Картофельное счастье попаданки

Рут вернулась в наш старый дом. Хозяйство нуждалось в женской руке, да и Кипу одному там приходилось непросто. Теперь же Рут стала налегать на производство творога и сыра, которые закупались экономом герцога Марлоу в больших количествах. Пока его светлость был в Гран-Лавье, в его доме часто устраивались приемы и званые вечера, и для того, чтобы накормить гостей требовалось много продуктов. Нам следовало ловить момент и пользоваться этим. Мы слишком хорошо понимали, что будет, если мы не сумеем расплатиться с ювелиром.

Ни Рут, ни Кип не соглашались взять у меня даже медную монету. И Эмма брала лишь столько, сколько было необходимо, чтобы ее семья не голодала. А мне ужасно хотелось поскорее отдать Торсену те двадцать монет, что мы были ему должны, чтобы уже иметь возможность распоряжаться нашей прибылью с большей приятность. Купить новую красивую одежду и Армель, и Рут, и Эмме, и Кипу. Обустроить наши комнаты в доме месье Краузе так, чтобы в них было уютно. Нанять еще одну работницу в чайную, чтобы мадемуазель Мейси не приходилось столько работать. И съездить, наконец, в Анси и в Терренвиль, чтобы попытаться найти сведения о бароне Бриан.

В те дни, на которые падали выходные Эммы, в город приезжала Рут. Я говорила ей, что могу справиться в чайной и сама, ведь мадемуазель Мейси накануне этих дней всегда пекла столько кондитерских изделий, чтобы их хватило на время ее отсутствия. Но Рут и слышать об этом не хотела.

— Нечего вам, хозяйка, руки себе марать. Приедет к вам какой-нибудь благородный господин предложение делать, а вы в фартуке за прилавком стоите. Он обратно и повернет.

Ее намерение выдать меня замуж за аристократа неизменно вызывало у меня улыбку. Но я не возражала, позволяя ей предаваться мечтам.

И в день музыкального вечера в доме герцога Рут тоже приехала в Гран-Лавье, чтобы помочь мне собраться на праздник. Она уложила мне волосы в красивую прическу, снова посетовала на то, что у меня нет дорогих украшений, и помогла мне надеть платье.

На сей раз нам не пришлось нанимать кучера, потому что Кип приехал в город вместе с сестрой. И когда я садилась в экипаж, Рут еще раз строго-настрого наказала мне ни в коем разе не возвращаться из дома Марлоу пешком. Ну, разве что сопровождать меня будет какой-нибудь граф, а то и сам герцог.

Мы заехали в предместье Ремесленников, чтобы забрать мадемуазель Шекли. Джулия ужасно нервничала. Ей казалось, что она выглядит недостаточно хорошо, и нам с Габриэлем пришлось долго убеждать ее в обратном.

Но, наконец, мы отправились к герцогу Марлоу и прибыли к его дому как раз тогда, когда большинство гостей уже были в саду, и вереница карет на подъезде ко крыльцу оказалась не столь большой.

На этот прием было приглашено гораздо меньше народа, чем на недавний бал, но тем почетнее было оказаться в числе гостей. В саду были расставлены кресла и диваны, а несколько поодаль от этого импровизированного концертного зала — столики с напитками и закусками.

Мы с Джулией заняли один из диванчиков, и лакей тут же поднес нам прохладную воду в бокалах, что было весьма кстати, потому что вечер выдался жарким.

Неподалеку я заметила Роуз Юбер, но когда наши взгляды встретились, она лишь сухо кивнула и даже не ухмыльнулась. Похоже, она всё-таки поняла, что нападать на нас будет себе дороже. А может быть, решила приберечь свои колкости для более благоприятного момента.

Приметила я и графа Рассела, и графа Кэррингтона. Оба они время от времени смотрели в нашу сторону, на что и не преминула обратить внимание Джулия.

— Вы пользуетесь популярностью, Эльвира!

— Зато вы, Джулия, удостоились чести вызвать интерес у самого хозяина дома, — парировала я.

Это было действительно так — во время своей речи, что открывала вечер, герцог Марлоу чаще всего обращал взгляд именно на мадемуазель Шекли.

— Этот интерес мне ничего не сулит, — грустно улыбнулась она в ответ. — Между нами слишком большая разница, чтобы я могла питать какие-то надежды

Поскольку она могла оказаться права, я не стала ни в чём ее убеждать. Хотя его светлость казался мне слишком порядочным человеком, чтобы играть чьими-то чувствами. Но я пока еще недостаточно хорошо разбиралась в законах Терезии, возможно, они решительно запрещали подобные мезальянсы.

Вечер оказался замечательным. Столичные музыканты играли изумительно красивую музыку, и гости были в восторге.

Поскольку нам нужно было еще отвезти Джулию в предместье Ремесленников, после того, как музыка стихла, мы не стали задерживаться, а отбыли из замка одними из первых.

Но уже когда нам сообщили, что наша карета подана, к нам подошел граф Рассел.

Джулия тактично отошла в сторону, давая нам возможность поговорить наедине.

— Я хотел бы поговорить с вами, мадемуазель Бриан, — сказал он, глядя мне прямо в глаза. — Если позволите, то в более приватной обстановке. Может быть, завтра? Могу я приехать к вам, скажем, в час пополудни?

Я задумалась. Мне было непонятно, о чём именно пойдет разговор, но меня волновало не только это. Если он приедет к нам на улицу Белошвеек, то мне негде будет его принять. У нас был только торговый зал и крохотные каморки, в которых мы спали. Но в зале целый день будут посетители — ни о каком приватном разговоре там не могло быть и речи.

— В час пополудни я собиралась на прогулку на Набережную, — наконец, ответила я. — Если желаете, то можете ко мне присоединиться.

Он поклонился.

— Буду ждать вас у беседки возле фонтана нимф, мадемуазель!

Он поцеловал мне руку, задержав ее в своей ладони несколько дольше, чем допускалось правилами приличия, и мне пришлось самой отдернуть ее.

— Он настаивал на свидании, Эль? — при свете луны мне было видно, что глаза Джулии блестели от любопытства.

Карета уже тронулась, и мы могли откровенно поговорить. Но именно сейчас разговаривать мне совсем не хотелось. Свидание с графом Расселом не радовало, а скорее пугало меня.

Глава 59

Я ничего не сказала Рут о встрече с графом на Набережной, иначе она сошла бы с ума от любопытства, и утром следующего дня она с братом отбыли в наш старый дом.

Сама же я вышла из дома в полдень. Лошадь и экипаж у меня были, но граф наверняка счел бы нарушением всех правил тот факт, что я сама села бы на козлы и взяла в руки вожжи. Поэтом не оставалось ничего другого, как отправиться на Набережную пешком. А вот обратный путь можно было позволить себе проделать и на извозчике.