Книга тайных желаний

— И арестует тебя. — Я была в ужасе.

Его губы тронула кривая улыбка. Момент для шуток был неподходящий, но муж почувствовал мой страх и, желая разрушить его, сказал:

— Подумай о полевых лилиях. Они не заботятся о завтрашнем дне, и все же Господь заботится о них. Он позаботится о тебе куда лучше меня.

XXXI

Несколько дней после возвращения Иисуса я готовилась к путешествию. Мы с Йолтой перестирали весь ее скудный запас одежды и развесили сушиться на колышках в кладовой. Я выбила ее тюфяк и пришила к нему кожаный ремешок, чтобы она могла нести его на спине. Наполнила бурдюки, завернула соленую рыбу, сыр и сушеный инжир в полоски чистого льна и набила ими мешок.

Я подшила наши сандалии, вложив внутрь дополнительные куски кожи. Иисус вырезал из оливы новые посохи. Он настоял на том, чтобы мы брали не более одной чистой туники. Я взяла две. Также я запаковала небольшой запас целебных трав. Потом присела ненадолго, рассматривая те, что принимала против зачатия. Представится ли нам возможность лечь друг с другом после ухода из дома? Но все же я запихнула в мешок все снадобья, которые туда влезли.

Я помогала Марии по дому, чтобы побыть с ней рядом. Едва ли не половина семьи — Саломея, Иисус, я, Йолта — покидала ее, и хотя свекровь притворялась веселой, при виде Иисуса, вырезающего посохи, печаль прорывалась наружу, заставляя дрожать подбородок, чего Мария старалась не допускать. Ей приходилось смаргивать слезы, когда она обнимала Саломею. Она пекла нам медовые лепешки. Она трепала меня по щеке, приговаривая: «Ах, Ана, милая Ана».

— Позаботься о Далиле, — попросила я. — И пусть Юдифь держится от нее подальше.

— Я сама буду ухаживать за козой.

Лави попросил разрешения отправиться с нами, и я не стала ему отказывать.

— Теперь ты свободный человек, — объявила я. — Если пойдешь с нами, то как последователь Иисуса, а не слуга.

Он кивнул, возможно не до конца понимая, о каком следовании за Иисусом идет речь. Сумку с монетами Лави не снимал с себя даже во сне. Когда в пещере Иисус говорил о необходимости добыть деньги для движения, я решила стать его покровителем. Драхмы, оставшиеся после подкупа Апиона, смогут поддерживать мужа много месяцев, а то и год. Я не могла сказать ему, откуда взялись деньги, иначе он отказался бы их принять. Ложь сковывала меня, будто силками. И я знала: придется лгать раз за разом, чтобы сохранить свое покровительство в тайне.

За день до возвращения в Сепфорис и встречи с Апионом, я проснулась оттого, что внутри у меня все бурило. Есть я не могла.

— Я боюсь, что никогда больше тебя не увижу, — сказала я Йолте.

Мы стояли в кладовой у стены, где был нарисован углем календарь. Я увидела, что тетя отметила завтрашний день, шестой день месяца нисана, своим именем и словом «закончено». Не по-гречески, а на иврите. Она перехватила мой взгляд.

— Закончено не для нас с тобой, дитя. Речь только о моей жизни в Назарете.

Мысль о расставании с Йолтой, Марией и Саломеей ужасной болью отдавалась в груди.

— Мы снова найдем друг друга, — уверенно сказала тетя.

— Как я узнаю, где ты? Как смогу получить весточку?

За письма надо платить: их отправляют с гонцами, которые садятся на корабли, а потом добираются до места пешком, но скоро я уйду странствовать с Иисусом. Разве письмо когда-нибудь отыщет меня?

— Мы найдем друг друга, — повторила тетка загадочно.

Безутешная, я вернулась к работе.

Днем мы с Йолтой срезали стебли ячменя под оливковым деревом. Я подняла глаза и увидела у ворот Иуду. Я взмахнула обеими руками в знак приветствия, а Иисус размашистым шагом прошел через двор, чтобы поздороваться.

Они подошли к нам с Йолтой, по-братски обнимая друг друга за плечи, но что-то в лице Иуды вдруг насторожило меня: натянутая улыбка, затаенный ужас в глазах, его глубокий вздох, прежде чем он нагнулся ко мне.

