Как приручить принцессу

Нет, лес — единственный безопасный вариант. Среди деревьев можно затеряться, а всадник там не проедет. Пешком же Дроздобород будет долго меня искать.

Все эти размышления заняли у меня буквально долю секунды. Удивительно, на что способен разум в критических обстоятельствах. Решение было принято, оставалось только последовать ему.

Я бежала и бежала. Шум в ушах надежно отгораживал меня от всего мира. Лишь собственное сердце, бешено колотящееся в груди, и больше ничего. О том, что буду делать дальше, я не думала. Бежать в другую страну? Скрываться всю жизнь в лесу? Просить помощи у… а у кого я могу просить помощи? Идти с повинной к отцу? Возьмите меня обратно, ваше величество, я помню, что вы выгнали меня, как блохастую собаку, но теперь я буду хорошей и сделаю все, что вы скажете. Лучше отправлюсь на юг в королевство принцессы Зубелии. Возможно там, в стране удивительных фруктов и ярких летящих платьев, я смогу быть счастлива? Даже если нет, мне будет безопаснее в королевстве, правителя которого я не оскорбляла. Вспоминая тот жуткий день сватовства, могу сказать, что таких осталось не так уж много.

Окончательно выдохшись, я рухнула на ковер из сухих иголок. Легкие горели огнем, а ноги дрожали. Хоть я и стала крепче за время своей самостоятельной жизни, к бегу мое тело все же не предназначено.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Как же хорошо просто лежать и дышать. Из последних сил я смогла заползти под какой-то куст, где и улеглась, скрючившись. Больше не могу.

— Хм, — глубокомысленно заметил кто-то над моей головой. Слишком глубокомысленно для Дроздоборода.

— М? — вяло спросила я, не открывая глаз. Больше не могу. Вот не могу и все тут.

— Лаванда недалеко от твоего дома расцвела.

— Что? — от удивления я даже приподнялась на локтях, чувствуя, как каждое движение отзывается болью. От глупой мысли о том, что бежала ногами, а болит теперь все тело, я нервно хихикнула. — При чем здесь лаванда, Меллариус?

Солнце уже почти село и в прохладном полумраке леса я с удивлением и скрытой радостью всматривалась в лицо пчельника. Прошло уже несколько часов. Если Дроздобород отправил на мои поиски всю королевскую конницу и всю королевскую рать, широкая общественность уже может знать, что разыскивается девушка восемнадцати лет, глаза синие, волосы светлые. А если за мою персону еще и объявлена награда, как за преступницу, покусившуюся на бесценное королевское тело, то пчельник может оказаться совсем не на моей стороне. Он, конечно, живет в лесу и общается в основном с пчелами, так что, на первый взгляд, золото ему не нужно, но министр финансов всегда говорил, что ради денег… да ради денег люди готовы на многое.

— Твой друг сказал пчелам, что ты попала в беду.

— Мой… мой друг? — сердце в груди подпрыгнуло куда-то вверх. Будь у меня деньги, точно пошла бы к врачу, такие коленца для органа, перекачивающего кровь, неприемлемы. Впрочем, к лестерусу врача. Диглан! Диглан здесь! Он нашел меня!

О, небеса! Диглан здесь! Вот теперь-то все пойдет лучше! До этого момента я даже не осознавала, насколько соскучилась по нему, насколько мне недоставало его надежности и верности, кого-то, кто знал меня почти всю жизнь. Частичка прошлого в этом новом странном мире, точка опоры среди хаоса, в который превратился каждый мой день.

— Где он? — почти теряя разум от восторга, спросила я, высматривая темноволосую макушку за плечом пчельника. Как же мне не хватало этих насмешливых серых глаз и язвительных шуток.

— Да улетел куда-то, — пожал плечами Меллариус. — Ему же детей кормить.

— Детей? — озадаченно переспросила я.

— А ты разве не знала? Дружок-то твой отец. Полное гнездо птенцов.

— Ласточка? — каркнула я, ощущая горечь разочарования на языке.

— Ласточка, — подтвердил Меллариус. — Бедолага не знал, к кому обращаться. Птиц ведь мало кто понимает в наши дни.

