Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

С этими словам Сима размахнулась и с неожиданной силой швырнула в реку блеснувший в расплавленном закатном солнце овальный медальон.

– Сима, ты ...?!
– в ужасе закричала Грета.
– ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ...!!
– Это не памятник матери, это наоборот - предательство ее памяти!

– Ничего подобного, Греточка, - хладнокровно возрази-ла Сима.
– Груня, светлая ей память, хотела не богатства, а свободы. Это главное, к чему человек должен стремиться. И это единственное, что делает его человеком.

– Может, оно и к лучшему, - сказал Коган.

Слава бо-гу, все здоровы и на свободе. Представь, сколько было бы проблем со всем этим добром. Не дай бог опять за колючую попасть...
– Фима умолк под испепеляющим взглядом Гре-ты.

– Впрочем, дорогая Греточка, еще не все потеряно, -жизнерадостно улыбнулась Сима.
– Прикажи Фиме, и он те-бе этот медальон не то что со дна реки, с Луны достанет. И будет тебе счастье. Если счастье именно в этом...

– Старая дура! Конечно, тебе на все наплевать. Тебе на

том свете уже ничего не понадобится...

– Я не очень хорошо себе представляю "тот свет", - спокойно ответила Сима.
– Но для того, чтобы понять, куда ты уходишь, чертовски важно разобраться, откуда ты взялся.

– Кому нужны твои рассуждения о добре и зле? Разве ты не понимаешь, что теперь все достанется швейцарским банкирам - этим жирным котам? Разве для них это правед-ное богатство? Разве они его заслужили?

– А вот на это мне действительно наплевать, - твердо сказала Сима.
– Я отвечаю только за себя. Но, сдается мне, оно и им счастья не принесет. А ты, детка, лучше возьми с меня пример - сожги тот синий листок с паролем, пока он новых бед не наделал. Или он у покойничка остался?

Грета резко развернулась и зашагала прочь от набе-режной. Фима виновато улыбнулся и бросился ее догонять.

– Что ж, друг мой, - Сима уцепилась за рукав Алика, - тогда в Москве ты был таки прав. Жизнь оказалась вполне литературным явлением, и теперь сюжет получил свое чет-кое завершение. Финита, как говорится, ля комедия. А те-перь, мальчики, помогите мне вернуться домой...

Сима ухватила под руки Алика и Загребского и зако-

выляла по аллее Тиргартена. Добравшись до Бранден-бургских ворот, троица уселась в такси и покатила по Унтер-ден-Линден. Старые кряжистые липы покрывала бледная молодая зелень.

Машина миновала центр города и мчалась к аэро-порту по берлинским промышленным пригородам. Сима рассеянно разглядывала вывески с названиями фирм. Когда у дороги возникли большие белые буквы "OPEL Einkaufszentrum", она внезапно дернула водителя за рукав и попросила свернуть.

– Я виновата перед тобой, Алик, - сказала Сима, входя в блистающий стеклом и лаком автосалон, - ведь ты не получил обещанного гонорара. "Мерседес" я, правда, поз-волить себе не могу, но "опель" мне вполне по силам. Мо-жешь прямо на нем в Москву вернуться. Выбирай, дружок, модель...

– Ну ты даешь, Симуля, - обалдело сказал Алик.
– Толь-

ко по справедливости его надо отдать Загребскому взамен разбитого.

– Молодой человек наверно получит страховку?
– предположила Сима.
– Ведь машина была застрахована?

– Эээ, видите ли, Серафима Аскольдовна...
– скосил глаза вбок Загребский.

– Понятно. Ну, отдай, раз такое дело, - Сима повер-нулась к Алику.
– Да не оскудеет рука дающего...

Спустя час "опель" цвета молодой травы въехал в Берлинский аэропорт Щёнефельд. За рулем новенького

ав-томобиля сияла заросшая рожа Загребского.

– Стало быть, Алик, ты летишь со мной?
– спросила Си-ма. Она ехала по аэровокзалу в коляске с распрямленной спиной и повелительно задранным подбородком.

– Нет, Симуля, - покачал головой Алик.
– Как сказал рябой шофер, есть у нас еще тута дела. Загребский, под-бросишь до Гейдельберга?

– О чем разговор, братан!
– с лица бородача не сходила мальчишеская улыбка.
– На таком красавце мигом там будем.

С Симой простились у рамки металлоискателя.

– Все правильно, - сказала она с грустью.
– Хватит бе-

гать за сокровищами. В твоем возрасте личная жизнь совершенно необходима. И вообще - не спеши возвращать-ся в Россию. Что ты забыл в стране, прущей семимильными шагами в прошлое? А вы, молодой человек, - Сима потрепа-ла Загребского за бороду, - примите совет прожившей жизнь старухи - займитесь, наконец, делом. Как сказала бы Греточка, перестаньте страдать хуйней.

Служащая в синей униформе укатила коляску в кишку галереи, и Сима долго еще оглядывалась, вытягивая старче-скую морщинистую шею.

Глава XVIII. Последнее искушение

Прямо из аэропорта друзья взяли курс на Карлсруэ. Загребский наслаждался новым авто. Дальнейшая жизнь представлялась ему цепью непрерывных удач.

– Гляди, где мы едем, Алька!
– воскликнул он, увидев указатель "Blankenfelde". - Вот оно, логово дьявола! Но нас

его искушение миновало...

– Искушение миновало, наваждение продолжается...
– задумчиво сказал Алик.

– Чем же тебя так Ренатка присушила?

– Над чем смеешься, козел бородатый? Она меня презирает. А я не знаю, как поступить...

– Ты когда-нибудь читал Нагорную проповедь Иисуса?
– неожиданно спросил Загребский.

– Естественно, нет.

– Ну хорошо, ты слышал выражение, "поступай с дру-гими так, как ты хочешь, чтобы поступали с тобой"?

– Это слыхал.

– Вот оно как раз из той проповеди. С добавкой "ибо в этом закон и пророки".

Сомнительного качества закон. Идет, скажем, тебе навстречу гомосек, который в два раза тебя сильнее...

– Молодец, соображаешь. Но был и другой подход. В той же Иудее жил мудрец по имени Хилель - он был старше Иисуса на полсотни лет. Он утверждал, что вся премуд-рость Торы заключается в простой идее - не делай другому того, что ты бы не хотел испытать на себе. Чувствуешь разницу?

– Чувствую. Типа, евреи нашли у Иисуса ошибку в преобразованиях. От a>b он некорректно перешел к -a>-b.

– Иисус и сам был евреем. Но я только хотел сказать, что одну и ту же проблему можно решать по-разному. Ты же сам говорил, что не знаешь, как поступить.

– Теперь знаю, - сказал Алик.
– Только что догадался. Поступай с другим так, как он сам себе желает - вот и вся премудрость. Любая другая формула означает насилие в какой-то форме.

Друзья остановились на заправке в виду Гейдельберга. От придорожной рощицы тянуло запахом прелой листвы. В освещенной витрине стояли сигареты, банки с пивом, толстенькие колбаски, ярко упакованный йогурт, презерва-тивы, шоколадки, женские тампоны, коробки с печеньем, таблетки аспирина и множество другого придорожного товара.

Поделиться с друзьями: