Кандзявые эссе

9.8. ТАК ПТИЦЫ КРИЧАТ В ПОДНЕБЕСНОЙ

Ещё один интересный пример использования «птицы» в качестве компонента другого иероглифа: если соединить вместе (рот) и (птицу), получим кандзи (кричать), «кричать» в том смысле, в котором кричат (лают, чирикают, ухают, воют, поют и плачут) всевозможные представители животного мира.

[ - Кричать МЭЙ_наку 14 ( (196) птица)]

(карасу га наку) - ворона каркает. [300]

300

(карасунаки) - воронье карканье.

(кавадзу га наку / каэру га наку) - лягушка квакает.

(муси га наку) - насекомое стрекочет.

(уси га наку) - корова (бык) мычит.

(хицудзи га наку) - овца (баран) блеет.

(яги га наку) - коза (козёл) блеет. [301]

После знакомства с этими примерами может сложиться впечатление, будто язык японских животных значительно проще языка представителей «русской» фауны. Воздержимся от преждевременного ликования, возможно, вызванного возникшим у кого-то чувством превосходства. Нам ведь уже не раз приходилось охлаждать свой пыл при встрече с тем или иным подвохом таившимся за внешней простотой японского языка, и здесь ситуация не легче. Допустим, в каком-нибудь тексте глагол (наку) окажется записанным не иероглифом, а только знаками каны . Как тогда, например, перевести на русский сочетание (наку тори)? Мы уже знаем, что глагол «наку» можно записать как (наку) - кричать, щебетать, реветь, а можно как (наку) - плакать [302] . И кто же теперь, спрашивается, перед нами: птица ли, плачущая слезами, или поющая (чирикающая, свистящая, каркающая, ухающая) птица? Вообще-то, если рассуждать логически, второй вариант более правильный, ведь с точки зрения японца животные плакать могут. Но, с другой стороны, «плачущее животное» может быть сильной и яркой аллегорией, которая очень даже сгодится, например, либо для сказки (почему бы сказочному животному для усиления эффекта повествования и не заплакать?), либо в повседневной жизни, чтобы подчеркнуть то или иное свойство человека, например, плаксивость: (накиамуси) - плакса.

301

И так далее: (котори га наку) - птичка чирикает, (ину га наку) - собака лает, (нэко га наку) - кот (кошка) мяукает, (ума га наку) - лошадь ржёт, (хато га наку) - голубь воркует.

302

(КЮ:_наку) - плакать (7-е эссе).

До чего тонок японский язык: стоит только записать слово не иероглифом, а каной , и читатель сразу же становится соучастником автора литературного произведения, его сотворцом - теперь только от него зависит в каких иероглифах он захочет мысленно «увидеть» это слово ( или ), а от этого уже будет зависеть, плачет ли пострадавшая от когтей коршуна или стрелы охотника бедная птичка или попросту по-птичьи щебечет. Автор всего лишь избежал конкретики, хотя и не допустил неточности, но как-то вдруг всё вышло за рамки авторской художественной воли. Вот вам и волшебная сила искусства, вот вам и якобы «примитивный» японский язык.

Здесь следует отметить, что кун «наку» (кричать по-звериному) - не единственный кун и не единственное значение иероглифа : (наку) - чирикать, щебетать, реветь и так далее, (нару) - звучать, раздаваться; (нарасу) - заставлять звучать. А в случае, когда японцам требуется соблюсти максимальную точность при передаче информации, им на помощь приходят ономатопоэтизмы (слова, созданные по принципу подражания естественным звукам):

(гаагаа наку) - квакать, крякать, гоготать. (гиригири ха о нарасу) - скрежетать зубами.

/ (канкан нару / ганган нару) - звенеть, лязгать.

(тиринтирин нару) - звенеть, побрякивать.

В ономатопоэтическом плане интересно и полезно знать, как именно «говорят» некоторые животные в Японии:

(карасу ва каакаа то наку) - Ворона каркает: «Кар-кар».

(тори ва тюнтюн то наку) - Птицы щебечут: «Чик-чирик».

(уси ва моо то наку) - Корова мычит: «Му-у».

(каэру ва кэрокэро то наку) - Лягушки квакают: «Ква-ква».

(хицудзи ва мээ то наку) - Овцы блеют: «Ме-е-е».

