Каролина

Руку жалит, словно на нее опрокинули ведро кипятка. Приседаю на колено и «гашу» еще один глаз. Четвертый оказывается прямо напротив лица, в последнее мгновение перед ударом ножа, чувствую горячие дыхание, и как щеку задевает что-то шершавое, тонкое и мокрое. Режу последнего противника уже с ускользающим сознанием. Глаз гаснет. Приваливаюсь спиной к стволу дерева и сползаю по нему.

Да чтоб тебя.

Меня снова заразили? Это возможно провернуть дважды?

Окончательно сознание не теряю, но тело на какое-то время парализует, и это пугает. Двигаются только глаза. Если кто-то появится, то меня моментально сожрут. Неприятно осознавать, но на данный момент я самая желанная добыча этого леса.

Ночь уступает права утру, постепенно лес начинает просматриваться. Онемение испаряется сначала с пальцев, потом с рук и ног. Тело начинает нормально отзываться, когда в лесу уже достаточно светло.

Встаю и подхожу к поверженным чудовищам, ноги подкашиваются, но желания оставаться здесь дольше у меня нет. Тварь не одна, как я думала раньше. Их четверо. Помесь змеи и паука. Паук размером с собаку, но вместо пасти, у него длинная змеиная шея, заканчивающаяся змеиной головой, на каждой по одному глазу. Три из которых теперь валятся отдельно от тела, а четвертая проткнута.

Каких тварей в этом лесу только нет, но самым опасным для меня по-прежнему остается человек.

Отправляюсь в сторону дороги, нужно убедиться, что она действительно там. Нахожу накатанную тропу и иду по лесу вдоль нее. И день, и путь продолжаются достаточно долго.

Устала и хочу пить, но продолжаю шагать. Периодически замечаю в глубине леса какие-то движения, замираю, выжидаю, продолжаю путь.

И только ближе к вечеру слышу мужские голоса. Пригинаюсь и сбавляю скорость. Подхожу к краю леса, и челюсть падает. Вот это да! Передо мной поля, им нет конца и края. Все огорожено пятью рядами колючей проволоки. Между рядами расстояние около двух метров. Голоса, которые я услышала, принадлежат пяти мужчинам, они латают дыры ограждения. Видимо, именно там бизоны прорвали преграду.

Поля колосятся, но рядом с дырой достаточно много утоптанной и прижатой к земле травы. Очень много крови.

Продвигаюсь вдоль леса, чтобы оказаться как можно ближе к рабочим. Нужно понять, сколько их тут всего и где они хранят еду и воду.

Вижу три вышки, но сейчас на них вроде нет людей. Я слышала, что здесь были потери, скорее всего рук не хватает, или с земли мне не видно дозорных.

Останавливаюсь на достаточно близком расстоянии.

– Когда уже привезут замену? Если Люк не пошевелится, то мы неделю будем укреплять эту чертову сетку, – возмущается один, с достаточно отожранным пузом.

– Скажи спасибо, что ток отключен, – бросает ему второй, затягивая отремонтированный край сетки.

– Спасибо, блять! Мало того, что мы праздник пропустили, потеряли парней, так нам еще и ждать новых, а сразу их что, нельзя было привезти? Люк же весь из себя такой умный, чего он не…

– Спроси об этом самого Люка, – предлагает третий и улыбается при этом так, что на щеках рисуются глубокие морщины.

– Да ну тебя, – бросает позмущающийся и сплевывает.

Один из пятерых явно в негодовании. Скоро к ним прибудет подкрепление. Значит времени на раскачку у меня нет.

Все же на одной из вышек точно есть человек с винтовкой, заметила его буквально секунду назад. Это нехорошо. Осмотревшись, не нахожу никакого домика или палатки, где бы работники могли прятать еду и воду, поэтому выжидаю, когда же они закончат работу и сами приведут меня к искомому. Наблюдаю, как один из работников поднимает фляжку, открывает и пьет. Сглатываю высохшую слюну и продолжаю ждать.

В ожидании проходит пара часов и дюжина пошлых шуток, на которые я каждый раз закатываю глаза.

Рабочие собирают инструменты, я подбираюсь.

Четверо из них бодро уходят направо, один остается, но он больше не работает, а присаживается возле дыры и подтаскивает к себе автомат и рупор, недавно лежавшие у мотка сетки. Скорее всего охраняет.

