Кастро Алвес

в Германии, — все испортила капля еврейской крови».

«Салвадор (Баил). Сенсацию вызвал опубликованный здесь репортаж о деле одной

девушки, которая, собираясь выйти в Германии замуж, послала в Баию письмо, в

котором запросила в местном архиве справку о генеалогическом дереве ее семьи с

целью доказать свое арийское происхождение.

Марго Мейншель — таково ее имя — сообщила в письме, что у нее имеются

данные по материнской линии, но недостает сведений по отцовской линии.

Были наведены справки, и одна вечерняя газета объявила, что бабушку Марго звали

Эстер Амаэалак, она была одним из увлечений Кастро Алвеса и имела еврейское

происхождение. Эстер упомянута в книге писателя Жоржи Амаду «Кастро Алвес».

Газета ссылается на примечания Афранио Пейшото к Полному собранию

сочинений баиянского поэта, документируя этим свое утверждение.

Эстер была упомянута как «белый цветок лиры Давида».

В заключение газета говорит, что Марго, возможно, разочаруется, узнав о своем

еврейском происхождении, так как это, вероятно, помешает ее браку с арийием».

Действительно, как я отметил ранее, Эстер Амазалак вышла замуж за немца, а в

наше время ее внучка не может выйти замуж из-за того, что ее бабушка оказалась

еврейкой.

Внучка одной из муз Кастро Алвеса подверглась нацистским преследованиям (что

еще больше связывает поэта с современ

133

ными событиями). Это приводит нас к мысли, что голос Кастро Алвеса, если бы

позт жил сегодня, с огромной силой протестовал бы против преследования еврейской

расы мировым фашизмом. Он любил называть себя евреем и не раз говорил: «Я еврей»

После негритянской расы его поэзия была ближе всего к еврейской.

Стр. ИЗ.— Кастро Алвес любил рисовать и оставил нам различные рисунки,

включая весьма интересный автопортрет. Он был неплохим художником-любителем.

Стр. !14.— Стихи, приводимые в этой главе, — из «Черной дамы», одной из многих

поэм, которые Кастро Алвес посвятил Эужении Камаре в том, 1866 году.

Стр. 116.— Коуто Ферраз пишет по этому поводу: «И я подумал, что Кастро Алвес,

очевидно, понял, что простая ликпи дания рабского труда с приспособлением бывших

рабов к капиталистическому режиму представила выгоду для господствую шего класса.

Он, видимо, понял также, что большой негритянский контингент нашего населения,

будучи уже в ту лору связан с экономическими интересами зародившегося

пролетариата, рано или поздно приобретет идеологическое сознание своего класса».

Весьма примечательны в этом смысле следующие стихотворения Кастро Алвеса:

«Слова консерватора» (где он доходит до утверждения, что «плод труда —

общественное достояние»), «Ясновидящий», «Признание», «Прошай, моя песня» и ряд

других.

Стр. 117.— Агрипино Гриеко пишет (в книге «Эволюция бразильской поэзии»,

1932): «Кастро Алвес был гением-самородком .. Для него сочинение стихов было

133

больше, чем простое ремесло. К тому же он был совершенно безупречен в личной

жизни; ему была чужда моральная нечистоплотность, и, мало того, что он был

гениален, он был к тому же исключительно добр, побуждал других к благородным

чувствам, был творцом жизни и вдохновения, живым гуманным маяком». И далее:

«Для него честь была наслаждением».

Вот слова Набуко об этом 1866 годе: «1866 год был для меня годом французской

революции: Ламартин, Тьер, Минье, Луи Блан, Кинэ, Мирабо, Вернье и жирондисты,

все это прошло последовательно в моем уме. Конвент в нем, казалось, заседал

.постоянно».

Стр. 118.— Некоторые современники Кастро Алвеса так отзываются об очаровании

его слова: «Когда он показывался толпе, приходившей в воодушевление только оттого,

что она его видела, когда вдохновение зажигало в его глазах ослепительный блеск

гения, он становился велик и прекрасен, как гомеровский бог» (Лусио Мендонса). А

вот другой отзыв: «Очарование этого голоса неотразимо, он из тех, что преображают

оратора или поэта и заставляют вспоминать прославленного глашатая Агамемнона,

которого обессмертил Гомер, — Тальтибиоса, голос которого походил на голоса богов»

(Р уй

134

Барбоза). И, наконец, еще один отзыв: «Всех, кто его слышал, охватывала дрожь

изумления, и они видели в стройном и симпатичном молодом студенте скорее

полубога, чем поэта, меньше поэта, чем ясновидящего; аудитория улыбалась или

плакала, немела от сильнейшего волнения или разражалась исступленными возгласами

«браво!» (Карлос Феррейра).

Стр. 120.— Палмарес составлял постоянную заботу Кастро Алвеса, который

намеревался написать эпопею о «негритянской Трое». Ему не удалось осуществить это

намерение, и по сей день Зумби ожидает своего поэта (.

Книга Эужении была опубликована сначала в Португалии под названием

«Поэтические наброски». При переиздании в Сеаре она была озаглавлена «Секреты

души» и, помимо собственных стихов актрисы, в приложении были напечатаны сти-

хотворения Фагундеса Варелы, Залуара, Виториано Пальяреса, Франсиско Инасио,

Феррейры и других поэтов. Это была своеобразная антология произведений об

Эужении Камаре. Книга служила хорошей рекламой для артистки.

Стр. 122.— Фагундес Варела, между прочим, сказал о ней: «На лице у тебя красота,

гений в душе».

Стр. 128.— Вот письмо, написанное Кастро Алвесом: «Уважаемый сеньор Тобиас

Баррето де Менезес. Прошу Вас сделать милость и сообщить мне в ответ на это

письмо. Вы ли являетесь автором статьи в «Ревиста Илюстрада», напечатанной в

приложении, как Вы любезно попросили передать мне это в устной форме. Если Вы

окажете мне эту милость, буду Вам весьма признателен. Ваш покорнейший слуга