Каторжница

Когда мне было семь, на утёсе появился старик. Один. Новички никогда не приходят поодиночке. Уже тогда было ясно, что случилось что-то важное для всех нас. Вопреки обыкновению его не сковывали кандалы, хотя и без них бедолага едва волочил ноги. Я запомнила старика, как запомнила и весь тот день, ведь именно тогда определилось мое будущее. Иногда мне кажется, что многое из воспоминаний моего детства — только игра воображения.

Эту историю нам с девочками позже рассказывал сам Гор. Старик искал сына. В том мире он был богат, богаче почти всех людей, которых знал, даже богаче некоторых магов. Его сын много учился, собирался продолжать дело отца, заниматься судостроением и торговлей. Но однажды повздорил с магом. Щелчок пальцев, и юноша исчез, а безутешный отец добился лишь вердикта «изгнан на север». Деньги, связи, влияние, годы поисков. И отец здесь с единственной ампулой в кармане.

Когда старик узнал, что на острове нет, и скорее всего никогда не было его сына, он осел на пол. И больше уже не встал. Безутешный отец достал ампулу и в предсмертной агонии поведал вождю, что это все его богатство. А теперь оно старику ни к чему. На миг лишающий жизни, зачарованный напиток. Один из лучших чародеев империи вдохнул в яд свою силу. Он перенесёт любого в покинутый дворец этого несчастного старика через секунду после того, как остановится его сердце. Даже с острова каторжников. И тут же сердце счастливца забьется вновь. В новом свободном мире.

Тем вечером я сидела на полу и играла. В моем детстве даже были куклы — обточенные кости ящеров с шерстью кротов на их головах. Вождь не любил меня, я чувствовала, но воспитывал, как вероятно воспитывал бы свою родную дочь.

Я помню, каким был в тот вечер Гор. Я подумала, что он заболел, и сильно испугалась. Больной вождь — мертвый вождь. Он бы не смог отстаивать своё право в поединке (раз в несколько лун всякий может бросить вызов нашему лидеру) и был бы убит. А значит, и его сын. И, вероятно, я.

— Отец, что случилось? — беспокоился светловолосый юноша.

— Как все было просто до этого дня, — качал головой Гор и повторял снова и снова, сперва даже не замечая ни своего кровного сына ни меня.

— Что случилось?

Александр в то время был ещё юн и прямолинеен. Мне самой, маленькой девочке, он казался просто большим ребёнком.

— Видишь это? — показывал сыну нечто, похожее на кристалл, Гор, совсем не обращая внимания на меня. Меня он держал рядом всегда. Остерегался? Думаю, он был готов убить меня в любую минуту. Слишком часто я ловила на себе его неприязненный, полный злобы или омерзения взгляд, который вождь тут же старался смягчить, стоило мне взглянуть в его сторону.

Но в тот день про меня забыли. Гор рассказал сыну, что в его руках было невероятное — билет на волю. И как им распорядиться, вождь не знал.

— Я не могу оставить тебя здесь. Ты не протянешь без меня и дня.

Помню, как недоволен был Александр, как хмурился, но перечить отцу не смел.

— Я не могу отдать яд тебе. Ты не выживешь в мире магов. Я потеряю тебя в любом случае. Ты все, что у меня есть в этом мире, сын! Выходит, это бесполезная вещица?! Кому мне подарить ее? — неестественно смеялся Гор. — Может быть ей, этой девчонке? Она маг, пусть и возвращается к своим?!

— Они не МОИ, — процедила я сквозь зубы.

— Повтори, — вождь спрыгнул с возвышения, на котором сидел, и сделал несколько шагов ко мне.

— Они убили мою мать. Они хотели убить меня. Хотели убить всех, кого я знаю. Я ненавижу магов. Ненавижу их мир!

Боялась ли я Гора? Я никогда ничего не боялась. Смерть виделась мне избавлением. А боль — огнем. Я люблю огонь. Огонь — моя суть.

