Каролина

– Это не приведет тебя к победе, – сказав это, Крис разворачивается и уходит, но следующие слова Люка, останавливают того за порогом и заставляют обернуться.

– Через час жду тебя у дома Печали, будешь присматривать за Эшли.

– Что?! – хором спрашиваем мы.

Люк не удостоил нас ответом, а мы с Крисом то и дело прожигали друг друга ненавистными взглядами. Не знаю, что он там думает на мой счет, а мне Крис совершенно разонравился. Компания зараженного шимпанзе и то поприятнее будет.

– Идем, тебя уже ждут.

Перевожу взгляд с Криса на Люка. Настал момент, когда я должна встретиться с человеком, который ожидал меня. И все это только со слов Люка. Снова собираю растрепавшиеся волосы в хвост, обуваюсь, прохожу мимо Люка, толкаю плечом Криса, потому что этот идиот даже шага в сторону не сделал, чтобы пропустить меня, и спускаюсь на улицу. Даже представить не могу, кто бы мог хотеть со мной встретиться, но не вижу смысла спрашивать об этом у Люка, все равно сейчас увижу. Дожидаюсь сопровождающих, но они расходятся в разные стороны, спине Криса я мысленно показываю язык, а ноги уже несут меня за Люком. Дорога оказалась недолгой. Практически через десять минут мы остановились у одноэтажного здания с решетками на окнах.

– Это тюрьма? – спрашиваю я и уже представляю, как снова пытаюсь сбежать от Люка.

– Нет. Это дом Печали.

– И что в нем такого печального? Кроме решеток на окнах.

– Сама увидишь.

На входе мы попадаем в небольшой тамбур, три из четырех сторон которого стеклянные. Одна из них дверь, на второй расположено небольшое окно, внизу которого торчит поддон.

– Мистер Куин, – здоровается через окно женщина с Люком. – Правила для всех едины, оружие, металлические предметы, все, что может причинить вред постояльцам или посетителям, нужно положить в поддон.

– Здравствуй, Милена, – приветствует Люк и постепенно вытаскивает ножи из разных карманов, о существовании которых тяжело было догадаться, если не знать, где они. – Как дети?

– Ужасно. Они не останавливаются ни на мгновение, взрослые по сравнению с ними улитки.

Перевожу взгляд с одного на другого. Они знакомы, это понятно, но о каких детях они говорят? Вообще впервые вижу Люка за обычной беседой и от этого становится неловко. Я не хочу заглядывать в его обыденные дни, не хочу узнавать его лучше. Не дай бог поменяю свое отношение и узнаю, что он не стопроцентное чудовище, которого я помню из детства.

После того, как Люк выгрузил на поддон тонну металла в виде ножей, мы прошли дальше сквозь стеклянную дверь к светлому чистому коридору. Внутри что-то напрягается, не могу понять, что это за эмоция, она не похожа на чистое переживание. Смесь волнения, непонимания и скорого осознания, что что-то неумолимо меняется, а я не вижу этого, хотя оно уже прямо у меня перед носом. Светлый коридор слишком быстро переходит во второй, здесь свет приглушен. Становится жутковато.

Люк отпирает одну из дверей ключом, который ему дала Милена, и входит внутрь. Неуверенно останавливаюсь на пороге и вижу комнату с минимальными удобствами. Узкий стол, стул без спинки на трех ножках, окно в решетку и узкая незастеленная кровать, простыни скомканы, подушка валяется у ножек. Люк отступает в сторону, и я вижу женщину. Ее волосы растрепаны и кажется, что их не причесывали уже много-много дней. Лицо изрисовано морщинами, а взгляд пустой.

– Оливия, – срывается с губ.

Голова начинает кружиться, дыхание учащается. Мне не хватает воздуха. Делаю шаг вперед, ноги подгибаются, но мне удается устоять. Сердце колотится где-то в районе горла. Подхожу к маме и аккуратно присаживаясь на кровать рядом с ней, ноги больше не хотят меня держать.

– Мама, – шепотом зову я.

Лицо с пустым взглядом поворачивается ко мне, там нет ни единого признака узнавания.

Перед глазами маячит воспоминание, я ведь видела ее тело и была уверена, что Оливия мертва. Даже и подумать не могла, что она… что она была так близко.

– Что ты с ней сделал? – спрашиваю у Люка и впервые в жизни осознанно даже не хочу скрывать эмоции. Сейчас их слишком много, они переполняют, и я слышу всхлип. Мой всхлип.

– Ты узнала ее.

Перевожу взгляд на Люка.

– Конечно. Она моя мама.

– Интересно узнать, как много ты помнишь.

– Она ведь умерла. Я видела это.

– Как видишь, она жива.

Протягиваю ладонь и касаюсь плеча Оливии, она вздрагивает и на мгновение фокусирует взгляд на мне. Пару ударов сердца ничего не происходит и только я разлепляю губы, чтобы снова позвать ее по имени, как мама начинает визжать и толкает меня с невиданной для ее худобы силой. Она шипит, как дикий зверь. В комнату влетают двое, мужчина и женщина. Мама бросается на меня и хватает за шею. Отталкиваю ее руки и боюсь сделать ей больно.

Когда Оливию отрывают от меня, Люк помогает встать и практически выталкивает меня из комнаты. Идя по коридору, я все еще слышу шипение, оно было нечеловеческим и диким. А что если ей сейчас сделают больно? Разворачиваюсь и бегу обратно. Люк хватает меня за руку, но я вырываюсь. Подбегаю к двери и толкаю, но она заперта. Шипения больше не слышу. За дверью тишина.

– Ты ее так только больше испугаешь. – Именно эти слова Люка останавливают меня от очередного удара о дверь. Рука сжата в кулаке, и она медленно опускается.

Оборачиваюсь к Люку, злость разъедает меня изнутри.

– Это все ваша семья сделала.

– Скорее всего.

– Ненавижу тебя.

– Я думал, ты будешь рада увидеть мать.

– Это уже не она. Призрак из моего прошлого.

Когда мы выходим из дома Печали, у меня уже не возникает вопроса, почему он так называется. Меня снова мотает по эмоциональным волнам. Мне бесконечно больно за маму, она ведь больше не она. Мне печально за себя, потому что я не знаю, что мне делать дальше. Как жить эту чертову жизнь? Я злюсь на Люка, хотя не хочу этого.

Люк вернул меня домой, Криса я заметила не сразу же, он шел за нами, с какого именно момента, я не знаю. Поднявшись на второй этаж, я поняла, где он пропадал – ремонтировал выбитую дверь. Войдя внутрь, поворачиваюсь лицом к Люку и спрашиваю в лоб. Меня больше не устраивают игры в темноте.

– Ты показал мне маму для того, чтобы шантажировать?

Пытаюсь по лицу прочесть, что он действительно думает по этому поводу, но это невозможно. Ни одной проклятой или благословенной эмоции нет.

– Я думал, ты будешь рада ее увидеть.

– Ты издеваешься.

– Нет.

– Да, черт возьми! Твоя семья испортила жизнь Оливии и мне. – Прикрываю глаза и стараюсь взять себя в руки. – Скажи, чего ты хочешь от меня? Твои угрозы…

– Ты вообще меня слышишь?

Открываю глаза и понимаю, что Люк стоит слишком близко, мое жилище резко уменьшилось в размерах, и стены стали давить, а потолок опускаться.

– Слышу, – говорю я.

– Нет. Ты слышишь то, чего я не говорил. Я действительно думал, что после того, как ты повидаешься с матерью, то будешь более…