Карл VII. Жизнь и политика

В том же духе архиепископ Реймсский выступал за скромность, даже аскетизм королевского двора и отказ от роскоши, распространившейся там в 1440-х и особенно в 1450-х годах. Он также желал возвращения к тому, что можно назвать верховенством закона, для чего следовало отыскать старые ордонансы, хранившиеся в архивах государственных учреждений (Парламента, Счетной палаты, Сокровищнице хартий, Шатле), что само по себе было нелегкой задачей. Все найденные ордонансы должны были быть рассмотрены специальной экспертной комиссией, и если они окажутся полезными, то будут обнародованы, а если нет, то следует составить и принять новые. Все это должно быть сделано для того, чтобы добиться справедливого правосудия, не слишком мягкого, но и не слишком сурового. "Пусть будут изданы новые ордонансы относительно всех судов Вашего королевства, которые, если будут приняты, станут вечной и славной памятью Вашему имени, и мы будем избавлены от многих ссор, разногласий и испытаний, в которых сейчас находимся" [545] .

545

Juvenal, II, 403.

Жан Жувенель хоть и поддерживал Прагматическую санкцию, но не отказался и от идеи созыва Вселенского Собора под председательством Папы, единственного кто имеет необходимые полномочия для проведения реформ и устранения многочисленных злоупотреблений, о которых всем было известно. Это означало, что необходимость реформы королевства, королевской власти и Церкви никуда не пропала [546] .

Что касается жалоб, сформулированных тремя сословиями королевства, то когда представители королевской власти с ними ознакомятся, необходимо будет сразу же учинить дознание. Прелат зашел так далеко, что даже предложил отстранить от должностей всех судей в королевстве, а затем назначить тех, кого посчитают достойными и способными исполнять свои обязанности. Наконец, Жан Жувенель хотел, чтобы в королевстве ходили только деньги выпущенные королевскими монетными дворами, и чтобы во Франции было единство мер и весов, как во времена Карла Великого.

546

Жан Жувенель был верен духу Кабошьенского ордонанса, несмотря на то, что его сочинили "дурные люди". Juvenal, I, 534, cite par Autrand et Contamine 1995, 211.

Окончательное решение Тома Базена

Неудивительно, что в оценке царствования, которую он составил около 1470 года, Тома Базен придерживался той же политической линии. По его мнению, королевская власть имела в своем распоряжении "естественную и обычную армию", а именно дворянство королевства, которое, по его подсчетам, в случае необходимости могло выставить более 50.000 кавалерии, к которым добавлялось неизмеримое количество пеших солдат. "Общественное благо, по всей видимости, не требует, чтобы в дополнение к этой обычной армии, за содержание которой население платит положенные налоги, была создана еще одна армия находящаяся на жаловании, даже в мирное время и без непосредственной угрозы войны" [547] . Но поскольку угроза со стороны англичан и внутренних смут все еще сохраняется, то эту обычную армию можно будет сделать более эффективной без особых затрат, а именно, проводить в бальяжах и сенешальствах один-два раза в год или даже чаще смотры, под контролем специальных комиссаров [548] . Теперь, когда Нормандия и Гиень были возвращены (под властью англичан оставался только Кале), когда обескровленное дворянство, находилось в процессе демографического и экономического восстановления, больше нет необходимости в постоянной армии. Если у древних римлян и были постоянные легионы, то это было связано с тем, что в их провинциях не было настоящего дворянства. Наличие постоянной армии неизбежно приведет к установлению тирании, взиманию постоянных налогов и насилию. Взгляните на Англию, которая прекрасно обходится без постоянной армии и не боится нападения своих соседей.

547

Basin 1933–1944, II, 33–35.

548

Аналогичное решение, в начале XV века предлагала и Кристина Пизанская (Christine de Pizan 1958, 134).

"Было бы разумно, если бы [Карл VII] освободил от бремени различных сборов, налогов и податей, налагаемых на нужды войны, народ, который перенес серьезные и почти бесчисленные бедствия, чтобы сохранить свою верность королю, который обязан сочувствовать всевозможным страданиям людей перенесшим их ради него. Бесчувственность, поощряемая циничными льстецами, которыми он окружен, является позором". Отсюда мораль: если бы король облегчил бремя налогов, "королевство за двадцать лет расцвело бы лучше, чем за прошедшее столетие" [549] .

549

Basin 1933–1944, II, 309.

