Код бикини. Часть 2

– Можешь не рассказывать, - подал голос Загребский.
– Миледи и тут успела нагадить, верно? Позвонила Ренатке и в красках поведала о наших поисках...

– И еще сказала, что я ее давний любовник, - угрюмо добавил Алик.

– Тем более, мы должны ехать, - Загребский положил руку на плечо Алика.
– Словами тут ничего не исправишь. Доказывать надо делом.

– Поехали, - решительно поднялся Алик.
– А по дороге я тебе поведаю всю эту историю с "наследством"...

На улице компаньонов ждал новый удар. У подъезда они увидели "опель", беспомощно осевший на четырех спущенных шинах.

– Даже запаску прокололи, - сказал Загребский с гневным удивлением.

– Ну, Алька, битва нам предстоит не на жизнь, а на смерть. Вызывай техничку. А я пока свяжусь с Фимой...

Ровный гул двигателей вносил успокоение в смятен-ную душу Симы. Она дремала, прислонившись к Гретиному кожаному плечу. Ей снилось, как она под руку с Груней идет под зонтом по мокрой ночной Тверской, и червяки дождевых струй косо пролетают сквозь зеленые световые конусы уличных фонарей.

Самолет встряхнуло. Сима проснулась и погладила

Гретин рукав.

– Я не знаю, зачем мы летим, - сказала она, - но побы-вать в последний раз в Берлине, да еще вместе с тобой - это дорогого стоит.

– Зато я знаю, - ответила Грета.
– В конце концов, в результате этой истории я появилась на свет. Теперь я просто обязана довести ее до конца.

В берлинском аэропорту Сима снова разволновалась. Ноги отказывались идти. Ее усадили в инвалидное кресло.

– Не боись, Симуля!
– подбадривала ее Грета, толкая сверкающую никелем коляску.
– Сейчас такая техника, что тебе не то что копчик - позвоночник новый вставят. Были бы деньги.

– Тебе, наверно, больно вспоминать тот день, когда тебя в этом аэропорту... Когда вас с Фимой...

– Ни хрена подобного. Наоборот. Если бы я сейчас этого Коляна встретила, не жить бы больше Коляну...

За турникетами маячила женская фигура в плаще.

– А вот и Милочка!
– всплеснула руками Сима.

Девушка расцеловала старуху.

– Заграница идет тебе на пользу, - заявила Сима.
– По-худела, похорошела... Плащ, темные очки, просто детектив какой-то.

– А где Алик?
– Грета прервала Симины излияния.

– Он ждет нас, - быстро ответила Мила.
– На квартире.

– На какой квартире? Зачем квартира?

– Алик сказал, что понадобится место, где можно все спокойно упаковать. В гостинице много лишних глаз...

– Что за самодеятельность?
– гневно скривила губы Грета.
– Не суйте свой нос не в свое дело. Вас не для этого нанимали. Вы нашли код?

– Нашли, - с возможной мягкостью ответила Мила.
– И хотели бы получить обещанный гонорар. Рассчитаться, опять-таки, можно на той же квартире.

– Рассчитываться пока не за что, - отрезала Грета.
– Сначала надо закончить дело. И вообще, придержи язык,

девочка. Здесь командую я.

– Разумеется, - кивнула Мила.
– Но и нам с Аликом хотелось бы гарантий.

– Что за странный разговор?
– вмешалась Сима.
– Давайте поедем к Алику и кончим дело миром.

– Конечно, Серафима Аскольдовна. Это совсем рядом - в Бланкенфельде. Минут десять езды. Заберем Алика и поедем, куда скажете.

Такси остановилось в конце пустынной, укрытой раз-лапистыми елями аллеи у неприметного домика с облупившимся фасадом.

– Придется заходить через гараж, - сказала Мила.
– Ко-

ляску по ступенькам не затащишь.

– Прямо как в Варнемюнде, - засмеялась Сима, когда под колесами захрустел гравий дорожки.

Ворота поднялись и тут же опустились вслед за гостями. В просторном гараже стоял серебристый "мерсе-дес" с затемненными стеклами.

– Где же, в конце концов, Алик?
– раздраженно спро-сила Грета.

Клацнула дверца, и из машины вышел Максимилиан Фабианович.

– Я думаю, мы справимся и без Алика, - сказал он.
– Прошу всех в дом.

Сопровождавший слова Максимилиана Фабиановича жест можно было бы счесть гостеприимным, если бы в его руке не было блестящего пистолета с навинченным цилинд-риком глушителя.

Первой вышла из ступора Сима.

– Макс, ты ли это, павиан бесхвостый?
– воскликнула она со старческим бесстрашием.
– Не заработал еще язву от "виагры"?

– Ничему тебя жизнь не учит, Серафима, - поморщил-ся Максимилиан Фабианович.
– Советую поберечь копчик.

– Что за спектакль?
– Грета подняла к груди сжатые кулачки.
– Немедленно выпустите нас отсюда!

– А ты все такой же глупый батончик, - добродушно усмехнулся Максимилиан Фабианович.
– Никак в толк не возьмешь, что здесь тебе не "Адмирал Нахимов".

– О господи, неужели ты все-таки выплыл?
– Грета по-качнулась и прислонилась к стене.
– Даже балтийские кра-бы тобой побрезговали...

– Вот это номер!
– присвистнула Сима.
– Иванько, кто ж тебе так вывеску перекроил? И неужели для тебя в аду местечка до сих пор не сыскалось?

– Проходите в дом, не стесняйтесь, - невозмутимо повторил Максимилиан Фабианович, дублируя приглаша-ющий жест.
– Людик, помоги пожилой леди.

– Людик?
– Симины брови взлетели до середины лба.
– Милочка, что все это значит?

– Это значит, что имя Людмила состоит из двух частей, - терпеливо объяснил Максимилиан Фабианович.
– Кому Людик, кому Мила. Третьего не дано - терциум нон датур.

– Вы уж не обессудьте, Серафима Аскольдовна, - Мила с деревянной улыбкой взялась за ручки инвалидного кресла.
– Фабиус, тут проблема. Дверь узкая, а порог вы-сокий. Коляска не пройдет.

– Тогда оставь ее здесь, - миролюбиво разрешил Мак-симилиан Фабианович.
– Она нам не больно-то и нужна. Мы лучше с батончиком потолкуем. Пошли, хватит церемо-ний.

Он отодвинул кресло с сидящей в нем Симой, и Грета на негнущихся ногах переступила порог дома. Следом за ней вошли Мила и Максимилиан Фабианович.

Как только за ними закрылась дверь, Сима, сноро-висто работая руками, откатилась в дальний угол гаража и достала телефон.

– Алик, - быстро прошептала она, - ты в дороге? Тогда слушай и запоминай: Бланкенфельде, Штайнвег, последний дом. И, ради бога, будь осторожен...

– Наконец-то мы встретились, - удовлетворенно сказал Максимилиан Фабианович усаживаясь за стоящий посреди гостиной безбрежный ореховый стол.
– Ты рада меня ви-деть?
– он сощурил на Грету выцветшие желтые глаза.
– Я слышал, что женщины на всю жизнь сохраняют привязан-ность к своему первому мужчине.