал руку и белее полотна вышел из зала.
После нашей встречи с Фишером осенью 1962 года я опубликовал обстоятельный анализ этого ладейного эндшпиля, где доказывал, что даже если бы Фишер не попался в ловушку, партия все равно закончилась бы вничью.
В 1969 году в сборнике своих партий Фишер полностью перепечатал мои примечания к этой партии, но, продолжив мой анализ, доказал, в свою очередь, что он должен был бы добиться победы.
Зимой 1976 года М. Юдович (старший) прислал мне заметку американского гроссмейстера Л. Эванса об этом эндшпиле (он помогал Фишеру писать упомянутую книгу) с просьбой высказать мнение об анализе Фишера.
Посидел я часик, продолжил анализ Фишера и как будто нашел, что Фишер неправ — не было у него выигрыша. Дал я эту позицию для анализа слушателям детской шахматной школы: 13-летний Гарик Каспаров (из Баку) нашел еще один путь к ничьей!
Да, шахматный анализ — дело хитрое...
На сей раз в отборе победил Петросян — очередной матч весной 1963 года. Если ранее я сомневался, надо ли играть реванш, то сейчас уже подумывал об отказе от дальнейшей борьбы за первенство мира. Увлекала меня работа над шахматной программой для ЭВМ, но не знал, с какой стороны приступить к задаче. А раз пока не знал, то решил играть!
Матч играл я неудачно. Определенный отпечаток на мое состояние оказал инцидент в пятой партии. При начале доигрывания (партия была отложена в выигранной позиции для Петросяна) судья Голомбек (Англия) вскрыл конверт и, взглянув на бланк белых, сделал за Петросяна проигрывающий ход. Тот энергично протестует; тогда Голомбек пожал плечами и сделал ход, на котором настаивал мой противник.
После поражения я обратился к Голомбеку за разъяснениями (по кодексу, если судья сомневается в том, какой ход записан, за нечеткую запись хода засчитывается поражение). Голомбек ответил, что запись действительно была неясной, но он не согласен с таким толкованием кодекса. Я разъярился; этот юридический вопрос был решен, когда я был еще юношей. Обращаюсь к главному арбитру Штальбергу — тот поддержал позицию своего коллеги.
Тогда я потребовал фотокопию бланка. Копия была дана спустя неделю; всю неделю я нервничал и успел проиграть еще одну партию. Но неприятность состояла в том, что, хотя Петросян и записал ход неточно, никаких сомнений в определении записанного хода быть не могло, и при доигрывании Петросян протестовал с полным основанием.
Огорчили меня мои старые друзья — судьи матча; так я и не могу понять — чего ради они создали этот беспочвенный конфликт? Ценой больших усилий уравнял я счет в матче после четырнадцатой партии (2:2). Но все же не смог я приспособиться к непонятному стилю Петросяна, проиграл в дальнейшем еще три партии и со счетом 2:5 при 15 ничьих потерпел поражение в матче.
Петросян обладает своеобразным шахматным талантом; как и Таль, он не стремится играть «по позиции» в том смысле, как это понимали ранее. Но если Таль стремился получать динамичные позиции, то Петросян создавал позиции, где
события развивались как бы с замедленной съемкой. Нападать на его фигуры трудно: атакующие фигуры продвигаются медленно, они вязнут в болоте, которое окружает лагерь фигур Петросяна. Если наконец удается создать опасную атаку, то либо уже мало времени, либо действует утомление. Необходимо отметить еще высокую технику Петросяна в реалит зации позиционного преимущества для того, чтобы понять силу нового чемпиона. Видимо, и не столь плоха уж была моя спортивная форма: три месяца спустя на Спартакиаде народов СССР я набрал 8 очков из 9 возможных! ,К сожалению, Петросян никогда не был исследователем; у таких шахматистов 40 лет — опасный возраст. При неизбежном снижении счетных способностей тускнеет и талант — если его не шлифовать!
–
С того дня, как мы с Флором беседовали с чемпионом мира Алехиным в Карлтон-отеле в Амстердаме, до поражения в матче 1963 года прошло без малого четверть века. Внушительный срок — 25 лет жизни было отдано борьбе за высший шахматный титул. Теперь больше времени можно будет отдавать проблеме искусственного шахматиста.
Но сначала — электротехническая задача. АС-двигатель был «почти» готов: был, собственно, двигатель, датчики, регулятор — не было < лишь исполнительного органа, экономного преобразователя частоты. Куда мы ни обращались с просьбой — изготовить или помочь в изготовлении тиристорного преобразователя (с диапазоном выходной частоты 0—15 Гц), — всюду встречали отказ. Более того, нам объясняли, что это и сделать нельзя. И решили мы делать преобразователь сами.
К тому времени подобрался неплохой коллектив сотрудников. С весны 1964 года группа была реорганизована в лабораторию. На разработку и доработку преобразователя ушло несколько лет. Идеи, положенные в основу его, оказались удачными. В диапазоне частот О—15 Гц преобразователь выдавал безынерционно управляемый синусоидальный ток.
Вскоре я предложил метод, Который позволял в статическом режиме полностью управлять работой машины. Это дало основание дать машине новое название — управляемая машина переменного тока.
Ю. Шакарян (читатель его, вероятно, помнит — он стал опытным научным работником) систематизировал проведенные разработки и сравнил их как со старыми работами зарубежных электротехников, так и с работами советских специалистов в области автоматического регулирования, в частности, с идеями профессора Щепанова. Шакарян показал, что предложенный мной метод повторяет метод немецкого электротехника Зейца, опубликованный им в 30-е годы, и является разновидностью так называемого инвариантного регулирования. Впоследствии выяснилось также, что параллельно и независимо друг от друга эти разработки велись не только в нашем институте, но и в фирме «Сименс» (ФРГ), в шахматном клубе которой я давал сеанс одновременной игры в 1958 году после Олимпиады в Мюнхене.
АЛГОРИТМ ИГРЫ В ШАХМАТЫ
Гора свалилась с плеч — с борьбой за первенство мира было покончено. Правда, я выступал в соревнованиях еще семь лет, но это было сравнительно легким Делом, ибо с 1963 года я во много раз сократил свою исследовательскую работу в области шахмат; больше стало времени для поиска алгоритма игры в шахматы.
В августе я снова сел за доску — была Спартакиада народов СССР. Играл легко и успешно. В конце года сыграл в небольшом турнире в Амстердаме, и также успешно. Однако главная забота была об алгоритме.
Как я ни ломал голову, ничего придумать не мог, раза два почувствовал, что помираю... Приходилось отдыхать. Затем принял решение записывать свои мысли, и это оказалось весьма важным!
В феврале 1964 года почувствовал, что дело пошло, начал задачу «видеть». Так я решаю любую задачу — этот метод работы, вероятно, характерен для шахматиста. Шахматист всегда видит позицию не только ту, что на доске, но и ту, что в варианте, то есть он видит вслепую. Думаю, что эта способность видеть вслепую должна быть у всех крупных шахматистов: это своего рода зрительная память.