Я не поднимала голову. Крутила свою куклу и думала, что лучше бы этой штуковины в руках Гора на острове не оказалось.

— Интересно, — протянул вождь, опускаясь рядом со мной на пол пещеры. — А что бы ты сделала, окажись там, среди них?

— Вы сами говорите, что я такая же, как те маги. Значит, они не сильнее меня, — я заметила, что завладела вниманием и Александра, а это подстегивало. — Я бы отомстила им всем! Но не так, как это делает дядя Роди.

Дядя Роди был главным головорезом Гора. Много раз на моих глазах он приводил в действие приговор вождя, к моим ногам катились отрубленные головы, падали обезглавленные тела и по полу темной лужицей растекалась кровь.

— И что бы ты сделала с магами, малышка?

— Сначала я бы добилась свободы для всех вас. А уж вы бы отомстили за мою маму, я не сомневаюсь.

Гор смотрел на меня и ухмылялся. Именно ухмылялся, улыбаться он не умел. Вождь, кажется, назвал меня «прелестным ребёнком» и отослал играть с Беккой, моей няней. Его девкой.

А потом в наших комнатах появились другие девочки и начались занятия. Нам всегда говорили, что самая прилежная из нас, та, что больше других старается и преуспеет в обучении, сможет выбраться с острова и осуществить миссию — спасти всех на нашем острове. И какое-то время я наивно верила, что это место мое по праву, а их учат вместе со мной, чтобы мне было не так скучно одной. Когда стала старше, я поняла, что вождь выберет ту из нас, которая покажется ему наиболее убедительной в своей преданности. Но тогда я не представляла, как он станет выбирать. И не знала, что решать нашу судьбу будет не Гор, а его сын, Александр.

Он впервые поцеловал меня, а потом сказал «Иди». Хрипло, сжимая своей огромной ладонью простыни.

Нас учили:

«Если мужчина прогоняет, уходите немедля. Так сохраните уважение к себе. И своё достоинство. Только сделайте это, словно уйти — именно ваше решение…»

Таковы были слова не простых шлюх, а мадам Анаис. В бытность свою на большой земле она была знатного рода и обширных связей. Верно, связей с магами, особенно влиятельными и обеспеченными. Вот за связь с одним из них, мадам Анаис и оказалась здесь. И если девки преподавали нам науку «как ублажить мужика», мадам говорила совсем о другом. И отчего-то именно ее те из нас, что поумнее, слушали и внимали, затаив дыхание. Слишком опасными были знания, которые она вкладывалась в наши юные головки.

Я уверена, Анаис перешла дорогу какой-то магичке, вероятно, жене знатного мага или его любовнице. Магичек мадам ненавидела более всего. И когда она впервые заметила мои искрящие первозданным огнём ладони, попыталась возненавидеть меня. Какое-то время разговаривала грубо, слишком рьяно одёргивала, ругала за каждый самый незначительный проступок. Я сильнее расправляла плечи и чуть выше задирала подбородок. Инстинкт доминирования, ничего более. Анаис была мне нужна. Благо, к тому времени наставница уже слишком привыкла к своей самой пытливой ученице, и немногим позже я начала ощущать себя ее любимицей.

Казалось, многие замечания и рассуждения были адресованы лично мне. Поворот головы, взгляд из-под ресниц, кокетливый, призывающий к самоубийству, взгляд полной дурочки или умудрённой опытом искушённой женщины — всему этому с бОльшим усердием мадам обучала именно меня. Как одним словом склонить мага к верному решению, как внушить собеседнику нужную тебе мысль, как подчинить чужую волю, — она все это знала и умела, а мне было слишком интересно. И необходимо, чтобы выжить. А потом мы с девочками оттачивали свои умения друг на друге и на других учителях. С каждым разом все искуснее. И уже невольно начинали ощущать себя вершителями судеб, кукловодами в нашем маленьком мире, которого нет ни на одной карте их мира, мира, что мы призваны покорить.