Китайская гувернантка
Шрифт:
Новоприбывший забыл о своем гневе и самодовольно ухмыльнулся. Он снова откинулся в воздухе, но на этот раз намеренно, и позволил своим предплечьям подняться от локтей вверх, хлопая ладонями.
“Дитя ссоры”, - сказал он и рассмеялся.
Необычная шутка, которая для любого другого поколения должна была бы быть неописуемо шокирующей, позабавила их всех, хотя и с чувством некоторой вины, но длилась она очень недолго. Разгоряченный своим триумфом над ними, он повернул правую руку в нелепой перчатке ладонью вверх. Пять бритвенных лезвий, просвечивающих сквозь резину, блеснули в ярком свете.
Тим прыгнул прямо к нему, схватил за предплечье и дернул его назад. Это было чисто инстинктивное движение, настолько быстрое и тщательное, что стало полной неожиданностью. Реакция незнакомца,
“Убери эти чертовы штуки с дороги и положи их в безопасное место. Ради бога, не порежься. Ты подхватишь столбняк, они и так достаточно грязные”.
Она молча повиновалась ему, взяла перчатку и бинт и исчезла в темной кухне.
Предоставленный самому себе, Тим отступил назад и вытер руки.
“Заткнись и вставай”, - сказал он.
Скорость, с которой существо на полу прыгнуло к окну высоко в стене, была такой же внезапной, как и прыжок Тима к его руке, и с такой же инстинктивной точностью. Только решетка помешала ему сбежать. Их близкое расстояние, которое потребовало определенных переговоров даже от такого худощавого человека, эффективно помешало ему прорваться, и он упал назад и остался лежать у стены, безвольно повиснув, черная полоса на сером фоне.
“Слезай и повернись”.
Новоприбывший повиновался. Его раболепие было более неприятным, чем его высокомерие. Он прошаркал в угол и встал в нем, позволяя ему поддерживать себя. Его грязные руки безвольно свисали перед ним. Его лицо было мокрым от пота и жира, и от него пахло канализацией.
“Как тебя зовут?”
“Барри Лич, Креморн-стрит, шестьдесят три, виадук, Э.”
Он выдал информацию потоком, явно в результате долгого опыта, а затем сделал паузу. Новая мысль промелькнула на его лице так заметно, как если бы он был младенцем: “Это имя, которое я договорился с Ag дать. Это ее имя. Она миссис Лич. Мы не называем имени моего отца, пока не будем вынуждены. Это часть соглашения Ag, понимаете? Мы заставляем его молчать, и он платит. Это также адрес Ag. Я живу с ней, когда живу где угодно, но вы знаете мое настоящее имя, оно указано в моих документах, так что нет смысла скрывать это от вас. Мои документы у Ag. Она их не показывает, но они у нее есть, и я читаю их, когда мне хочется ”
“Ты когда-нибудь видишь своего отца?”
Тимоти был сосредоточен, и большая часть молодости покинула его лицо, так что он выглядел усталым и поглощенным. Из него получился симпатичный, но обеспокоенный молодой человек, во многом продукт эпохи. “Он с тобой разговаривает?”
“Иногда”.
“Как часто?”
“Не так часто, как он хочет. Не могу взять его с собой, понимаешь?”
“Почему это?”
“Ну, он старый — понимаете, мы с ним другого поколения. Мы по-разному смотрим на вещи. У него нет чувства юмора. У тебя юмора больше, чем у него. Это возраст, понимаете?”
“Но он дает тебе деньги?”
“Он дает Ag деньги для меня”.
“Почему?”
“Ну, понимаете, я не откладываю это на день. Я трачу их. Я езжу на такси, когда у меня есть деньги”.
“Такси? Куда ехать?”
“О, я не знаю. Куда угодно. Мне нравятся такси, они заставляют меня чувствовать себя тем, кто я есть ... образованным, законным и все такое”.
“Понятно. Вы когда-нибудь жили со своим отцом?”
“Нет. Я никогда не хотела. Эг права, когда она против этого. Твоя душа не была бы твоей, только не с ним. Он очень богат, но он ее не тратит. Он благодетель. Это потому, что он думает, что я должна жить с ним, а он не хочет этого, потому что у него новая жена, поэтому он продолжает давать Ag деньги для
меня. Если вы читаете, вы продолжаете узнавать о таких мужчинах. Виноватый, вот кто он. Мне это подходит ”.“Где ты занимаешься чтением?”
“Внутри. Я устраиваюсь на работу в библиотеку, понимаете, потому что я образованный. Эти придурки совсем не умеют читать. Они не знают и половины книг, которые есть в этих библиотеках. Это заставляет меня смеяться, и вас бы это тоже рассмешило. Вы примерно моего возраста, не так ли? Старое поколение несет ответственность за следующее. Так они думают. Но это неправда. Это ваше собственное поколение, которое живет с вами, не так ли? Обвинять проклятых старых дураков не помогает. Я этого не читал, вы знаете. Я так думал. Я иногда думаю. Что ты собираешься со мной делать?”
“Когда?”
“Сделай мне одолжение! Сейчас, конечно. Ты размякла или что-то в этом роде? Вытолкни меня, вот что тебе лучше сделать. Вытолкни меня. Ты можешь потерять работу, если нас застанут вместе. Я могу сказать что угодно, и ты не сможешь этого отрицать. У меня есть такое же право голоса, как и у тебя. Я законен. У меня есть документы, вы не можете их забрать. А вы можете?”
“Наверху что-то происходит”. Из коридора до них донесся голос Джулии. “Тим! Кто-то кричит наверху”.
“Нет, я не думаю, что хочу”. Тим отвечал мальчику в углу. Он повернулся и заговорил с Джулией.
“Дом взбудоражен, не так ли? Я думаю, нам лучше взять его с собой. Он наш пиджин”.
Глава 18. Ночной колпак
Очень мило, ” сказал Люк, устраиваясь поудобнее в самом удобном кресле мистера Кэмпиона. В его руке был стакан, телефон лежал у него на колене, чтобы ему не приходилось вставать, когда он должен был зазвонить снова, и его ноги были на каминной решетке. “Вот так я люблю ждать. Мы дадим им еще полчаса. Хорошо?”
Хозяин поднял глаза от сообщения, которое он читал. Он нашел это у себя на столе, когда некоторое время назад они пришли в квартиру на Бутылочной улице, и его беспокойство по поводу того, прибыла ли она, было одной из причин, по которой он попросил Люка надеть ночной колпак вместо того, чтобы пойти куда-нибудь еще после того, как они покинули столовую таверны "Орел". Это было длинное послание, написанное почерком мистера Лагга, как у школьника, и снятое с телефонного аппарата, которым в Англии сейчас так часто пользуются для передачи телеграмм. Мистер Лагг передал его по электронной почте. Кэмпион прочитал это без удивления, и теперь на его бледном лице появилась странно-сожалеющая улыбка, когда он убирал письмо в карман.
Люк скосил на него глаза. “Секреты?” предположил он. “Ты не рассказываешь нам больше, чем должен, не так ли, старый грешник?" Я не виню тебя, у нас нет более нежных чувств. Лагг, я полагаю, из принципа лег спать? Что он делает, сорок часов в неделю?”
“Он говорит, что это ближе к ста сорока, и что если бы у него был профсоюз, он бы пожаловался ему, разорил меня и был лишен того небольшого комфорта, который у него есть! Я с трудом удержался, чтобы не подслушать ваш телефонный разговор только что. Значит, миссис Лич у них?”
Улыбка Люка стала широкой, как бывало только тогда, когда он был по-настоящему удивлен. В его глазах блестели слезы смеха, а рот был похож на кошачий. “Я не знаю, почему эти неуклюжие завсегдатаи так меня щекочут”, - сказал он. “Это нехорошая черта характера. Хотя они так и делают. Ты знаешь, где она была все это время? Под стражей в приюте Гарольда Дина.”
“Кладбищенский Гарольд Дин?”
Он кивнул. “По обвинению в том, что срывал цветы и пытался продать их в маленьком магазинчике напротив главных ворот. Пораженный владелец только что вручил дорогой и необычный букет лилий арум постоянному покупателю, который не выходил из магазина более пятнадцати минут, так что он вряд ли мог проигнорировать его, когда она принесла их. Он попросил Агнес подождать, пока он достанет немного денег и выйдет через заднюю дверь, чтобы найти полицейского. Пока его не было, она позвонила по телефону и только повесила трубку, как он вернулся с медяком. Мы находим их, не так ли?” Он на мгновение замолчал и сидел, потягивая свой напиток и глядя в газовый камин, как будто видел там замки.