Княжна Разумовская. Спасти Императора

— Это не дуэль, а попытка убийства! Ваша честь не задета, здесь не может быть никакой сатисфакции... — торопливо говорил он, пытаясь отдышаться. — Граф не воспылал внезапной страстью к вашей невесте... Она противилась, а он удерживал ее, зная, что вы не сможете не вызвать его! Я все прекрасно видел из парка...

Но князь оставался совершенно глухим к его словам.

Я посмотрела на графа Перовского, о существовании которого забыли. Он стоял в стороне, и в его усмешке таилось нечто дьявольское. Злобное и гнилое — такое же, как его нутро. Не напрасно он не понравился мне еще во время танца. Не напрасно показался отталкивающим и лживым.

— Георгий Александрович... — я осознала, что вновь позвала жениха по имени.

Прежде он был для меня лишь князем Хованским. Так проще было держать дистанцию. Проще подчеркивать холодность между нами. Проще думать о нем, как о чужом, далеком мужчине. Проще не сближаться.

Он на меня посмотрел.

И сердце рухнуло в пятки.

Его губы дернулись, словно он намеревался что-то сказать.

Но нас окружало слишком много людей. Его слова бы услышали и разнесли по московским гостиным и салонам. Их бы обсуждали и препарировали до каждой буквы, до малейшего изменения в интонации. И потому он промолчал.

— Что здесь происходит, господа?! — голос отца прозвучал оглушающим набатом.

Он буквально прорвался к середине веранды сквозь толпу зевак, не желавших расходиться. Его свирепый взгляд блуждал от меня к князю Хованскому и графу Перовскому. Потом зацепился за перчатку и застыл на мгновение.

Двусмысленного трактования быть не могло, и старший князь Разумовский мгновенно все понял.

— Князь намерен стреляться с графом из-за Варвары Алексеевны, — но кому-то в толпе все же потребовалось озвучить вслух очевидное.

О-о-о-о.

Взгляд, которым стегнул меня отец, мог бы довести до обморока хрупкую барышню. Но я уже не была прежней Варварой и потому устояла на ногах. Он сразу записал меня в виноватые. Не задал ни единого вопроса, даже не попытался!..

— Я порядком устал, — Перовский заговорил впервые за все время. — Дуэль так дуэль. На рассвете, в условленном месте. Ищите секунданта, князь.

По толпе пробежали женские вздохи, кто-то из мужчин крепко выругался, не стесняясь присутствия дам.

А граф независимо пожал плечами, словно был ни в чем не виноват, и шагнул вперед, намереваясь вернуться в особняк. Невольно я посмотрела ему в спину. Свет бил ему в лицо, и его фигура была окутана желтоватым, приглушенным свечением. Волосы чуть поблескивали в пламени свечей. Широкие плечи были обтянуты тугим черным фраком...

Это был он!

Второй человек, который молчал все время, пока Серж говорил с англичанином в ту страшную ночь.

Которого я видела лишь со спины, при тусклом свете камина.

И сейчас, когда он шел вперед, навстречу ярко освещенному бальному залу, и отблески играли на его фигуре точно так же, как и в ту роковую ночь, я его узнала!

Плевать, что князь Хованский мне не поверил.

Я должна сказать, должна остановить эту проклятую дуэль, подстроенную с самого начала!

Но хрупкое здоровье княжны Разумовской меня подвело. Слишком много всего случилось за один короткий вечер. И от второго удара по голове я не оправилась до конца.

Поэтому, когда я уже намеревалась ступить вперед, и открыла рот, чтобы заговорить, мраморный пол вдруг ушел у меня из-под ног, а мир начал вращаться с чудовищной скоростью.

И я упала в обморок, без чувств свалившись на руки отцу, которому посчастливилось стоять рядом.

... Очнулась я уже в другом месте. Со стоном разлепила глаза и взмахнула ладонью, чтобы убрать нечто невыносимо пахучее из-под носа.

Я лежала на низкой софе в гостиной нашего особняка. Кира Кирилловна, все еще в бальном наряде, поджав губы, закрывала крышкой прозрачный флакончик с нюхательной солью.

— Где... — я приподнялась на локтях и завертела головой. — Где... мне нужно... сколько времени прошло?..

— Лежи, Варвара, — сказала она прохладным голосом. — Ты все уже сделала.

— Нет, нет, вы не понимаете... — пробормотала я и предприняла очередную попытку встать. Голову словно стянуло тугим, горячим обручем. Виски раскалывались от боли, и я принялась массировать их, чтобы немного снять напряжение.

— Соня! — громкий голос Киры Кирилловны вонзился в мой затылок раскаленным прутом.

Я зажмурилась и сцепила зубы, слушая недовольное, сердитое дыхание.

— Где отец? И князь Хованский? Мне нужно с ними поговорить.

— Князь уехал. Твой отец тоже. К полудню ожидается высочайший визит... но теперь он будет омрачен твоей выходкой. Скажи мне, Варвара, ты рада? Все же нашла способ избавиться от нежеланного жениха?

Я распахнула глаза и заморгала, потрясенно смотря на женщину. У меня не находилось слов, чтобы ей ответить. Никаких. Я открыла и закрыла рот, решив, что не стану даже пытаться. Тратить на нее силы? Ради чего? У меня и так их немного сейчас, и нужно беречь драгоценные остатки.

Появление Сони пришлось как нельзя кстати. Поджав губы и окинув меня суровым взглядом, Кира Кирилловна величественно поднялась с кресла и направилась к дверям.

— Уложи барышню спать, — велела она девушке, которая старательно прятала от нее заплаканное лицо.

Дождавшись ее нервного кивка, женщина вышла, и мы остались вдвоем.

— Барышня, миленькая... — Соня протянула ко мне трясущиеся руки. — Господи помилуй, что же теперь будет...

— Не реви, — пробормотала я и с трудом встала с низкой софы.

Мир перед глазами по-прежнему кружился. Пришлось опереться на Соню, чтобы подняться по лестнице и дойти до своих покоев. Судя по всему, стояла уже глубокая ночь, и гости давно разъехались. Ничто в особняке не напоминало о том, что случилось здесь лишь несколько часов назад.

Соня что-то негромко говорила, но я не вслушивалась. Пыталась собрать разрозненные мысли и придумать, что мне делать дальше. И к моменту, как она закрыла за нами дверь в спальню, я уже была готова.

— Принеси мне что-нибудь из одежды, неброское и теплое, — велела я, когда Соня потянулась помочь снять юбку и кринолин после того, как ослабила корсет.

— Б-барышня? — дрожащим голосом переспросила она.

— Принеси мне и оденься сама!

Крик напугал ее, но в то же время заставил послушаться, и она выскользнула в смежную комнату, в которой размещался мой гардероб. Чертыхаясь и непрестанно ругаясь, я кое-как справилась с одеждой и избавилась от кринолина и корсета, оставив лишь нижнюю юбку, нательную сорочку и лиф.