Финансы и правосудие

Карл VII не последовал советам архиепископа Реймсского, хотя тот сохранил его доверие, о чем свидетельствует тот факт, что король рекомендовал его Папе Каликсту III, когда речь зашла о назначении прелата для председательства в трибунале по рассмотрению дела Жанны д'Арк. Король по-прежнему содержал дорогостоящую постоянную армию, получающую круглый год жалование и готовую к действию в любое время, что приводило к относительно высоким налогам. По мнению Филиппа де Коммина, который был хорошо осведомлен в этом вопросе, Карл VII "на момент своей смерти имел на нужды своего королевства 18.000 вольных стрелков и содержал около 17.000 латников для поддержания порядка и охраны провинций своего королевства". Хотя для мемуариста все это было "жестокой чумой" и "страшным ярмом", но по крайней мере, эти воины успокоились и больше не носились по королевству сея хаос, что стало "великим благом для народа" [550] . К тому же оценка Коммина неполна, к численности войск следует добавить 1.000 "наемников" (гарнизонных войск), размещенных в Нормандии и Гиени, плюс отряд королевских телохранителей, призванных днем и ночью обеспечивать надежную защиту государя, вполне обоснованно опасавшегося покушения. Это отряд состоял из 25 конных лучников под командованием двух капитанов; 31 конного латника и 51 лучника шотландской гвардии под командованием собственного капитана; 27 французских арбалетчиков под командованием капитана и 24 немецких арбалетчиков, из которых 12 были "одоспешены" и 12 "не одоспешены". К тому же казна содержала артиллерию обходившуюся ей в 4.000 ливров в год, шедших в основном на оплату пушкарей и труда металлургов-литейщиков. Все это Карл VII имел в виду когда заявил, что: "Знает нужды своих сословий и разбирается в проблемах государственных финансов" [551] .

550

Commynes 1924–1925, II, 290.

551

Chastellain, II, 186.

Как мы уже видели, с 1439 года и до конца царствования больше не было созвано ни одной ассамблеи Генеральных Штатов ни в Лангедойле, ни в масштабах всего королевства. То, что Карл VII был в этом заинтересован, легко понять, ведь это давало ему свободу действий как внутри страны, так и за ее пределами. Но почему со стороны его подданных это не вызывало протеста? Скорее всего это потребовало бы вмешательства или давления со стороны принцев, которые уже не обладали большим влиянием и к тому же получали от короля значительные пенсии, удовлетворявшие их потребности и в некотором смысле их нейтрализовывавшие. Клирики и дворяне опасались, что в результате проведения этих ассамблей их налоговые привилегии будут поставлены под сомнение. Со своей стороны, добрые города предпочитали прямые переговоры с чиновниками представлявшими королевскую власть. Что касается жителей сельской местности, то они и не могли протестовать, и в этот период не известно ни одного восстания связанного с налоговым давлением. Безусловно, существовала напряженность, споры и упреки по поводу распределения налогов между очагами (домохозяйствами) крестьян, принципа "сильные несут слабых", и налоговых льгот, которые многие пытались получить самыми различными способами, а также между отдельными приходами, но у нас очень мало информации по этому вопросу, который, тем не менее, является крайне важным. В любом случае, для короля было важно, чтобы сумма налога, установленная в масштабах всего королевства, в конечном итоге была действительно выплачена, и это примерно так и было в последние годы царствования.

"Во всем был порядок и правило, и во всем проявлялось уважение". Стремление восстановить порядок особенно заметно с 1445–1450 годах. Но оно существовало и до этого, хотя осуществлялось с меньшим успехом, так 16 июля 1439 года король потребовал, чтобы в течение трех месяцев все, кто держал от него фьеф, прислали свои счета бальи и сенешалям, в округах которых они проживали, и все это должно было быть записано "в определенный реестр" королевскими чиновниками [552] . Вероятно, это требование так и не было выполнено.

552

Ordonnances des rois, XIII, 299–300.

