Кафе на 5-ой авеню

Гермиона вздохнула. А ведь и она была когда-то почти такой. Чего только стоит ее идея с освобождением эльфов!? Это потом, изучив литературу, она поняла, насколько была не права. Да и вообще... жизненный опыт больше не давал ей возможности мыслить шаблонно.

Неожиданно, она почувствовала что-то, что терлось о ее ноги.

— Что, Глотик? Тоже не спокойно? — спросила она котяру и взяла его на руки, прижав к себе и зарывшись в его шерсть, — вот и мне тоже. Мы же… подумать только… не были там уже двенадцать лет. А сердце ноет. Что-то будет, помяни мое слово. Что-то будет, — говорила она, вспоминая первое время, когда они с Гарри только приехали сюда. Ее страх и неуверенность. Попытки Гарри быть взрослее чем он есть и… тоску… страшную тоску по погибшим и по окончательно ушедшему детству.

Вот и сейчас, сидя у себя в офисе, Гермиона вспоминала то, как им с Гарри пришлось в очередной раз справляться… с одной сторон вполне ожидаемой, а с другой, совершенно непонятной проблемой.

center***/center

Ночь на 10 мая 1998 года

Гермиона не могла заснуть. Не потому что кровать была неудобной, нет. Наоборот, она была мягкой и приятной. К тому же, она давно не чувствовала себя в такой безопасности, как сейчас. Даже дома у Корнелиуса она держала палочку под подушкой на всякий случай, хотя Гарри клятвенно обещал ей, что в этом доме им ничего не грозит.

Гермиону одолевали тревожные мысли. Она не знала своего будущего. Глупый, бессмысленный срыв сегодня днем, приведший к неожиданному признанию Гарри его планов по ее поводу (не то, чтобы она была против) был вызван именно чувством неопределенности. Ну и моральной усталостью от всего того, что свалилось на них за последний год, смешанной со страхом от того, что ей скоро предстоит предстать перед родителями. Примут ли они свою блудную дочь? Не откажутся ли? Гермиона слабо разбиралась в психологии, но… почему-то была уверена, что ей будет очень… очень трудно вернуть их. Не магически. А по-человечески.

К тому же, ее мучили кошмары, из-за чего она просто боялась засыпать. Ведь почти каждую ночь она просыпалась в холодном поту, после того, как перед ней проходили лица тех волшебников и волшебниц, простых маглов и магических существ, чьи трупы и смерти она видела за время их с Гарри скитаний. Раз в неделю она пила зелье Сна без сновидений, строго соблюдая безопасную дозировку, чтобы хоть как-то выспаться, но упорно молчала, не рассказывая об этом ни Гарри, ни Корнелиусу.

Ей было плохо. Ей был нужен психолог. Впрочем, как и Гарри. Его гиперопека, постоянное желание защитить… это было необычно. Да приятно, но не слишком характерно для ее… наверное, все-таки, парня. Это было странно, воспринимать Гарри именно так, но… видимо и любовь у них будет не как у всех. Но это не отменяло того, что им обоим нужна была помощь.

— Ааааа! — неожиданно, Гермиона услышала крик! Она, даже не натягивая халат, как была, в ночнушке, схватила палочку и выскочила в зал. Но никого не было! Только лишь Гарри, лежавший на раскладушке, который… тяжело дышал?

Гарри было плохо. Очень плохо. Он видел страшный, неприятный… и, видимо, очень реальный кошмар, потому что он словно метался туда сюда, дергаясь всем телом и что-то бормоча!

— Нет. Нет. Нет, — говорил он словно в бреду, не способный проснуться, — не трогайте ее. Не трогайте ее! Прошу! Возьмите меня! ВОЗЬМИТЕ МЕНЯ! — кричал он во сне. Гермиона не выдержала и подбежала к лежанке. Села у Гарри и резко обняла его.

— Гарри! Гарри спокойно. Спокойно. Я с тобой. Я с тобой. Спи. Спи милый. Спи, — она говорила и говорила, прижав его к груди, целуя его в висок и лоб, лаская его лицо и голову, пока наконец-то Гарри не затих, доверчиво прижавшись к ней и не обняв ее в ответ. Гермиона же вздохнула. Ей тоже снились кошмары. Но такого еще не было. Видимо, у странного, такого взрослого поведения Гарри было больше оснований, чем банальная ответственность за то, что он втянул ее в очередную авантюру.

