Книжные люди

— Да, верно. Ей пришлось их перевести, потому что они были на французском. Поэтому она и сделала действие в Париже.

Он кивает.

— У меня на чердаке в магазине есть коробка с письмами. Они принадлежали моему прадеду. Интересно, может, там найдётся что-то, что можно…

— Использовать, чтобы её заинтересовать? — заканчиваю я за него.

Его взгляд вспыхивает, и я ловлю лёгкий аромат его одеколона. Тёплые специи и что-то ещё, неуловимо мускусное, мужское и чертовски приятное.

Ой-ой. Это плохо. Очень плохо.

— Нужно пересмотреть их, — говорит он. — Не думаю, что их вообще кто-то открывал после его смерти, так что там может ничего и не быть. Но… — Он снова делает паузу. — Ходили слухи, что у него был роман.

О, ну это уже интересно.

Я наклоняюсь ещё ближе, увлечённая блеском в его глазах. Сейчас он не угрюмый, не хмурится. Он сосредоточен и так же увлечён этим, как и я.

— Роман? С кем?

— Это только слухи. Никто точно не знает.

— Но ты думаешь, там могут быть… что? Письма? Подтверждения?

— Может быть. Никакой уверенности. После его смерти мой дед отказался о нём говорить. Я пару раз спрашивал, каким он был, но он и слова не сказал. Отец тоже. Я не знаю, почему.

Ух ты. Теперь мне ещё интереснее. Ничто так не завораживает, как слухи о запретной любви и тень трагического прошлого.

Как у него, если подумать. Потеря матери в детстве. Теперь ещё семейные тайны…

Спокойно, Кейт. Спокойно.

— Он был ужасным человеком? — спрашиваю я, почти задыхаясь от волнения. — Совершил что-то страшное?

Себастиан качает головой.

— Нет. По крайней мере, насколько мне известно. Деревенские сплетни не говорят, что он был плохим человеком. Я спрашивал у пары пожилых людей, которые могли знать его в детстве, и они сказали, что он был просто тихим торговцем книг. Держался особняком. Хотя, конечно, это воспоминания детей. Взрослых, кто знал бы его, уже давно нет.

— А твой отец? — спрашиваю я. — Он действительно ничего не знает?

Очевидно, это не тот вопрос, который стоило задавать. Лицо Себастиана мгновенно закрывается.

— Нет, — коротко говорит он. — Отец не живёт в Уичтри. Он в Борнмуте.

Явно болезненная тема. И, конечно же, мне теперь жутко интересно, что там с его отцом и почему он так злится, но я знаю его недостаточно хорошо, чтобы давить. К тому же между нами вроде как установилось перемирие, и мне это нравится. Я не хочу его рушить.

— Ладно, — говорю я, отпуская тему. — Так что насчёт этих слухов о романе? Они правдивые, как думаешь? Это было что-то… запрещённое?

— Не знаю. Нужно просмотреть письма и разобраться.

В тот же миг я выпрямляюсь и поднимаюсь на ноги.

— Ну так чего ты сидишь? Пошли их смотреть.

Глава 8

Я не умею обращаться со словами, как великие поэты. Так что, возможно, это прозвучит банально, но… ты завладела мной с того самого момента, как я тебя увидел. Х.

Себастиан

Я моргаю, глядя вверх на мисс Джонс, её серые глаза сверкают и искрятся.

— Что? — я не могу скрыть удивления. — Сейчас?

— Разумеется, сейчас, — с ухмылкой отвечает она. — Или у тебя есть дела поважнее?

Очевидно, подразумевая, что у меня, конечно же, нет ничего важнее, чем отправиться прямиком в свою квартиру и разрыть личные бумаги прадеда.

Разумеется, теперь мне хочется выдать ей целый список из десяти миллионов дел, которые я абсолютно точно должен сделать вместо этого, но это было бы мелочно.

Я не выше мелочности, конечно, но разбирать бумаги в моих же интересах. В конце концов, это была моя идея. И мне чертовски понравилось, как у неё загорелись глаза, когда я её озвучил. Этот мгновенный всплеск любопытства.

Мне нравится, когда она любопытная, хотя не должно. Не должно нравиться и то, что я собираюсь привести её в свою квартиру, в своё пространство, на свою территорию. Но нравится.

Я — самое банальное клише на свете.

Настоящий пещерный человек.

Краем глаза я смотрю на Дэна, но он глубоко погружён в беседу с Джерри. Предатель. Мне не следовало вестись на его очевидную провокацию с этим полупридуманным приглашением на ужин, но я всё-таки повёлся. Не смог сдержаться. Теперь он увидит, как мы уходим вместе, и сделает самые разные выводы.

Гад.

Теперь я не могу притворяться, что меня к ней не тянет — не перед ним. Да и вообще не могу, после того как выдал себя столь очевидно. Но хотя бы пока не поддался. А и не поддамся. Я всё ещё смогу смотреть ему в глаза и с невозмутимым лицом заявлять, что у меня с ней ничего нет.

Честность важна.

Иронично, учитывая, что последние два месяца я врал самому себе. Но одно дело — признать влечение, и совсем другое — ему поддаться. И вот этого я ещё не сделал. И не сделаю.

Мне тридцать два. Я взрослый чёртов мужчина, а не пятнадцатилетний подросток. Я не впадаю в неконтролируемый экстаз при виде округлой груди или мелькнувшего бедра. И мисс Джонс, в своём милом голубом платье, которое не открывает ни сантиметра кожи, но при этом почему-то чертовски сексуально, не возьмёт меня в оборот.

— Куда такая спешка? — я не позволю себя подгонять. — Это не может подождать?

— А зачем ждать? — её улыбка — мягкий солнечный лучик. — Если в письмах твоего прадеда действительно скрывается тайный роман, то нам нужно это выяснить, потому что Лиза от такого точно не устоит. Серьёзно. Исторический тайный роман — это её тема. Особенно если он был запретным.

— А что насчёт конфиденциальности?

Она поднимает светлую бровь.

— Эй, вообще-то это ты сказал, что это может её заманить. Теперь уже поздно сомневаться в вопросах приватности. И если там окажется ничего интересного, тогда будем думать дальше.

Чёрт. Она права.

Я слишком увлёкся поиском решения нашей маленькой проблемы с Лизой. Мисс Джонс вся искрилась напротив меня, и всё, о чём я тогда мог думать — это как сделать так, чтобы она не переставала искриться. Я не до конца продумал последствия.