Как это часто бывало в Средние века, речь шла не столько о новаторстве, сколько о том, чтобы использовать существовавшие прецеденты, которые, как предполагалось, уже доказали свою ценность. Так, 25 января 1455 года король обратился с письмом к мэтрам своей Счетной палаты в Париже. Он хотел обеспечить "оплату и содержание" войск "с наименьшими затратами" для своего народа и поэтому требовал изучить архивы, чтобы выяснить, какова была подобная практика во времена Иоанна II и Карла V [553] . Сохранился ответ Счетной палаты, включавший в себя не только историческую справку, но и рекомендации на будущее, состоящие из одиннадцати пунктов. Предлагались различные способы для устранения многочисленных мошенничеств и злоупотреблений, которые всем казались обычным делом, в частности, с помощью более частых смотров войск (каждый месяц, а не каждый квартал) можно было бы лучше выявлять подмены в именах, лошадях и вооружении воинов [554] . Приведем другой пример: у нас есть календарь, составленный в 1455 году, с указанием даты, в которую финансовые чиновники Нормандии, виконты и приемщики доходов, сборщики пошлин с соляных амбаров и других податей, должны представить свои счета в Счетную палату в Париже. Этот документ показывает, что проверка счетов проводилась в течение всего года, причем два чиновника, которым было поручено это задание, проверили около 70 счетов (должно быть, они не сидели без дела!). То же самое произошло и несколько лет спустя: регламент, касающийся другой провинции королевства, предусматривал, например, что сборщики налогов и эдов на содержание армии, чьи финансовые годы заканчивались 30 сентября и 31 декабря 1461 года соответственно, должны были явиться для отчета в Париж, в Счетную палату, расположенную рядом с церковью Сент-Шапель и Парламентом, в сроки с 1 января по 20 мая 1463 года, что давало сборщикам достаточно времени для приведения в порядок своей бухгалтерии [555] .

553

Du Fresne, VI, 464–465.

554

Contamine 1997, 99–102.

555

Contamine 1999. Voir aussi Matteoni 2011.

Документы, сохранившиеся в архивах, демонстрируют поразительную прозрачность отчетности. Так, за финансовый год с 1 октября 1454 года по 30 сентября 1455 года мы имеем большое число ведомостей по "состоянию сбора эдов на ведение войны" взимаемых с крестьян провинций Шартр, Ангумуа, Пуату и так далее. В каждой из этих ведомостей, подписанных королем, значатся расходы на жалование выборных должностных лиц и сборщика налогов, поездки, общие расходы, составление счетов, а также пенсии, назначенные с этих доходов. Неудивительно, что пенсии принцев выплачивались из налогов собранных в конкретных провинциях: королю Сицилии — в Анжере, Сомюре и Лудёне, графу дю Мэн — в Мэне, графу Вандомскому — в Вандоме, герцогу Орлеанскому — в Орлеане и Блуа, Жану де Дюнуа — в Шатодёне, графу Неверскому — в Невере и так далее. Просматривая эти ведомости, король мог, например, легко найти пункты с назначением сумм, предназначенных для содержания его армии и шотландской гвардии:

— в Жьене, 1.200 турских ливров (плюс подарок в 20 турских ливров шотландцу Роберту Аквесту);

— в Сентонже: 3.000 турских ливров;

— в Пуату: 3.000 турских ливров;

— в Туре: 4.000 турских ливров;

— в Берри: 15.000 турских ливров;

— в Нижней Оверни: 7.560 турских ливров;

— 580 турских ливров с солевых амбаров Пуату и Сентонжа (плюс 600 турских ливров, пожалованных двум капитанам гвардии);

— в Горной Оверни: 1.000 турских ливров;

— 187 турских ливров и 10 турских су торговых пошлин в Ле-Пон-де-Се [556] .

В этот поздний период царствования, благодаря постоянной армии и налогам, которые собирались с удивительной легкостью, Карл VII рассматривается средневековыми историками как "король войны" и "король финансов", хотя Людовик XI пошел в этом направлении гораздо дальше [557] . И это не говоря уже о царствовании Людовика XIV, когда масштаб действительно изменился. Карла VII также можно рассматривать как "короля правосудия", что он сам не стеснялся подчеркивать. Как здесь не процитировать оценку Анри Боде? "Он поддерживал и охранял правосудие на всех его уровнях, то есть в судах Парламента, бальяжей, сенешальств, превотств и своего двора […]. Он следил за исполнением и соблюдением ордонансов, изданных им и его предшественниками, и по этим ордонансам советникам упомянутых судов не разрешалось служить вместе с братьями, кузенами, родственниками или свойственниками", чтобы избежать образования "группировок по семейным интересам" [558] .

556

BnF, fr. 2886.

557

Contamine 2004 et Lassalmonie 2002.

558

Chartier 1858, III, 132–133.