Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.8

Андрей не вслушивался, но сказал, словно хотел похвалить Айно, а на самом деле ревнуя:

– У нас в бараке Айно звали Булыжником. Правда похож?

Ни профессор, ни Альбина ничего не ответили на слова Андрея, и ему стало стыдно, что он их произнес.

Вернулся Айно и сказал, что Аникушин украл у соседа кусок пайки.

– Уже сытый, а все равно еще хочет, – сказал Айно.

Он снова занял позицию напротив Альбины, и лицо, подсвеченное снизу неверным, слабым светом маленького костра, было не только грубым, но казалось Андрею зловещим.

– Зачем приезжал Алмазов? – спросил Андрей.

– Чтобы я его просила о жизни, – ответила Альбина.

– Значит, вы думаете, что они твердо решили нас завтра убить? – спросил Семирадский.

– Он бы мне отказал в жизни, – сказала Альбина, глядя в костер и не слыша профессора. – Он хотел, чтобы я попросила, а он бы все равно оставил меня здесь… я так думаю.

– Ну, ничего страшного, – сказал неожиданно Айно. – Ты все равно попросила. За слона.

– Что за слона? – спросил Семирадский. – Вам обещали?

– Да. Завтра, – сказала Альбина. – Тогда я и поняла, что нас убьют завтра в первой половине дня.

– Почему?

– Потому что Ян всегда держит слово. Но особенным образом, с обманом. Если он дал слово, что поможет слону днем, значит, будут объективные обстоятельства, которые не дадут помочь. И он будет чист перед своей совестью. А мы все будем мертвые.

– Надеюсь, что вы преувеличиваете, – сказал Семирадский. – Я надеюсь.

Он не видел Алмазова, вернее всего, не знал о его существовании и недавнем приезде, и потому его слов никто не принял всерьез.

– И еще он хотел попрощаться, – сказала Альбина. – Мы же давно знакомы.

После этих слов наступило долгое молчание, и, видно, не выдержав паузы, профессор произнес:

– А вы слышали о художнике Семирадском?

– Разумеется, – сказал Андрей. – Он писал библейские сюжеты.

– Он был очень чувственный, – добавила Альбина.

– Это мой дядя, – сказал обрадованно профессор, словно встретил потерянных родственников.

Потом Альбина поднялась и сказала, что хочет посмотреть на звезды.

– Это можно сделать не выходя из дома, – сказал Андрей.

– Я провожу вас, – сказал Айно.

– Только умоляю, не отходите от дома, – сказал профессор.

– Мы постоим у дверей и вернемся, – сказала Альбина.

И Андрею было нечего больше сказать. Он должен был сообразить и предложить себя в спутники Альбине, а не запрещать. Что ты можешь запретить женщине, которая знает, что завтра умрет?

– Я полагаю, – сказал профессор, протягивая Андрею кружку с разведенным спиртом, – что на вышке они поставили прибор, который определяет воздушную цель. Они будут производить налет на город на аэропланах, а с вышки их будут засекать.

– И сбивать? – спросил Андрей с мрачным сарказмом.

– Наверняка у них где-то укрыты батареи зенитных пушек, – сказал Семирадский.

Было очень тихо, чуть потрескивали головешки в костре, с улицы доносились невнятные звуки разговора.

– Я читал в газете, совсем недавно, – сказал профессор, – что в Англии проводятся опыты по этой части. Это очень важно в будущей войне.

– Для этого незачем строить город, – сказал Андрей. Голос профессора его раздражал. Ему хотелось услышать, о чем говорят Айно и Альбина.

– Да, – согласился профессор, – города не строят для того, чтобы разрушать…

– На вышке лежит бомба, – сказал Андрей. – Особая бомба. Я не знаю другого объяснения.

Андрей замолчал, охваченный тяжелой тоской. Он угодил в тупик и потерял следы Теодора. А самому уже не выбраться, не успеть.

– Я пойду, – сказал профессор. – Уже поздно.

– Я провожу вас до угла, – сказал Андрей.

Айно и Альбина стояли недалеко от подъезда, приблизившись друг к другу. Альбина сделала шаг в сторону, а может быть, Андрею все это показалось в темноте. Айно и Альбина попрощались с профессором, и Андрей проводил его до угла.

Когда они вышли на площадь, издалека донесся гулкий звук, какой получается у плохого трубача, ему ответил короткий рев.

– Они меня зовут, – сказал профессор. – Прощайте. Вы не представляете, как мне их жалко.

Когда Андрей возвращался к дому, Альбина и Айно продолжали стоять у стены.

– Не замерзли? – спросил Андрей.

– Да, конечно, – спохватилась Альбина. – Пора домой.

Костер погас, остались красные угли, они чуть грели.

– Я пойду? – спросил Айно. Как будто даже не у него, а у Альбины. Альбина промолчала.

– Спокойной ночи, – сказал Андрей. – Счастливых сновидений. Дай Бог, нас до утра не взорвут.

Айно тяжело пошел по лестнице наверх.

Альбина стояла спиной к окну. Андрею слышно было, как Айно шагает по своей комнате. Перекрытия были тонкие, наверное, в одну доску – никто же не должен был в этом доме жить.

– Рано в кровать, рано вставать, завтра на парте не будешь зевать, – сказал Андрей и поперхнулся.

Бодрость его слов была лживой. Но в голове шумело от спирта, а рядом была принадлежавшая ему женщина.

– Разумеется, – тихо ответила Альбина. – Рано вставать.

Но не сделала попытки лечь.

– Так как вы формально моя супруга, – сказал Андрей, – то ложе у нас общее. Вы уж простите.

– Да, конечно, – согласилась Альбина.

Андрею было неловко. Очевидно, требовались решительные поступки уверенного в себе мужчины, а не эти пустые слова.

Он подошел к Альбине, она отступила к топчану, накрытому клочьями войлока.

– Может, хотите еще спирта? – спросил Андрей. – Там в кружке должно остаться.