"Карильский цикл". Компиляция. Книги 1-18

Я ухмыльнулась, но отвечать не стала.

На самом деле сейчас во мне боролись два равных по силе чувства: с одной стороны, самой хотелось уже преодолеть разделяющее нас расстояние, прикоснуться губами к таким притягательным губам Арни, избавить его от пиджака, рубашки, прижаться к его обнажённой груди… Но с другой — я понимала, что даже думая о нём, представляю Дамира.

Это было странное чувство, будто сейчас в моём собственном сознании я сама вела борьбу с кем-то другим.

— Кати, — прошептал Арни, наклонившись к моему уху и коснувшись губами шеи. — Поддерживая ваше решение вернуться на праведный путь, я сделаю вам подарок. Скажем… пятнадцать тысяч золотых.

Я вздрогнула — то ли от ощущения мягких губ на своей коже, то ли от размера озвученной суммы.

— Завтра же эти деньги будут на вашем счету, — продолжил шептать этот очаровательный негодяй. — А я всего лишь хочу узнать, каково это… наслаждаться лаской такой красивой и такой горячей девушки. Каково… владеть её прекрасным юным телом.

И я сдалась. Решила сама для себя, что этот раз будет последним, что больше никогда не стану отдаваться кому-то за деньги. И будь Арни хоть на каплю менее притягательным мужчиной, я бы отказалась. Нашла бы способ потянуть время, чтобы оговоренный с Мартином час уже истёк, но… не стала этого делать.

Но своё согласие решила не озвучивать. Просто сама потянулась к Арни, провела рукой по его лицу, по идеально гладкой щеке, легко прочертила линию по шее вниз и расстегнула первую пуговицу на его рубашке.

— Как я понимаю, это «да»? — чуть закусив губу уточнил он.

— Правильно понимаете, лорд Долирти, — промурлыкала ему на ухо.

— В таком случае, Катарина, у меня будет одно маленькое пожелание. Можно? — лукавым тоном проговорил он, ловко расстёгивая крючки на моём платье.

Я не сопротивлялась, позволяя ему меня раздевать. И когда осталась перед ним лишь в чёрных чулках на подвязках и белье в тон, окинул меня довольным взглядом и, пройдя к своему рабочему столу, расслабленно опустился в удобное на вид кресло.

— Знаешь, Кати, у меня были разные женщины. Но вот с куртизанкой я имею дело впервые, — загадочным тоном сообщил он. — И мне бы хотелось получить максимум удовольствия от нашего… общения.

Что значила его фраза?

По сути, если убрать вуали, Арни говорил: «Милая, а дальше давай сама». Хотя мне подобный поворот событий был несомненно на руку. Потому и ответила:

— Тогда я буду очень стараться.

А дальше нам стало совсем не до разговоров. Я отлично знала, что нужно делать, чтобы довести мужчину до состояния сильнейшего возбуждения и без зазрения совести применяла свои знания на практике. Действовала неспешно, размеренно, но довольно активно.

У Арни была гладкая нежная кожа, целовать которую оказалось неожиданно приятно. И пока мои губы изучали его шею, ключицы, плечи — руки расстегивали пуговицы на пиджаке, рубашке. А когда эти части одежды оказались отброшены в сторону, я с наслаждением влезла к нему на колени и прижалась к обнажённому мужскому торсу. Вот только мне показалось, что одна деталь одежды на моём теле всё же лишняя, и, сняв бюстье, я с неожиданным наслаждением потёрлась о его тело твёрдыми сосками.

Арни внимательно наблюдал за всеми моими действиями, и мне безумно нравилось видеть, как темнеют от возбуждения его глаза, как в них всё сильнее разгорается огонь откровенного желания. И я снова склонилась губами к его шее, при этом прижимаясь грудью к его груди. Но когда снова хотела спуститься ниже, меня неожиданно потянули вверх, а до слуха долетел странно хриплый голос лорда:

— Поцелуй меня, Кати, — сказал он требовательным тоном. — В губы. Сейчас.

И я повиновалась, сама сгорая от желания это сделать. Действовала неторопливо, умело, хотя Арни пытался перехватить инициативу, углубить поцелуй. Но он сам дал мне право решать, потому я продолжила игру по своим правилам.

Отстранилась, желая попробовать на вкус его грудь, но меня снова потянули вверх. И на сей раз слово «целуй» прозвучало, как приказ. Повиновалась, поцеловала, теперь даже не пытаясь сдерживать свою страсть, которая разгоралась во мне всё сильнее с каждой секундой рядом с этим мужчиной.

