Книжные люди

Я игнорирую её и вместо этого раскрываю коробку, тщательно изучая содержимое.

— Я тебя тоже видела, знаешь ли. Тихий вечерний напиток с мужем.

Эйслин улыбается.

— Неожиданное свидание. Бен организовал няню.

— Отлично. — Я выбираю пончик с лимонным кремом. — Он молодец.

— Если ты думаешь, что этим меня отвлечёшь, то ошибаешься. — Она облокачивается на стойку. — Давай, пожалей женщину с ребёнком, бизнесом, мужем и отсутствием личной жизни. Подкинь немного сплетен из жизни одинокой девушки.

Я встретила Эйслин в первый же день в Уичтри. Зашла в кафе, которое она только что купила, отчаянно нуждаясь в кофе, и мы разговорились — обе только начинали свои дела.

Она потрясающий пекарь, поставляет «растительные деликатесы» в пекарню Линдси, а также в своё кафе. Я пыталась выстроить с Себастианом такие же отношения, как у неё с пекарней — показать, что бизнесы могут поддерживать друг друга, а не конкурировать.

Большинство людей не хотят её веганские угощения, поэтому она предлагает и обычные, но говорит, что спрос на веганскую продукцию растёт, особенно летом, когда приезжают туристы.

Я особенно обожаю её пончики, не могу от них оторваться. Взамен она фанатично читает детективы и заказывает у меня по десять штук каждые пару месяцев. Она также вешает афиши мероприятий книжного магазина у себя в кафе и держит на стойке небольшой стенд с книгами, которые я поставляю. Торговля идёт неплохо.

Она остра на язык, смешная, и мне нравится, но о своей прошлой жизни в Уичтри я ей не рассказывала. Не хотелось в это вдаваться, хотя знаю, что местная молва уже всё обсосала.

Про мою семью она, конечно, знает. Здесь все знают.

— Никаких сплетен, — говорю я и кусаю пончик.

— Чушь собачья, — отвечает она. — Он всю ночь не сводил с тебя глаз. Как волк с кролика.

Я проглатываю кусок пончика. Он, как всегда, божественный, но я бросаю на неё раздражённый взгляд.

— Я тебе не чёртов кролик.

Эйслин поднимает бровь.

— Нет? А вчера ты уж больно глазки строила.

Я краснею.

— Я просто пыталась с ним нормально поговорить, без ссор. И хотела понять, это он меня не любит или магазин.

— Думаю, и то, и другое.

Я вздыхаю.

— Магазин — ладно, понимаю. Но почему я? Я ведь не такая уж плохая. Он со всеми такой?

— Ты имеешь в виду холодный и замкнутый?

— И грубый, не забудь про грубость.

Губы Эйслин дёргаются в улыбке.

— Боюсь, это он приберёг исключительно для тебя. С остальными он не грубит. Сдержанный, да, замкнутый. Но это же Блэквуды. Они всегда такие.

— Почему?

— Ну, во-первых, они мужчины. Во-вторых, эмоционально запертые. В-третьих, каждая женщина, с которой они были, либо ушла, либо умерла. — Она смотрит на меня с притворной серьёзностью. — Миссис Беннет говорит, что они прокляты.

— Ну конечно, миссис Беннет бы так сказала. — Я опираюсь на стойку, заинтригованная. Это для меня новость. — А если серьёзно?

— Тёзка Себастиана, его прадед, прожил с женой всего три года, прежде чем она его бросила. Потом его бабушка не выносила деревню и сбежала в Лондон, оставив деда. А мать Себастиана умерла, когда ему было лет десять. Я с ним училась, помню это. Говорили, что если бы она не умерла, то тоже ушла бы от его отца.

Я потрясена. И заинтригована.

Я не знала, что он потерял мать в детстве. Это, должно быть, было ужасно.

— О нет, — тихо говорю я. — Какой кошмар.

— Ага. А потом его отец, Джордж Блэквуд, запил. Всё было совсем плохо. Я не знаю всех деталей, но слышала, что Джордж чуть не потерял книжный магазин, и Себастиан взял его на себя, влез в огромные долги, чтобы его спасти.

Я вспоминаю его вчерашние слова, сказанные с таким ожесточением: что книги — это его жизнь, его история, его наследие. Вспоминаю, как мне хотелось провалиться сквозь землю после того, как я с воодушевлением рассказывала о своём собственном магазине, как о заветной мечте.

Для меня это была мечта.

Для него — призвание.

Он был жрецом, а его богом были книги.

— У тебя этот взгляд, — замечает Эйслин.

Я краснею ещё сильнее.

— Какой взгляд?

— Взгляд женщины, которая узнала трагическую историю мужчины и теперь интересуется им в сто раз больше, чем прежде.

Я презрительно фыркаю и откусываю ещё кусок пончика.

— Да брось, Эйс, — говорю с набитым ртом. — Мы проваливаем тест Бекдел. (Тест Бекдел (Bechdel Test) — это критерий оценки гендерного баланса в фильмах, книгах, сериалах и других произведениях, который показывает, насколько в них женские персонажи представлены полноценно, а не как второстепенные герои в истории мужчин.)

Эйслин усмехается.

— Миссис Эббот вчера сказала мне, что ты теперь участвуешь в фестивале. Как это произошло?

Я несколько дней назад жаловалась ей на то, что Себастиан меня не включил, и как это меня злило, так что она в курсе. Она также знает, что я уже начала планировать свой собственный.

— О, она просто пристыдила его, решив, что он уже меня пригласил, и ему пришлось согласиться, чтобы не выглядеть последним мудаком.

— Он не передумал, когда она ушла?

— Нет, представляешь? Хотя был жутко зол, я это видела. Но он согласился.

Он понял, что мои идеи стоящие. И даже сейчас я снова ощущаю предательское тепло от этой мысли.

Будто мне не всё равно, что он думает.

Какая нелепость.

— Значит, очко в его пользу, — заключает Эйслин.

Мне хочется расспросить её ещё. О семье Блэквудов, о том, каким он был в детстве, когда учился с ней в одной школе, но если я это сделаю, все мои заявления о незаинтересованности просто рухнут.

И тут, когда я уже собираюсь сменить тему, краем глаза замечаю движение за окном.

Себастиан заходит в Блэквуд Букс.

Наконец-то.

По моему телу пробегает странная дрожь, но я тут же убеждаю себя, что это просто из-за предвкушения обсуждения планов. И уж точно не из-за него и его жёсткого, электризующего присутствия.

— Ладно, Эйс, мне пора, — говорю я. — Он наконец-то вернулся, а я весь день жду, чтобы с ним поговорить.

Эйслин улыбается, заставляет меня пообещать рассказать всё потом и исчезает за дверью.

На мгновение мне даже хочется подняться наверх, взглянуть в зеркало, проверить, нет ли у меня помады на зубах или чего-то ещё, но я тут же одёргиваю себя. Я покончила с тем, чтобы прихорашиваться ради кого-то. Особенно ради него.