Всё это шумное квакающе-мычащее разнообразие вызывает некоторые вопросы. Прежде всего мы прекрасно помним, что в пословице [303] лягушка звучит как «кавадзу», а здесь мы лягушку называем то «кавадзу», то «каэру». Дело в том, что в старой Японии лягушка, действительно, называлась «кавадзу». Такое название лягушки сегодня можно встретить разве что в памятниках литературы (например, в хайку эпохи Мацуо Басё) или в старинных пословицах. Современная же лягушка - это обычно «каэру».

303

«И но нака но кавадзу, тайкай о сирадзу» - лягушка, живущая в колодце, моря не знает (6-е эссе).

[ - Лягушка А_каэру, кавадзу 12 ( (142) насекомое)]

Похоже, что именно от вышеупомянутой пословицы происходит образное название очень ограниченного человека: (сэйа) - лягушка в колодце. Что же касается «каэру», то в роли лягушки запомнить его очень просто. В японском языке есть глагол (каэру) - возвращаться. Возможно, между японским названием лягушки (каэру) и глаголом (каэру) и нет никакой связи, но очень уж бросается в глаза намёк на извечный лягушачий цикл: из воды выходя, в воду всю жизнь возвращаться.

Второй вопрос - это уже насчёт вставочки «то» в выражении «каа-каа то наку». «То» в данном случае выступает в качестве аналога прямой и косвенной речи в русском языке, только прямая речь в японском языке выделяется кавычками несколько необычной для нас формы:

(ватаси ва карасу мо [304] тори да [305] то иимасита [306] ) - Я сказал, что ворона - тоже птица.

(ватаси ва «карасу мо тори дэс» то иимасита) - Я сказал: «Ворона - тоже птица»

304

Частица «мо», замещающая показатели именительного падежа «ва» или «га», переводится как «тоже», «также».

305

(да) - просторечный аналог глагола-связки (дэс). В данном примере используется «да», поскольку сказуемое в придаточном предложении, отвечающем за косвенную речь, не может находиться в нейтрально-вежливой форме.

306

Пока мы сознательно пользуемся устаревшим иероглифом «Говорить», поскольку его современный аналог, с которым мы познакомимся совсем скоро, нам ещё неизвестен.

9.9. или СВЯЩЕННЫЕ «НАСЕСТЫ» ЯПОНИИ

Каждому из нас хотя бы на картинках доводилось видеть знаменитые японские священные ворота, своей П-образной формой напоминающие насесты. Это так называемые (тории), которые обычно стоят при входе в синтоистские храмы. В слове первый кандзи нам уже известен - это «Птица», а вот с помощью кандзи (КЁ_иру) обычно записывается глагол (иру) [307]– быть, существовать.

– (ямада сан, коно хаяси ни тори га имасэн ка) - Господин Ямада, в этом лесу птицы не водятся?

307

(имас) - более вежливая форма (нейтрально-вежливая). Сегодня глагол «быть», «существовать» в большинстве случаев записывается не иероглифами, а знаками азбуки:

– / (хай, имасэн / ииэ, имас) - Да, не водятся / Нет, водятся.

Характерной особенностью глагола «иру» является то, что место существования, по отношению к которому употреблен этот глагол, всегда сопровождается частицей (ни):

(ямамото сан ва коко [308] ни имас ка) - Господин Ямамото здесь? [309]

[ - Быть, иметься КЁ_иру 8 ( (44) труп)]

Естественным образом напрашивается вопрос: если (тории) - это не насест, а священные ворота, то как тогда по-японски будет звучать и записываться насест в прямом смысле этого слова? А так и будет: (томариги) - деревяшка для сидения (птиц).

308

«Коко» - здесь, «коно» - этот, «корэ» - это; «соко» - там, «соно» - тот, «сорэ» - то; «асоко» - вон там, «ано» - вон тот, «арэ» - вон то (во всех случаях первый слог неподударный).

309

Если место нахождения сопровождается частицей НИ («вакаяма ни имас» - Находится в Вакаяме), то место действия, как правило, частицей ДЭ («вакаяма дэ нани о симас ка» - В Вакаяме что делает?).

9.10. ЖИВОЙ ТРУП

Проанализируем графические составляющие кандзи . С первого же взгляда в нём просматривается иероглиф (КО_фуруй) - старый. Остаётся только разгадать загадку «сидящего» на нём символа . Этот знак в качестве отдельного кандзи трактуется как «труп». В качестве ключа этот же знак нередко обозначается так же, что уже не совсем понятно, поскольку в большинстве иероглифов, опирающихся в своей графике на данный ключ, «трупный» запах уловить очень трудно. Там если и ощущается какой-либо душок, то совсем другой направленности. Остановимся на этом факте подробнее.