Она посмотрела на его лицо, лежащее у нее на плече. Сколько разницы между той гримасой боли и отчаяния и умиротворением, что она видела сейчас? Что же… хоть на что-то она оказалась годной. Если благодаря ей, он будет хорошо спать, то значит она не зря ест свой хлеб.

Хлеб. Надо найти подработку. Гарри — парень обеспеченный, на она говорила абсолютно всерьез о том, что не желает сидеть на чьей-либо шее, пускай она и принадлежит ее, может быть, будущему мужу.

— Что… что со мной? — сипло спросил Гарри, неожиданно для Гермионы. Затем открыл глаза и удивленно посмотрел на нее, — Ми-Миона? А ты… здесь… как? — он был явно дезориентирован.

— Ты кричал. Наверное, тебе приснился кошмар, Гарри, — она говорила и… странно, но она не чувствовал смущения от того, что сидела в одной тонкой ночнушке и позволяла Гарри себя обнимать.

— Кошмар? — спросил Гарри и, видимо, вспомнив его, закивал, — да. Это был кошмар, — его голос стал тверже, а взгляд осознание.

— Что это было? Расскажи мне. Тебе станет легче, — говорила она переместившись так, чтобы его голова оказалась на ее коленях, а Гарри… положив ее на них, посмотрел на нее снизу вверх и вздохнул.

— Она мучила тебя. Я не видел этого, но… я помню, как ты кричала. А я стоял посередине комнаты с опухшим лицом и не знал, куда себя деть, — говорил он, а Гермиона поняла, что, видимо, Гарри вспомнил «тот» день в Малфой-меноре, — прости, — неожиданно, она почувствовала влагу на ноге, — прости меня. Прости! — Гарри плакал. Плакал второй раз на ее памяти. Плакал и бормотал извинения в том, в чем он совершенно не был виноват.

— Ты не виноват, слышишь, — говорила она максимально уверенным, твердым голосом, — это мой выбор, запомни. Мой! — говорила она, а по щекам текли слезы. Она сама плакала. Впервые, с Битвы за Хогвартс. Даже странно, с ее-то плаксивым характером. И… это было замечательно. Это было нужно. Может быть они сами со всем разберется и не надо будет идти к психологу и думать, как иносказательно рассказать о своих проблемах? Ведь психология, это не сложно, да?

Тем временем, Гарри посмотрел на нее и, выдохнув, неожиданно сказал.

— Полежи со мной, пожалуйста, — попросил он ее сипло и Гермиона, помедлив секунду и стерев свои слезы рукавом, легла на лежанку, прижавшись к Гарри и положив голову ему на грудь. Она вытерла своим рукавом слезы Гарри и, обняв его, почувствовала слабость. Постепенно, убаюканная стуком его сердца, Гермиона уснула, не заметив, что и Гарри заснул за секунду до нее.

tabКошмаров в тот день они больше не видели.

center***/center

Гермиона стерла набежавшую от воспоминания одинокую слезу и почесала Глотика за порванным ушком. Да, это было… хорошее время. Она все еще не нашла Живоглота, она все еще не вернула родителей, но… ей было хорошо. Впервые Моргана знает сколько лет ей был действительно хорошо. К тому же кто знал, что желание в очередной раз помочь Гарри и себе обернется получением диплома и защитой степени?

Гермиона усмехнулась. Видимо, правду говорят, что Поттеров оберегает сама Судьба. А она, как ни крути, тоже стала Поттер. Не тогда когда вышла за Гарри, а гораздо раньше. Когда согласилась вновь, как и много раз до этого, пойти за ним. Да чего уж там, выбор был сделан еще в школьном туалете, когда Гарри с Роном спасли ее от тролля. Тогда она обещала, что будет с ним до конца. С единственным человеком, кроме собственных родителей, кому было на нее не плевать.

Кстати о родителях!

Гермиона вновь взяла в руки сквозное зеркало-смартфон и набрала номер. Вздохнула, когда послышались гудки и улыбнулась, когда на той стороны линии услышала знакомый с детства женский голос.