Клякса бифуркации
Шрифт:
Захлопнув папочку, спрашиваю:
– Что на это скажите?
Спустя минуту, тот - прямо как в одном голливудском боевичке (не помню названия), пытается наглеть:
– Какие будут ваши доказательства?
Стараясь от показного удивления, поширше раскрыть свои очи:
– «Доказательства»? А какие доказательства Вы предъявляли командирам «Вагнера» Васильцеву и Купцову - которых уж неделя как, как мурыжите в подвале? По каким доказательствам ваши «заплечных дел мастера» угробили двух молодых комсомольцев из Нижнего Новгорода?
Тот:
– Доносы…
– «Заявления граждан»?! Так держите ответку!
Достаю из папки кучу от руки исписанных листов и бросаю на стол перед ним:
– Здесь, даже показания двух ваших «дуболомов» имеются – узнаёте почерк…?
Тот, только глянув на каракули одного из своих следователей-садистов, хватается за голову.
А я продолжаю:
– «На месте преступления»?!
Достаю из сейфа пачку бумаг (списки членов организации, инструкции на «ненанашим» языке, антисоветская литература и прочее тому подобное) и тычу ею ему в лицо:
– Всё это нашли при обыске в сейфе, ключи от которого имеются только у Вас…! Понятые Вам нужны? Вот Вам подписи понятых! Протокол обыска? Вот Вам протокол обыска!
Гражданин начальник, даже не читая - хватается за сердце и, обмякнув - пытается лишиться чувств. Однако, звонкая пощёчина от Фрица, возвращает его к суровой реальности сего говённого бытия.
– …Так что, перед известными компетентными органами Нижегородской губернии стоит лишь один вопрос – расстрелять Вас здесь, или предоставить это «удовольствие» чекистам Ейска.
Как бы раздумывая, несколько философски-спокойно:
– Как по мне – я бы экстрагировал Вас на вашу малую Родину. Но товарищ Жданов, узнав, что после убийства Анисимова ваша организация - планировала покушение на него, думает несколько иначе.
Остолбенел, остекленевшими глазами уставившись в одну точку…
***
После довольно затянувшейся паузы, с некоторым оттенком сочувствия, спрашиваю:
– Курите?
– Курю…
– Тогда закуривайте: как знать – когда ещё доведётся.
Когда тот крупными затяжками закурил, как будто перед смертью, обращаюсь к единственному понимающему по-русски немцу:
– Фриц! Выйди, тоже покури и дверь за собой хорошенько запри.
– Яволь, Шеф!
Когда тот скрылся из зоны доступа, доверительно обращаюсь к хозяину кабинета:
– Эти двое по-нашему – «нихт бельмес», разумеешь?
– Эээ… Да! Нет… Я не понимаю.
Перехожу на шёпот:
– Закон такой недавно вышел – «О сделке с правосудием» называется, слышал?
Изо всех сил морщит лоб, но мотает головой:
– Нет, не слышал.
– Правильно – тебе некогда было изучением выходящих законов заниматься. Ты со своими держимордами - беззаконие в подвале чинил! За что парнишек ухайдакали, сволочи?
Тот, прижав руку к груди, горячечно залепетал:
– Я не хотел! Это они… И Анисимова… Этот, ваш подстрекал!
– Федька-ассенизатор?
– Да, он!
Понимающе
кивнул головой:– Понимаю: гиперактивность тупых исполнителей - неправильно тебя понявших. Но, сейчас речь не об этом…
Достаю из папки листочек с печатью:
– Возьми, ознакомься с законом.
Пока тот, обдирая глаза об параграфы - пытается включить «соображай», я ему разжевываю и вкладываю в уши:
– Ты чистосердечно каешься, сдаёшь всю контрреволюционную организацию в целом и каждого её члена в частности, даёшь показания на её идейного вдохновителя и указываешь источники финансирования. А правосудие за это, распространяет на тебя «Закон о защите свидетеля»… Про такой закон, тоже ни разу не слышал?
– Нет.
Подсовываю другую «гербовую» бумагу:
– …Получаешь новые документы на другое имя, чистую биографию, немного «подъёмных» и сваливаешь куда подальше…
Последние сомнения я развеиваю «свёрточком» от Погребинского, полученным в Москве:
– …Здесь всё вышеперечисленное. Лично я рекомендую Ташкент – там сытно, тепло и, мухи цеце не кусают. Там тебя никто не знает и не достанет. Как устроишься, а здесь всё устаканится - вызовешь семью.
Единственное, что в этом уроде осталось человеческого – это отличный семьянин, примерный муж и любящий отец двоих детей. Его супруга вот-вот должна родить третьего: видать, этим можно объяснить – но не оправдать захват дома Отца Фёдора.
Решил свить уютное семейное гнёздышко!
Но не мной было сказано: не строй себе счастье на несчастье других…
– Так, что?
Тот, почти радостно:
– А кто «идейный вдохновитель»?
– Погребинский. Он же – «источник финансирования»: обкладывает данью частников и кооператоров, создал банду грабящую государственные склады и, на приобретённые таким образом средства - ведёт активную антисоветскую деятельность, готовясь свергнуть народную власть. Так, что?
Практически не раздумывая больше:
– Я согласен! Дайте мне…
Даю ему чернильницу с ручкой, несколько чистых листков и один уже заполненный:
– Здесь всё готово. Осталось переписать, поставить дату – сегодня двадцать седьмое октября и расписаться.
***
Когда работа была окончена и уже бывший Начальник Ульяновского отдела НКВД, изнеможенно откинулся на спинку стула, прямо рукавом гимнастёрки вытирая пот со лба, я внимательно перечитал его «чистосердечное» признание и удовлетворённо кивнув, громко крикнул:
– Фриц, заходи!
– Да, да…?
– Делайте, как условились.
С готовностью:
– Яволь, герр Шеф!
Немец мгновенно накинул удавку на шею и слегка придушил болезного, пока «ассистенты» удерживали того от излишне резких движений. Я же в это время заскочил на стол, снял лампу и взамен накинул на массивный кованный крюк тонкую - но прочную пеньковую верёвку, предварительно щедро натёртую простым совдеповским хозяйственным мылом.
– Давайте его сюда, камрады! Шнель, шнель!