— Так он самец? — почему-то именно эта мысль показалась самой дикой в текущей ситуации. Не выдержав напряжения безумно длинного дня, я расхохоталась. Полулежа на земле, я тряслась от смеха, а слезы стекали по щекам и затекали в уши. Было щекотно и еще более смешно. На меня напал король, потерявший разум от упоминания о том, что он не очень-то король; я бежала целую вечность, пока не оказалась в лесу, один лестерус знает где; Диглан, в присутствие которого я уже почти поверила, по-прежнему далеко; моя подружка-ласточка оказалась самцом.

Озадаченный Меллариус присел рядом со мной.

— Он довольно сильно привязан к тебе. Пчелы сказали, что твой приятель очень взволнован. Я птиц не понимаю, для этого особый талант нужен, но твари земные все друг с другом общаться могут. Вот и дошла до меня весточка. Пчелы же сказали, где тебя искать. Посиди, поплачь немного, а потом отведу тебя домой.

— Мне нельзя домой. Там Дроздобород, — выдавила я между приступами смеха.

— Так мы к тебе домой и не пойдем. У меня останешься. Вот уж где точно искать не станет никто. Даже этот твой Дроздобород.

— Он, между прочим, король.

— Да хоть отец солнца и звезд.

— Знаешь, я сейчас не очень безопасная компания.

Сказала и замерла. В политике правда хуже смерти бывает, а у меня здесь хоть и не политика, но подводных камней ничуть не меньше. Обветренное лицо пчельника осталось спокойным. Ни тени сомнения не отразилось в умных глазах.

— А разве компания бывает безопасной? Не оставаться же в стороне. Я не зритель в этом мире, а участник действий. Даже после смерти им останусь. Прах мой станет удобрением для растений, те будут опыляться пчелами и делать мед. Видишь? Все связано и стоять в стороне не получится. Пойдем, принцесса. Тебе не помешает чашка молока и кусок хлеба с медом. И помыться тоже хорошо бы, а то вся в грязи.

Он протянул широкую мозолистую ладонь, и я без раздумий схватилась за нее.

— Даже не думала, что ласточка мой друг, — задумчиво произнесла я, пока мы шли. За дорогой я не следила, шагая за Меллариусом, как коза на веревочке. После безумного забега я понятия не имела, где мы находимся. Летние сумерки быстро поглощали лес. Мысли мои вращались вокруг знакомых лиц: Диглан и Лаэрт, Дроздобород и Кэсс, Меллариус и отец.

— Говорил же, дом у тебя живой. Много живого там. И ласточки приют нашли, и пчелы мимо твоих владений пролетают, и лягушки, и ящерицы. А беседа любой живой твари приятна. Ты с ними разговариваешь, они и ощущают себя иначе. Чувство принадлежности возникает, понимаешь? Так что не мог тебя твой ласточка в беде бросить.

Как интересно он это сказал: «не мог мой ласточка меня в беде бросить». Даже немного смешно. Все могли, а он, значит, не мог. Вот, кто, оказывается, мой самый верный и надежный друг.

— Это… это очень мило с его стороны.

— Нормально это. Он же не человек. Птицы существа верные. А у меня рой на днях должен вылететь, — неожиданно сказал Меллариус, — следить за ним нужно, а ну как случится что. Так что прибавим шагу, принцесса.

Словно молния озарила мой усталый утомленный мозг, обнажив скрытые в глубине мысли и догадки. Я остановилась так резко, что чуть не плюхнулась в траву.

— Я не говорила, что я принцесса, — спокойно заметила я, чувствуя, как внутри все леденеет.

Обманулась, снова обманулась! Наверное, побежала бы, если бы силы еще оставались. И если бы знала, куда бежать. Пчельник лес знает хорошо, а я понятия не имею, где оказалась. Нет, бежать глупо и бессмысленно. Лишь добавлю ему развлечений и потрачу остатки сил. Если и делать что-то, то прямо здесь, не сходя с этого места.

— Почему остановилась? — словно ничего не случилось, спросил Меллариус. А может и правда не понял, в чем дело. — Шагай.