Кандидат в маги
Шрифт:
– Вот именно! – сказал он. – Делать надо, а ты все время от дел бежишь! Сколько уже можно? Как маленький, прямо…
Саше стало стыдно. Действительно, такие умные и серьезные люди возились с ним, пытаясь сделать из него человека, а он все сбегал, да сбегал. Конечно, для бегства всегда находись поводы. Ведь далеко не все нравилось Саше в этой странной конторе, в которой Гариков было больше, чем личностей в голове у Гоши – любимого пациента Андрея Алексеевича, по которому он даже диссертацию собирался написать…
– И что же мне теперь делать? – спросил Саша у Шума.
– Прекратить бегать! –
– Зачем? – пожал плечами Саша…
– Ты, главное, стань – а там решим! – важно заявил Шум. – В общем, возвращайся к тем, кто тебе помогает…
– Не, – смущенно сказал Саша. – К этим я не пойду. Стыдно…
– Правильно, – произнес Шум задумчиво. – В конце-концов, это они заставляли тебя сотрудничать с ними. Но ты ведь и сам – фигура! А потому пойди – и сам предложи сотрудничество!
– С кем? – засовывая палец в нос, спросил Саша.
– А кто там еще остался? – Шум сделал паузу. – Ах, да! Есть еще такой – мистер Мистер! Вот, с ним ты пока не сталкивался, не сбегал от него и не нарушал никаких договоренностей – так что можешь начать все с чистого листа!
– Ага… – без особого энтузиазма сказал Саша.
– Что – «ага»?! – прикрикнул на него Шум. – Вперед – и с песней! Вы все слышали?
Последнее было обращено к санитарам, давно уже привыкшим к странному общению двух составляющих Сашиной личности.
– Слышали, слышали, – проворчал Чип. – Ладно, пойдемте, господин Кандидат. Будем искать этого вашего Мистера…
Саша Шум сидел в роскошной приемной перед огромной черной дверью. Только что его представления о приемных претерпели полнейшую революцию. Ибо бывал он только в приемной у главврача, и даже та произвела на него серьезное впечатление. Теперь же Саше казалось, что он пришел на прием к какому-то всесильному небесному существу из тех, что порою являлись к нему при передозировке успокаивающих средств.
Чего стоила хотя бы эта вот длинноногая секретарша, которая ходила настолько завораживающей походкой, а уж наливала чай с таким ракурсом своего вопиющего декольте, что даже санитары, сидевшие в сторонке на диванчике, начинали непроизвольно покряхтывать и причмокивать!
– Еще чаю? – сверкнула улыбкой секретарша, и Саше показалось, что сейчас он взлетит и взорвется в воздухе, как новогодняя китайская ракета.
– А ну, держи себя в руках! – недовольно прикрикнул на Сашу Шум.
– Вы это мне? – удивилась секретарша.
Саша торопливо помотал головой. Все-таки иногда неловко становится: не станешь же всем и каждому объяснять, почему это он разговаривает сам с собой разными голосами.
Неловкость прекратил короткий звонок сверкающего старинного телефона на столе рядом с пишущей машинкой. Секретарша неспешно подошла к телефону и изящным движением сняла изогнутую трубку. Зачем-то дунула в нее.
– Халлоу! – проговорила секретарша, приняв характерную позу готовности – немедленно выполнить поручение шефа. – Вас просят!
Последнее было адресовано Саше. Он тут же вскочил, мигом потерявшись в пространстве и в собственных мыслях, и беспокойно заметался по приемной. Однако Чип и Дейл вовремя
пришли на помощь и втолкнули Сашу в чуть приоткрывшуюся черную дверь.Оторопевший Кандидат жался спиной к двери, которую уже успели быстренько за ним прикрыть.
Хотя, по большому счету, оснований-то для испуга, вроде как, и не было. Просторный и светлый овальный кабинет, весь в довольно легкомысленных драпировках и завитушках, главенствовал в котором здоровенный лакированный стол, за которым торчал на стойке флаг какой-то знакомой расцветки.
Над столом, в свою очередь главенствовали начищенные до рези в глазах ботинки. Точнее – ноги того, кто сидел где-то там, за столом. Разглядеть сидевшего поначалу не получилось, так как скрывала его большая развернутая газета на иностранном языке. Из-за газеты подымались клубы табачного вида, заволакивая пространство плотной защитной завесой.
Тот, кто скрывался за ботинками и газетой, прорычал что-то возмущенно-непонятное и принялся с явным неудовольствием комкать эту самую газету.
– Проклятые конкуренты! – услышал Саша. – И как только можно проводить выборы в этом городе, совершенно незнакомом с подлинной демократией? Скажите на милость, что делать, если даже подкупленные чиновники, получившие огромные деньги, не выполняют собственных обязательств? Что делать, если даже киллеры не могут попасть в цель и сами становятся жертвами несчастных случаев? Что за вопиющий непрофессионализм? Как можно работать в такой обстановке? И это называется – свободные выборы?!
Сидевший за столом успел уже скатать из газеты изрядный шар, который и швырнул через весь кабинет в дальний угол. Там как раз стояла урна с крышкой и педалькой для открывания. Казалось, что шар сейчас отскочит от крышки, но урна неожиданно разверзла пасть, и оттуда выскочил длинный, как у хамелеона язык. Газетный шар был схвачен и утащен под крышку. Тут же урной была хищно схвачена полетевшая следом сигара. Из глубины урны донеслось жутковатое утробное урчание, из щелей повалил дым.
А хозяин кабинета – мистер Мистер собственной персоной – уже вскочил на ноги и направился к Саше с приветственно вытянутой рукой.
– Счастлив видеть вас, достопочтенный Игрок, на этом скромном островке демократии и прогресса в мире тирании и дикости!
И он принялся энергично трясти Сашину ладонь, продолжая свою пафосную речь:
– Вы сделали правильный выбор, решив выбрать мою сторону борьбе за светлые идеалы демократии и свободы! Честно говоря, я был возмущен стремлением некоторых своих оппонентов насильственно привлечь вас на свою сторону. Согласитесь, это было бы неправильно и противоречило бы международным нормам выборов Мага!
Саша кивнул, хотя с трудом вылавливал знакомые слова из напыщенной тирады мистера Мистера.
– И со мной согласны все прогрессивные силы внутри Периметров наших обоих городов, – продолжал мистер Мистер.
Он подтащил Сашу к своему столу, на котором грудами лежали газеты и журналы. С немалым удивлением на обложках и первых полосах Саша узнал самого себя – то такого же удивленного, то затравленно озирающегося, то убегающего, то глупо ухмыляющегося и натягивающего оранжевый пакет на глаза, то в старом респираторе со свисающей из-под него макарониной.