Как приручить принцессу

— Кэсс. Прошу.

— Ладно-ладно, ухожу, — фыркнула она и, сделав напоследок глоток чая, нежным движением опустила на стол кружку. — Развлекайтесь, молодожены.

***

Повисшую тишину можно было назвать в лучшем случае неловкой. Лаэрт разбивать лед, кажется, не собирался, так что эту обязанность взяла на себя я.

«Истинная леди должна уметь заполнять паузы, возникающие в разговоре. Ты не рабочая женщина, которая говорит о своем ремесле и детях, ты леди. Погода, искусство, еда — вот три столпа, на которых держатся разговоры высшего общества. Есть еще четвертый — кареты. Можно сказать, что ты вчера целую вечность добиралась до театра, потому что на дороге столкнулись две кареты и весь ряд стоял полчаса, а потом пришлось ехать в объезд. Нельзя говорить, что во всем виновато правительство»

Я знаю все о легких беседах. Не говорить о детях, беременности, реформах, налогах и в целом о политике. Никаких упоминаний старых дрязг. Если дед герцога Лэмбского был повешен пьяной толпой за то, что ввел пошлину на общественные туалеты в своих владениях, ни в коем случае не стоит спрашивать герцога, довольны ли его люди жизнью и нет ли бунтов в его владениях. Итак, легкие беседы это то, что я впитала с молоком кормилицы, однако, с моих губ сорвалось лишь:

— И при этом ты все еще считаешь ее другом?

— Она несколько специфична и…

— И говорит тогда, когда стоило бы промолчать.

Да, возможно, не она одна, но речь ведь сейчас о Кэсс!

— Она очень выручила меня, когда дела пошли плохо. В Кэсс больше сострадания, чем она показывает. Мы познакомились после смерти Мирель. В своей манере Кэсс пыталась сказать, что нам стоит поговорить об этом.

— Чтобы ты опять принялся рычать? Пожалуй, воздержусь. Скажи только одно: я тебе так неприятна потому что я не она? В этом все дело? Ну так ты сам на мне женился. Добровольно. Силком под венец тебя никто не тащил. Ты то холоден, как глыба льда, то вдруг начинаешь оттаивать и превращаться в настоящего мальчика. Морской болезни у меня не было никогда, но даже меня начинает укачивать, понимаешь?

— Дело вообще не в Мирель. Ладно, возможно, в Мирель, но не так, как ты думаешь. И я бы не женился на тебе против собственной воли. Думаешь, меня так просто заставить? Скорее я был зол из-за того что поставил себя и тебя в такое положение, когда дал себе слово больше никогда… — он глубоко вздохнул и выпалил: — Я не знал, что Мирель была влюблена, ясно? Понятия не имел, что она не хочет этого брака.

Мирель Гренотан оказалась хорошенькой молодой девушкой с прекрасными манерами и дивными ярко-зелеными глазами. Семья Гренотан отличалась консервативностью, а потому наедине я с невестой почти не оставался. Даже удивительно, до чего старомодными могут быть некоторые люди, однако, я не спорил. Жена из хорошей семьи могла упрочить мое положение в обществе, и я был намерен делать все по правилам. До сих пор в некоторых кругах я воспринимался лишь как нувориш, выскочка-маг с новомодными изобретениями. Мне нужно было большее. Если я намеревался продолжать работу, необходимо было наладить связи со старой аристократией. От некоторых я мог получить деньги, другие же, как Гренотаны, буквально сидели на залежах диррония — вещества, которое я использовал в разговорнике для достижения более стабильного… Впрочем, я увлекся. Итак, мне нужны были инвесторы и дирроний.

В те времена я еще был амбициозен и лелеял планы по покорению мира своими изобретениями. Правильная жена помогла бы мне войти в нужные круги, не говоря уже о том, что возвращаться в пустой дом я устал. Даже самая вышколенная прислуга не заменит семью. С будущей невестой меня познакомила жена друга. Мирель способна была очаровать любого. Не скажу, что я потерял голову, но и равнодушен не остался. Пришлось пройти через процедуру церемонного ухаживания. В семье Гренотан даже был определенный регламент на этот случай. Во время первой встречи дарят такие-то цветы, во время второй другие, если девушка появится с цветком из твоего букета в волосах, значит, ухаживания приняты и можно пригласить ее на прогулку. Все это было как экзамен у одного из тех преподавателей, что обожают придираться к оформлению письменных работ.

В определенный момент я даже начал ощущать какой-то азарт. В то время я был занят переговорами с потенциальными инвесторами, работой над прототипом ОХЛ и еще полудюжиной проектов. Будь я внимательнее, заметил бы, что ей этот брак так ненавистен, но я не замечал ничего. Наверное, в этом беда любого человека, в том числе и моя. Итак, я не видел, ибо видеть не желал. Если общая картина нравится, к чему присматриваться и искать изъяны в мазках? Картина моего будущего выглядела восхитительно: красивая остроумная женщина в моей жизни и, что немаловажно, в моей спальне, полезные связи, дирроний и проект, который сделает жизни многих людей лучше и превзойдет все, что я делал прежде.