Брат расцеловал сначала Йолту, затем меня.

Мы присели в тени.

— Почему ты всегда приносишь дурные вести? — спросила я.

— Хотел бы я, чтобы было иначе, — понурился Иуда, поняв, что я его раскусила и можно больше не притворяться.

Он отвернулся, собираясь с духом. Мы молча ждали. Наконец брат посмотрел на меня.

— Ана, Антипа отдал приказ схватить тебя, — сказал он, глядя мне в глаза.

Иисус тоже посмотрел на меня. Лицо у него окаменело, и я, еще не осознав слов Иуды и не поверив им, улыбнулась мужу. Потом меня осенило: слуга и пластина слоновой кости. Антипа узнал о моем пособничестве. Мне стало страшно, кровь стучала в ушах, я дрожала. Не может быть.

Иисус придвинулся ко мне, и я прильнула к нему, чтобы почувствовать опору, его плечо рядом с моим.

— Зачем Антипе ее арестовывать? — спросил мой муж спокойно.

— Ее обвиняют в измене, которая привела к бегству Фазелис, — ответил Иуда. — Слуга, который передал послание Аны, раскрыл его содержание.

— Ты в этом уверен? — спросила Йолта Иуду. — Твой источник надежен?

Иуда нахмурился.

— Я бы не стал тревожить вас, не будь я полностью уверен. В Тивериаде до сих пор судачат о Фазелис. Говорят, солдат, сопровождавших ее в Махерон, казнили вместе с двумя ее слугами. Всех их обвинили в заговоре. И много толков ходит о письме, которое Фазелис получила на подносе с едой. Я знаю, что это было послание от Аны.

— Но это же сплетни. Ты считаешь, ее арестуют на основании сплетен? — настаивала Йолта. Я видела, что новости настолько потрясли ее, что она отказывалась им верить.

— Боюсь, это еще не все, — сказал Иуда, и в голосе его послышалось отчаяние. — Мне рассказали о старой женщине по имени Иоанна, которая служила Фазелис.

— Я ее знаю, — сказала я. — Она была замужем за домоправителем Антипы, Чузой.

Мне вспомнилось, как она вилась вокруг нас, когда я впервые увидела Фазелис. Как же молода я была — четырнадцать лет. Помолвлена с Нафанаилом. «Ни ты, ни я не агнец», — сказала мне Фазелис. Я посмотрела на Иисуса. Вспоминал ли он Чузу и тот день, когда домоправитель подстрекал толпу закидать меня камнями? Я часто задумывалась о том, были бы мы женаты, если бы не этот страшный человек.

— Чуза давно мертв, — продолжил Иуда. — Но Иоанна живет во дворце с прислугой, почти слепая и слишком старая, чтобы приносить пользу, хоть и входит в штат прислужниц Иродиады. Ей удалось спастись, принеся клятву верности новой жене тетрарха и отрекшись от Фазелис. Когда я нашел Иоанну на скамье перед дворцом, она предала обеих, сообщив, что знала о плане Фазелис и сбежала бы с ней, если бы хватило сил и зрения. — Он повернулся к Йолте: — Иоанна и рассказала мне о признании слуги и намерении Антипы арестовать Ану. Она слышала об этом из уст самой Иродиады.

Жизнь вокруг нас шла своим чередом: играли дети, Иаков и Симон кололи дрова, Мария с моими невестками месили тесто у очага. Обычный день.

— Иоанна уверена, что Антипа настроен серьезно? — с трудом выговорила я. Горло жгло, словно внутри развели костер.

— Он этого так не оставит, Ана, тут нет никаких сомнений. Царь Арефа собирает войско, чтобы отомстить за дочь. Ее побег вызвал смуту, и Антипа винит всех, кто помогал его первой жене, включая тебя. Хуже того: Иродиада сообразила, что когда-то ее новый муж восхищался тобой… и заказал твой мозаичный портрет. Это я тоже узнал от Иоанны. Подозреваю, старуха сама и поведала об этом новой госпоже, желая заручиться ее расположением. Это Иродиада заставляет Антипу арестовать тебя, как и Крестителя. И будь уверена: она своего добьется.