Этот поцелуй вышел диким, резким, глубоким, но таким сладким, что прервать его удалось далеко не сразу. Но после я всё же спустилась к торчащим мужским соскам, уделила внимание каждому: ласкала губами, языком, даже легко прикусывала, от чего Арни едва не рычал — ему явно очень нравилось всё происходящее.

А потом снова вернулась к его губам, которые будто успели изголодаться по моим поцелуям. Целовала с удовольствием, с упоением, но вот головы не теряла. Когда же снова отстранилась и спустилась поцелуями к животу мужчины, расстегнула его ремень с серебряной бляхой и чуть стянула с его бёдер брюки вместе с нижними штанами, он едва заметно напрягся. Видимо, рассчитывал на немедленное продолжение столь интересных ласк. Но, освободив от плена ткани его налитый твёрдый орган, я лишь легко прикоснулась к его головке губами и решила уделить внимание мужским бёдрам, которые тоже долго томились в плену одежды. Стягивала вещи, прокладывая мелкими поцелуями дорожку вниз, до колена, провела рукой по голени… вниз, вверх. Переместилась к другой ноге; окончательно избавила Арни от лишней одежды, касаясь губами кожи на внутренней стороне его обнажённых бёдер; поднялась выше и только теперь обняла пальцами возбуждённый орган.

Пока неспешно ласкала его рукой, мои губы изучали яички, покрытые мелкими тёмными волосками, потом перешли к основанию твёрдого ствола, и только потом обхватили головку. В тот же момент с губ Арни сорвался стон откровенного наслаждения, а его руки с силой сжали подлокотники кресла.

— Кати, милая… — шептал он, закатывая глаза от удовольствия. — Да…

Эти слова были для меня отличным стимулом продолжать. Более того, сделать так, чтобы моему любовнику было очень хорошо.

Помню, раньше к таким вот ласкам я относилась с откровенным отвращением. Они казались мне гадкими, противными, а от одного представления о мужском члене у себя во рту начинало тошнить. А изменила мой взгляд на эту сторону секса Ларта. Именно она промыла мне мозг и доходчиво объяснила, что умение доставить удовольствие, пусть и таким способом — это достижение. А видеть, как большой сильный мужчина млеет под такими ласками, и чувствовать себя хозяйкой его удовольствия на самом деле очень приятно.

С каждым моим движением дыхание Арни всё сильнее учащалось, его ствол становился всё твёрже, напряжение нарастало. Но вдруг он поймал меня за плечи, заставляя отпустить его и поднять лицо. И в момент, когда наши взгляды встретились, меня накрыло такой волной жара, что и не передать. Да и в глазах мужчины сейчас отражалось только одно желание.

— Хорошая девочка… Катарина, — протянул он, поднимаясь из своего кресла и подхватывая меня на руки.

Затем развернулся, усадил прямо на стол и со страстью припал к моим губам. Но что удивительно, теперь его поцелуи действовали на меня куда сильнее. Мне безумно захотелось, чтобы он прикоснулся к моему телу, а в особенности к горячему влажному лону, которое так и пульсировало от нетерпения.

И словно угадывая это моё желание, Арни погладил меня по закутанному в чулок бедру, ласково коснулся участка обнажённой кожи, и вдруг провёл пальцами по ткани между моих ног. На это простое прикосновение тело отозвалось неожиданно ярко. Я подалась вперёд, прося, умоляя погладить там ещё. И мне не отказали.

Когда Долирти стянул с меня короткие кружевные шортики, моё тело уже просто изнемогало от желания, от жажды ощутить в себе мужчину. И вот наконец-то он придвинулся ко мне вплотную, притянул меня на край стола и обхватил руками мои ягодицы. А едва оказался внутри, у меня от удовольствия перехватило дыхание. Двигался он небыстро, постепенно наращивая темп. А как только почувствовал, что я почти на грани, ухмыльнулся и снова завладел моими губами. Его толчки стали более резкими, глубокими, чувственными. И как следствие, я очень скоро ощутила настоящий взрыв удовольствия. Такого сильного и такого сладкого, что и не передать. Моё тело обмякло, но Арни уже и сам был у самого порога оргазма. Потому к финалу мы с ним пришли почти одновременно. И на стол рухнули тоже вместе — уставшие, но довольные.