Не пойми неправильно, разговорник мне нравился и это неплохая вещь, но убивала мысль о том, что он не может быть общедоступным. Игрушка для богатых, вот что я изобрел. Эти люди не считали меня ровней, однако мое изобретение могли позволить себе лишь они. Таилась в этом какая-то изощренная злая ирония.

Приготовлениями к свадьбе я не сильно интересовался, оставив это женщинам. Вкус торта и цветочное оформление не играли для меня никакой роли, я, кажется, нащупал нужную нить, начал понимать, как заставить ОХЛ работать.

Это случилось за неделю до свадьбы. Я все никак не выброшу из головы лицо Мирель за тем последним послеобеденным чаем. Ее дуэнья лепетала что-то об атласных лентах, а Мирель смотрела на меня с отчаянием. Наверное, если бы я тогда догадался заставить дуэнью оставить нас наедине, Мирель бы рассказала и все пошло иначе, но… все случилось именно так, как случилось. А может и нет. Едва ли она доверилась бы нежеланному жениху. Я был частью сделки, заключенной между мной и родителями Мирель. Той же ночью Мирель попыталась сбежать и упала с крыши. Разбилась насмерть. Она готова была убежать из дома, бросить все, что имела и всех, кого знала, лишь бы выпутаться из паутины нежеланного брака. В один миг я потерял невесту, дирроний и всяческий интерес к работе. Мой дом мне опостылел. От лиц сочувственно улыбающихся знакомых тошнило. Я не мог выбросить из головы изломанное тело, лежащее на булыжной мостовой. Она была похожа на куклу, брошенную капризным малышом.

— Собственно, так и закончилась моя семейная жизнь, не начавшись, — невесело усмехнулся он. Лаэрт сидел, положив предплечья на колени и склонив голову, словно вся тяжесть мира оказалась на его плечах. Темная щетина тенью лежала на лице, короткие волосы взлохмачены и торчат во все стороны. Ладони то сжимаются в кулаки, то бессильно разжимаются. — После этого я решил, что с меня хватит и оставил магию. Какой в ней смысл, если она не может спасти жизнь? Какой во мне смысл, если я не вижу очевидного? А работа бродячего музыканта — настоящая мечта. Ничего, что могло бы обеспокоить меня или причинить вред хоть кому-то. Шел из города в город, никому не вредил и не давал себе навредить. Простая жизнь. Была... А потом появилась ты. И все сразу же изменилось.

— А дом? — переваривая услышанное, я опустила взгляд и уставилась на собственные руки. Мозоли, царапины, ссадины. Ничего нового, но смотреть на Лаэрта почему-то не хотелось. Злиться на него больше не получалось, но и сближаться не было желания. С брюквой как-то проще, надежнее. Она не предаст и не бросит. Либо вырастет, либо нет. Вот и все. И никакого разбитого сердца.

— Дом? — удивленно переспросил муж, словно, погрузившись в собственные мысли, забыл о моем существовании. Он потер большим пальцем бровь, задумчиво нахмурился, бросил быстрый взгляд на стены, будто они могли измениться за это короткое время. — Ах, этот дом.. Получил в наследство давным-давно, но никогда здесь не жил. Собственно, и не собирался, разве что, когда нужно было подумать, приходил сюда. Наверное, поэтому тебя сюда и привел: знал, что нужно много обдумать.

— И как, обдумал? — фыркнула я. Тоже мне, великий мыслитель.

— Я хочу, чтобы ты понимала, Эйлин: я сделаю все, чтобы обеспечить твое будущее и создать условия, к которым ты привыкла.

— Нет уж, спасибо. Предпочту оказаться как можно дальше от условий, к которым привыкла.

— В любом случае, этот дом не место для тебя. Решвин заплатил мне достаточно, чтобы можно было купить особняк в городе. Хочешь — здесь, а нет — так переедем куда-нибудь в другое место.

Он пожал плечами, будто говоря «мне все равно, дорогая, все будет так, как ты захочешь». Я быстро отвела глаза от широких плеч, полурасстегнутого ворота рубашки, крепкой груди. Не хватало еще глазеть на собственного мужа. Не до того мне. Надо брюкву поднимать, дом в порядок приводить, платье себе новое покупать. Мечтать о сказочных принцах и королях оставлю другим. С эстетической точки зрения мой муж хорош. Даже когда весь взлохмаченный, под глазами еще чернеют круги, а по предплечьям вьется цепочка синяков.