Как познается Бог. Книга 1. Автобиография учёного, изучавшего Бога

Этого-то и хотел от меня сейчас Он.

Но что делать с изуродованным и не способным к жизни телом? Уже четыре месяца после нападения непрерывная боль не покидала его. Как, например, стоять, сидеть или лежать, если любое шевеление позвоночником или просто давление на него вызывало острую боль?

Четыре месяца я мечтал только об одном: скорей бы умереть!

И Бог пошёл мне навстречу: дал возможность пройти через клиническую смерть.

Это случилось от передозировки одного из лекарств.

Я вдруг ощутил себя огромным сгустком белого света высоко над телом. С телом пока сохранялась связь. После нескольких маятникообразных колебаний — связь с телом оборвалась, и я перенёсся в глубинный слой Царства Святого Духа и слился с Ним. До Обители Творца, где я уже бывал многократно прежде в медитациях, оставался всего один шаг — в соседний эон. Но этот шаг я сейчас сделать не мог: ведь человек после кончины тела попадает в ту пространственную мерность, к которой он именно привык, ещё имея тело. В Обитель же Отца я входил, но она ещё не стала моим Домом.

Да, я был встречен — в глубокой Божественной Любви и Покое. Но ведь не в Святого Духа я стремился, а в Бога-Отца!..

И я приложил сверхусилия, чтобы вернуться из этой только что страстно желанной смерти — снова в наполненное болью тело…

Несколько позднее я умирал снова…

* * *

Шли месяцы. Я продолжал учиться, всё глубже осваивая новую для себя роль монаха-затворника. И всё теснее сливался с Творцом.

В конце концов для меня стали реальностью, хотя и не столь пока прочной, как хотелось бы, — состояния, о которых Иисус говорил такими словами: “Я — в Отце, и Отец — во Мне”.

Тогда Бог дал мне возможность ещё раз испытать себя в смерти.

В этот раз смерть случилась на фоне сильнейшей боли в позвоночнике, летнего зноя и чрезвычайной усталости от медитаций.

Я положил своё тело на кровать, чтобы отдохнуть, — но вдруг провалился ниже и в многомерную Глубину Абсолюта. Раздался грохот, как от реактивного самолета, преодолевающего “звуковой барьер”. Ощущение было такое, что этот грохот сопровождал разрыв как бы плёнки, отделявшей Творение от Творца. И я оказался в полном Слиянии с моим Любимым…

… А на следующий день исчезла боль в спине, которая не поддавалась до этого никаким физиотерапиям, втираниям и пранайамам. Я даже растерялся: за семь месяцев отвык жить без боли.

… Но вдруг заболел сустав большого пальца на ноге. Вспомнил: ночью во сне почему-то стукнулся ногой об стену комнаты…

— Господи! Это-то зачем?!

— Выходить из дома тебе теперь нельзя, сам понимаешь… Садись, пиши книгу!

И я сел писать то, что вы сейчас прочитали.

* * *

“Крещением, которым Я крещусь, будете креститься” — говорил Иисус Своим верным ученикам (Мк 10:39).

Так закончилась моя “Голгофа”, к которой я шёл, начиная с той молитвы в Третьяковской Галерее.

Господь помог через меня многим. Затем я был предан и казнён теми, кому посвятил свою жизнь, за кого сражался, кого вырывал из ада.

Я дважды умирал и снова воскресал к жизни в теле.

И, в результате, — достиг Слияния с Отцом.

СТРАШНЫЙ ОСКАЛ СМЕРТИ

Вместо меня тогда навсегда покинула земное тело моя мама.

В первый раз у неё остановилось сердце, когда она насмотрелась на искалеченное ни за что тело сына. Но мне тогда удалось дать ей силы выжить.

Однако её здоровье оказалось надломленным, и она начала угасать.

… Бог тогда загодя вдруг неожиданно сказал мне:

— Я намерен вскоре показать тебе страшный оскал смерти…

Я не понял, подумал на себя — и стал ждать…

Но умирала она. Умирала без боли и прочих страданий, с осознанием того, что уходит, без сожаления об этом, ибо была хорошо подготовлена мной через мои же книги. Раза три она писала мне прощальные записки с благодарностью за заботу.

Но меня она — извела!

Около месяца мне и соседям по коммуналке приходилось прятать от неё даже спички, потому что её обращение с огнём стало совсем неадекватным.

Потом она уже не вставала с постели, но всё время звала меня к себе: например, ей чудилось, что к ней пришли гости, надо одеваться, стол накрывать…

… Я взял всю заботу только на себя — и до, и после её смерти…

… И урну с прахом её тела нёс пешком из крематория на кладбище в сумке на плече — тоже один. Я это ощущал как символическое отдавание ей своего сыновьего долга: она тоже когда-то носила на руках моё маленькое тельце…

… Но что Бог хотел сказать мне той фразой о “страшном оскале смерти”? Ведь внешне выглядело, будто она уходила совсем неплохо: другие умирают несравненно страшней!

Но я Его хорошо понял. Он хотел, чтобы я принял следующее решение: умирать ТАК я ни за что не хочу! Этим Он как бы ещё раз меня “подстегнул”: иди быстрей, пусть для тебя будет ещё более дорога Полная Победа!

* * *

Сатья Саи говорил:

“У каждого человека есть две главных вехи на жизненном пути: Бог — и смерть тела. ”

Но большинство людей не желает об этом слышать, думать и знать…

В Петербурге больше четверти людей умирает от рака.

А ведь этого вполне можно было бы каждому такому страдальцу избежать.

Но они проживают жизни — как несмышлёные дети: работой — считают болтание ногами, сидя на стуле, да игры в мячик…

И ведь не только смерть тела нас поджидает! Но многих — и немощная старость, старческий маразм. Тогда рассеивается даже то немногое, что мы успели накопить за эту земную жизнь в душе…

* * *

Вполне взрослый сын на кухне, как всегда, разогревает себе обед. Подходит старушка-мать:

— Что ты собираешься делать?

— Обедать.

— Скажи громче! Ведь ты знаешь: я плохо слышу!

— Обедать!

— Неужели ты не можешь ответить на вопрос твоей матери громко и внятно… Так — чтобы можно было понять?…

— Обедать!!!

— Как ты смеешь так орать на свою старую и больную мать???!!!

* * *

И ещё по телевизору видел однажды сцену из какого-то спектакля: