Klangfarbenmelodie
Шрифт:
— Почему именно Малыш? — недоуменно нахмурилась девушка. Мужчина растерянно хохотнул и потер висок подушечкой пальца.
— Не знаю, — снова честно отозвался он. — Само как-то прицепилось. Зато Неа хоть веселеет при этом. Он всегда наоборот как пришибленный становится, когда мы говорим о его брате.
Алиса мотнула головой и фыркнула. Растрепавшаяся от этого движения коса взметнулась вверх — и тут же опустилась на ее грудь.
— Никогда не слышала, чтобы Аллен жаловался на вас в этом плане, — заметила она.
— А я его Малышом и не зову обычно, — Микк улыбнулся и повел плечами. — Да и было
Алиса неловко хохотнула, прикрыв глаза, и вдруг неожиданно мрачно усмехнулась.
— Вы ничем не насолили, не волнуйтесь и не берите это в голову, — уверенно в своей прежней невозмутимости сказала девушка, и Тики скептически хмыкнул. — Просто поверьте мне, — ласково проговорила она, слегка наклонив голову набок, и мужчина чуть не задохнулся, покорённый этим настоящим мягким взглядом. — Аллен… он… просто не хочет посторонних втягивать, — медленно произнесла Алиса, и Микк недовольно фыркнул.
— И Неа тоже, что ли, посторонний? — не удержался он от шпильки.
Девушка неприязненно скривилась, крепче сжав зонт в руке, и тяжело вздохнула, взглянув на насупившегося Тики пронзительными серыми глазами.
— Это плохая тема, правда. Просто… позволите дать вам совет?
Мужчина неопределённо качнул головой, понимая, что прекрасный разговор в такой романтической атмосфере испортил этот седоволосый мальчишка. Снова. Вечно он всё портит. Если вот сейчас ещё и как чёрт из табакерки выскочит откуда-нибудь, Микк точно смачно приложит его мордой о стену.
Однако Алиса не была Алленом. И Алиса была сейчас перед ним. Необычайно серьёзная, уморительно живая в сегодняшних своих эмоциях, красивая и притягивающая взгляд.
— Конечно, говорите, — выдохнул он наконец.
— Их отношения намного сложнее, чем кажется.
— На самом деле… Это заметно, — Тики ощутил, как настроение неуклонно портится, скатываясь в недовольство и беспокойство. — Просто Неа… Мне ужасно его жаль, — признался он, совершенно не представляя, с чего это начинает откровенничать. — Он не может толком понять, в чем дело, и мне его жаль.
— Почему вы так о нем беспокоитесь? — как будто бы даже сокрушенно вздохнула девушка. — Он же просто… ваш друг. И у него есть свои дела, не имеющие отношения к вам.
— И все же я беспокоюсь, — Микк на мгновенье прикрыл глаза и посмотрел над плечом девушки. Приближался автобус. — Он ведь очень важный человек для меня. Мне кажется, вы можете понять.
Алиса печально улыбнулась и кивнула.
— Могу, кажется…
И — легко скользнула тонкой ладонью по его плечу, тут же отдергивая руку и как-то почти отшатываясь.
Подъехал автобус.
— Спасибо, что проводили, — отстранённо улыбнулась она, кивнув на прощание, и уже направилась к раскрывшейся двери, как вдруг обернулась и благодарно сверкнула нежными серыми глазами. — И спасибо, что находитесь рядом с ними.
И — исчезла за сидениями автобуса.
Тики понял, что потерялся в пространстве и времени, когда промок насквозь и когда тяжелая чёлка чёрным заслоном упала на глаза. А он продолжал смотреть и смотреть вслед уехавшему транспорту сквозь пелену дождя, сизый туман и рассеивающийся свет фонаря.
Смотрел — и вспоминал благодарную улыбку девушки,
которая была настолько прекрасна в своей искренности, что у Микка словно земля из-под ног ушла.Он запоздало вытащил зонт из кожаного портфеля (имидж джентльмена и все дела) и, раскрыв его, глухо хохотнул себе под нос.
Постель?
Он и правда хотел лишь просто затащить её в постель? На одну ночь? Но разве Тики хоть раз чувствовал хоть что-то отдалённо похожее на то, что преследовало его сейчас, по отношению ко всем тем шлюшкам (которых после Алисы и девушками-то звать не хотелось)? Хотел ли он разговаривать с ними? Хотел ли он любоваться ими вот так: на улице, в одежде, под дождём, на дистанции? Хотел ли он завоевать их внимание так отчаянно?
Хотел ли он их самих, а не эти красивые женственные тела?
Микк вздохнул, ощущая себя в полном раздрае, и решил сразу же направиться к себе домой: машина стояла возле главного входа кафе.
В эту ночь ему снились тонкие бледные запястья в ажурных перчатках и нежный голос, напевающий джазовые композиции.
Комментарий к Op.3
Репертуар:
Johnny Cash — House Of The Rising Sun
Willie Nelson — Whiskey River
Ella Fitzgerald — All of me
========== Op.4 ==========
Неа следил за мечтательно прикрывшим глаза другом с улыбкой и черт… Он был просто рад, что у Тики все хорошо. Потому что тот откинулся на спинку парковой скамейки говорилговорилговорил, как будто даже совершенно и не обращая внимания на то, слушают его или нет.
А говорил Тики снова про Алису. И, в общем, это было даже не удивительно.
Теперь Неа знал, что Алиса любит кантри (в котором он совершенно не смыслил, но от которого Микка вело так же, как от этой его Эллы или от Гершвина), что у нее потрясающе глубокий смех, замечательная улыбка, а глаза «какие-то почти снежные».
У самого Тики глаза сияли. Да и сам он весь сиял как лампочка в новенькой праздничной гирлянде.
И как он сам еще не понял, что влюблен — Неа просто не представлял. Может, не влюблялся никогда просто, поэтому и не знал?
Сам Уолкер как-то в этом плане дел с женщинами особо и не имел, так что… Но влюбленность Микка была даже и дураку видна.
Но, видимо, Тики был чем-то похлеще, раз до сих пор так и не понял своих чувств.
Неа лениво потянулся, с удовольствием пережёвывая митараси данго, которые любезно наготовил с утра Аллен (до того, как снова убежал на свою работу), и вновь вернулся к слушанию возбуждённо вещающего друга.
На самом деле, слушать его было одним удовольствием, потому что Микк умел рассказывать так, что его словам хотелось внимать. Чего не скажешь, например, о Кроссе, который вообще был не слишком разговорчивым даже в полностью убитом состоянии, когда, казалось, язык должен был развязываться от количества выпитого алкоголя, а не наоборот. Но Мариан… ах, это же Мариан — совершенно отдельная тема, не поддающаяся доскональному анализу.
И вечно скрывающаяся скотина.
— И она улыбнулась мне, Неа! — восторженно воскликнул Тики, вновь привлекая к себе внимание. — Так искренне, как ещё никогда. Просто понимаешь, она меня до этого обычно лишь насмешками и одаривала, а тут… мы разговорились, и она, о боже, как же она красиво мне улыбнулась.