Кинжал-предатель: Из секретной книги Джона Вильсона
Шрифт:
— Передайте мне вашу пулю! Я жду вот уже два года, что наконец настанет мой черед, но все мои надежды оказались пока напрасными. Прошу вас, окажите мне эту дружескую услугу! Ведь вы не страдали так долго, как я!
Но Дефт встал, выпрямился и твердым голосом сказал:
— Нет, мистер Консэйн, судьба назначила мне черную пулю, и я не хочу быть трусом, когда пробил мой час; для меня смерть искупление! Мои последние распоряжения вы найдете в моем письменном столе; деньги, назначенные для помощи другим несчастным, вам перешлют.
С бледным лицом смотрел Поль Эшлэнд на дверь соседней комнаты и спросил:
— Что там за комната?!
— Там Джон Дэфт напишет свои последние письма, — но очень возможно, что он там же покончит свои расчеты с жизнью, — возразил Консэйн.
Эшлэнд не ответил, но он не мог оторвать своего взора от той двери, за которой скрылся несчастный. Он чувствовал, что должен был броситься вслед за молодым человеком, что-бы удержать его от ужасного замысла.
Но он остался сидеть на своем месте, как парализованный. Наконец он с усилием поднялся, остальные члены тоже встали.
— Вы уходите? — спросил Консэйн. — Не забудьте о данной вами клятве и помните, что вы должны делать!
— Будьте уверены, что я не изменю клубу! Даже сегодня ночью я составлю свое духовное завещание! — ответил Поль.
Консэйн снова повел его по целому лабиринту темных коридоров, кладовых.
Когда они дошли, до 71-й улицы, Консэйн сказал: — Завтра вечером я вас жду в клубе! У нас бывают часто собрания.
— Но мне трудно найти клуб!
— Тогда ждите меня на 71-й улице, у дома № 432.
Поль Эшлэнд простился с ним и ушел.
Придя в свой роскошный дом, Поль Эшлэнд застал в кабинете Джона Вильсона, перелистывающего журнал.
После первых приветствий, сыщик пристально посмотрел на молодого человека.
— С вами что-то неладно! — сказал он. — Мне кажется, что вы пережили тяжелые минуты.
Эшлэнд опустил взор.
— Совершенно верно, мистер Вильсон, тяжелые минуты, но исключительно для меня.
— Я вижу, вы не хотите сообщить мне подробности.
— Именно, мистер Вильсон! Это мое личное дело; кроме того, я связан честным словом свято хранить тайну — и я сдержу слово!
— Берегитесь, мистер Эшлэнд, — сказал сыщик, — чтобы вас не завлекли в какую-либо гибельную для вас ловушку!
Эшлэнд, грустно улыбнувшись, пожал плечами.
— Мне нечего терять больше, мистер Вильсон, смерть я встречу, как избавительницу!
Вильсон покачал отрицательно головой.
— Я надеюсь, что вы перемените ваше мнение, мистер Эшлэнд! Но все же мне необходимо знать, что было с вами, когда вы вышли с кладбища.
— Не могу и не смею вам ответить! — проговорил молодой человек.
— Вы уехали с кладбища не один, а с каким-то господином, — снова начал сыщик.
— Совершенно
верно! — вскрикнул Эшлэнд, вздрогнув. — Откуда вы это узнали?Джон Вильсон таинственно улыбнулся.
— Уж это мое дело и сообщать этого я пока никому не могу. А вы и не заметили, что вас преследовали! И вам не показалось подозрительным, что ваш спутник подгонял возницу?
— Как же, как же! Помню, но мистер Кон… Кон…
Эшлэнд испуганно остановился: очевидно, он проговорился.
— Ага, значит, имя вашего спутника начинается «Кон»! Не доскажете ли вы мне остальные буквы?
— Нет, не смею!
— А если я вам скажу, что все знаю? Что знаю хорошо, с кем вы были, куда отправились и даже, что тот господин от вас желал?
Эшлэнд побледнел:
— Но, ведь это невозможно! — вырвалось у него. — На такое дело неспособен даже сам Вильсон!
— О, вы жестоко ошибаетесь, если думаете, что это невозможно! — сказал знаменитый сыщик, шагая по комнате.
Вдруг Вильсона озарила мысль, что человек, искавший ночью в комнате Поля свои очки и грозивший взорвать сыщика, и спутник Эшлэнда — одно и то же лицо. И он решил позондировать почву.
— О, того господина, с которым вы ехали с кладбища, я прекрасно знаю! И отлично помню его высокую худощавую фигуру, редингот, его безбородое лицо с резкими чертами и в очках.
Поль Эшлэнд побледнел еще более.
— Мне кажется теперь, что вы, действительно, его знаете, — пробормотал он. — Неужели вы следовали за нами, неужели вам известно, что —
— Я знаю все, — ответил сыщик, хотя он ровно ничего не знал.
Но одно было ему ясно, что от того негодяя можно было ожидать только одно дурное. Следуя этой мысли, сыщик продолжал:
— Разве вы не замечаете, мистер Эшлэнд, что тот человек вас обманывает? Неужели вы ему верите? Все, о чем он вам говорит, ложь, и негодяй старается выманить от вас ваше богатство!
Совершенно ошеломленный, смотрел Эшлэнд на сыщика.
— Неужели это правда? Неужели им нужны мои деньги?..
— Само собой! И мне жаль, что вы этого не сознаете!
— Мне и в голову не пришла подобная мысль! И вы думаете, что этот клуб — не что иное, как сборище преступников.
Эти последние слова Поль произнес тихо; ему казалось невероятным, что Вильсону все известно.
— Да, это сборище преступников!
— А уж Джон Дэфт ни в коем случае не принадлежит к их шайке!
— Почему же нет?
— Нет! Это не было притворство! Настолько я могу судить!
— А все же вас могли обмануть! Вы и не подозреваете, до какой степени доходит притворство у иных людей!
— Как хотите, а Джон Дэфт не лгал! Но теперь он, быть может, уже мертв.
Вильсон встрепенулся.
— Что вы говорите?! Вы думаете, что Дэфт умер?!
— Наверное! Бедняга, наконец, нашел покой в смерти, ему хорошо теперь!
Сыщик схватил Эшлэнда за руку и сильно потряс ее.