Отлично.

Беру курс на четверку и иду следом, стараясь аккуратно переступать поваленные деревья, скорее всего их уронили бизоны, прежде чем прорвали ограждение.

В нос ударяет приторно-сладкий запах, и я тут же прекращаю дышать носом, но это не помогает. Чем дальше иду, тем вонь становится сильнее. И уже через десять метров вижу причину этого. В кучу свалены тела бизонов. Куча достаточно высокая, не знаю, как люди смогли их так сложить. В общей сложности тухнут около двадцати особей. И кажется, что они разлогаются куда быстрее, чем следовало бы.

Меня передергивает, но я не останавливаюсь, продолжаю идти дальше, миновав вонь и останки.

Прохожу еще около двухсот метров и наконец-то вижу дом. Это реально дом и он даже больше жилья Люка. Но видно, что его соорудили не для роскоши, а для удобства. Стекол в окнах нет, либо были когда-то выбиты, либо даже не предусмотрены.

Мужчины уже вошли в дом, я слышу их голоса. Подхожу к окну, оно высокое, смотрю на него снизу вверх. Через дверь я входить не буду, а вот через окно, пока жители в другой комнате, можно попробовать.

Обхожу дом дважды, все окна слишком высоко. Присматриваю себе одно и подтягиваю под него пару толстых веток.

Выжидаю.

Лучше набраться терпения и дождаться, пока они закончат обед и снова пойдут на работу.

Слышу, как мужчины брякают ложками по тарелкам и что-то бубнят в перерывах с набитым ртом. Желудок скручивает от голода. Не могу разобрать, о чем они разговаривают, но прекрасно слышу, как чавкают, употребляя еду. Хоть бы что-нибудь осталось.

Наконец, они заканчивают. Прижимаюсь спиной к стене, слышу, как задвигаются стулья, кто-то громко отрыгивает, кто-то над этим смеется. Они выходят из дома, наблюдаю за их удаляющимися спинами. Ушли все четверо, поэтому откидываю идею с окном и иду в сторону двери. Воровато оглядываюсь и забираюсь на три ступени, толкаю дверь, и она открывается. Вхожу внутрь и быстро добегаю до кухни. Вокруг полнейший бардак. Везде валяется одежда и обувь. На кухне нахожу законсервированные банки, у порога валяется повидавший жизнь рюкзак, со сломанной застежкой и оторванной лямкой. Лучшего предмета для воровства не нахожу и укладываю банки в побитый жизнью рюкзак. Воду нахожу в одном из шкафов, но беда в том, что она в слишком большом бутыле.

– Черт.

На кухне нет никакой тары, которая бы подошла для переноса и хранения воды.

Внутренний голос молит, чтобы я поторопилась, но без воды я долго не протяну. Захожу в первую комнату, тут воняет немытым всем. Носками, трусами, людьми.

Влетаю в следующую и замираю на пороге. На узкой кровати лежит мужчина, его торс перебинтован кровавыми бинтами. На нем надеты только шорты. Он весь в испарине, глаза дикие.

– Воды, – просит он.

Оборачиваюсь. Никого нет. Он просит воды у меня? Кто бы мне ее дал. Вижу фляжку возле его кровати и подхожу, откручиваю крышку и делаю глоток. Дикий взгляд не отрывается от меня ни на мгновение.

– Хорошо, только не кричи, – прошу его я и присаживаюсь рядом. Помогаю ему приподнять голову и вливаю воду в дрожащие губы.

– Бизоны, – шепчет он, когда я убираю фляжку.

– Знаю.

Мне жаль, что его так потрепали. Скорее всего он не выживет, а агония, в которой он пребывает, последнее, что с ним случится в жизни.

– Доктор? – хрипит он.

– Нет.

Встаю с кровати и закручиваю крышку.

Пора валить, но хлопок входной двери ставит меня в ступор. Пару ударов сердца, и я уже лежу под кроватью раненого и скорее всего умирающего мужчины. Тяжелая и быстрая поступь направляется в комнату. Лежу и прижимаю к себе фляжку, как самое драгоценное, что когда-либо держала в руках. Вот сейчас мне становится страшно. Внутренний голос, как всегда, был прав, нужно было валить раньше. Из-под кровати вижу, как пара ног облаченная в потрепанные ботинки входит в комнату, и их обладатель обращается к раненому: