Каролина

Делаю как велено и запираюсь в ванной. Вода из-под крана течет тонкой струйкой, смываю с лица и рук то, что удается. Скидываю ветровку, поправляю лямки майки и выхожу. Люк тут же занимает помещение. Отправляюсь в спальню, прихватив с собой аптечку. Сажусь на край узкой кровати и жду Люка. Паника и страх постепенно отступают, за ними сходит адреналин, и я чувствую неимоверную усталость. Разуваюсь и протяжно выдыхаю, левая нога благодарит меня за освобождение.

Люк входит в комнату и ставит наши рюкзаки у выхода, запирает дверь и присаживается передо мной на колено. Протягивает руку и отодвигает пряди волос за ухо. Осматривает рану на виске, а у меня отчего-то замирает дыхание. И щетина эта снова отросла.

– Больно? – спрашивает Люк и переключает внимание от раны к глазам.

– Не очень. Уже нормально.

Он все равно обрабатывает мне висок, сообщает, что там небольшая царапина. Шиплю, потому что, черт возьми, щиплет, Люк наклоняется ближе и дует.

Мне становится неуютно. Я не хочу привыкать к такому Люку, ведь он пропадет с моих радаров, как только вернет меня в Салем.

– Теперь ты, – говорю я и поднимаюсь с кровати, чуть не уронив Люка на пятую точку.

Он садится на мое место, а я беру ватный тампон и наливаю на него антисептик. Смотрю на Люка и спрашиваю:

– Много ран?

– Только на шее, – отвечает он и поворачивает голову, из тонкой ровной раны тут же стекает капелька крови.

Подхожу и аккуратно прижимаю тампон к ране.

– Странно, такая ровная. Чем это он тебя?

– Не он, а ты. Ножом.

Мое лицо перекашивает, словно я только что съела что-то кислое.

– Извини, – шепчу я.

– Все нормально, я же успел увернуться.

Заклеиваю пластырем рану и тут меня озаряет.

– Успел увернуться? – спрашиваю я. – Как это? Там же вообще ничего не было видно.

Люк глубоко вздыхает и отрицательно качает головой. А я уже знаю, что он не даст мне ответа на этот вопрос.

– Ложимся спать, – говорит он и на этом наш диалог закрывается на стальные тяжелые двери.

Уже по привычке ложусь с левой стороны узкой кровати и поворачиваюсь к Люку спиной. Чувствую, как он укладывается рядом, но несмотря на всю усталость, веки не опускаются.

– Это был мутированный? – шепотом спрашиваю я.

– Да.

– Ты убил его?

– Да.

Проходят минуты, а я не могу сомкнуть глаз. Утром я должна быть в строю, но это окажется невозможным, если я не посплю. Вспоминаю чувство неловкости, когда Люк залечивал мою рану и дул на висок. В груди щемит, а в горле образуется камень. Меня накрывает волной одиночества. Не знаю, всем ли нужно человеческое тепло? Поддержка и внимание? Нежность и страсть? Может, со мной что-то не так?

– Люк, ты спишь? – спрашиваю я, а в глазах тем временем закипают слезы одиночества.

– Нет. Что случилось?

– У тебя бывают моменты, когда тебе хочется… нежности? Кого-то рядом?

Он молчит достаточно долго, что я снова спрашиваю:

– Ты спишь?

– Нет. Что случилось? Почему ты задала мне этот вопрос?

Пожимаю плечом и пытаюсь протолкнуть ком в горле, он не уходит.

– Не мог бы ты меня обнять? – спрашиваю и зажмуриваю глаза, из-под ресниц катятся слезы.

Люк ничего не говорит, придвигается ко мне и обвивает талию теплой рукой.

Ком в горле становится больше, а потом постепенно уменьшается и, когда он пропадает, я шепчу:

– Спасибо.

Но Люк не слышит, он уже спит. Через пару минут засыпаю и я.

21. Последний рывок

Открыв глаза, понимаю, что в спальне я одна. Не знаю, отчего проснулась, вокруг тишина и умиротворение. Веки опускаются, так и хочется снова свернуться в калачик и продолжить минуты блаженного сна. Тяжело, но я заставляю себя очнуться, сажусь и потягиваюсь. Бросаю взгляд к двери, рюкзаки лежат на месте, значит, Люк где-то рядом. Натягиваю ботинки, при этом морщусь от боли в левой ноге, кажется, пара волдырей лопнули. Собираюсь в дорогу и выглядываю из комнаты, в маленьком коридоре никого нет.

– Люк? – напряженно зову я.

Моральная составляющая не готова к новому стрессу. Вчерашней прогулки в темноте мне хватит надолго.

Входная дверь приоткрыта и оттуда доносится голос Люка.

– Я здесь.

Подхожу к двери и останавливаюсь. Вчера я просила, чтобы Люк меня обнял, а сегодня стесняюсь выйти и посмотреть ему в глаза? Боже, как же прекрасно было не испытывать эмоций. В тот момент было плевать, кто и что подумает, как на меня отреагируют. Покажусь я глупой или нет.

Соберись! Нервозность игнорирует мой приказ. Спасибо здравому смыслу, который достаточно быстро приходит мне на помощь и объясняет, что прятаться от Люка глупо и недальновидно. Ничего критичного не произошло. Мне нужно было почувствовать рядом небезразличие, так почему я не могу об этом попросить? Это же логично. Никто за меня обо мне не позаботится. Тавтология, но я постараюсь придерживаться этого курса.

Беру себя в руки, сжимаю пальцы в кулаки, глубоко вдыхаю и толкаю дверь.

Солнце еще только поднимается из-за крон деревьев, полумрак действует успокаивающе, ведь день еще только начинается и до темной ночи ой как далеко.

Люк сидит на земле и смотрит перед собой сквозь непроходимый лес. Он глубоко в своих мыслях. Подхожу и сажусь рядом. Принимаю решение, что про выпрошенные объятия мы говорить не будем. Что там обсуждать? Выражать свои мысли ведь нужно о важных и значимых вещах, а не о том, что… да я даже не знаю как обозвать свой порыв. Должна признать, что выспалась я достаточно хорошо, ночью не крутилась, не просыпалась. Мне было спокойно.

– Бывает, – говорит Люк, продолжая высматривать что-то среди зелени.

– Что? – спрашиваю и поворачиваюсь к Люку, поняв, что никогда не увижу в лесу того, что видит он.

Люк переводит взгляд на меня.

– Вчера ты спросила, хочется ли мне кого-то рядом. Отвечаю, да, бывают такие моменты, но, как выяснилось, они достаточно редкие.

Сглатываю неизвестно откуда образовавшийся ком и спрашиваю:

– Насколько редко?

Люк пожимает плечами и как бы нехотя отвечает, но я-то знаю, если бы он не хотел говорить, то не стал бы.

– Больше всего этого хотелось в детстве, но я даже не понимал, чего именно не хватало сильнее. Потом долгие годы мне вообще никто не был нужен. Я был сам по себе. Дальше случалось много моментов, о которых я бы даже не хотел вспоминать, и там не было времени и места для подобных мыслей. Потом город, люди, которые от меня зависели и зависят. Салем. После детства, – говорит Люк и его брови сходятся на переносице. – Вчера. Вчера ты заставила меня подумать об этом, и я понял, что иногда действительно хочется видеть рядом с собой небезразличного человека.

Нужно ли говорить, что мне в одно мгновение становится жарко? Это он сейчас про меня говорит? Или я надумываю?

Я не нашла, что сказать, Люк не продолжил свою мысль. Какое-то время мы пребывали каждый в своих мыслях.

– На этой тропе крайне редко можно встретить мутированного человека, – начинает Люк, словно только что не выбил меня из колеи. – Он мог быть не один, поэтому нужно спешить и до темноты добраться до следующей хижины.

– До переправы осталось совсем немного, – напоминаю я, больше себе нежели Люку.