Кодекс имиджмейкера

Иван Иванович Кутовой не был исключением. С тоски или от чиновничьей хитрости, он создал вокруг себя целый мир наушников и сплетников, которые бились между собой за близость к телу мэра. Каждый день с удовольствием выслушивал их, выстраивал в противостоящие друг другу группы. Стравливал. Мирил. Одним словом – развлекался.

Соперничающие чиновники попытались было перетащить Профатилова на свою сторону, но Михаил Иосифович отбился и от «правых», и от «левых», чем снискал у них, неожиданно для себя, уважение. «Советник – крепкий мужик»! – решили те и перестали вплетать Профатилова в паутину бесконечных интриг, окутывать слухами.

В приемной мэра царила сдержанная значимость. Уж если это был не центр вселенной, то, по крайней мере, центр планеты. Помощники и секретари мэра, судя по сосредоточенной отстраненности, опять спасали человечество. Секретарша Люда остановила Профатилова на пороге поднятой рукой.

– У него замы.

– А кто из них?

– Мураков и Звонарев.

– Я подожду.

Профатилов пришел за пятнадцать минут до назначенного Кутовым срока. Он ни разу не опоздал на встречу с мэром, но ни разу не был принят вовремя. Как, впрочем, и другие посетители. Те, кому не было назначено, прождав битый час, махнув рукой, уходили, чтобы завтра попытать счастья вновь. Вот и сейчас, дожидаясь в приемной аудиенции мэра, Михаил Иосифович косился на часы. Прошло полчаса пустого ожидания. Кутовой все еще общался с замами. Он, конечно, знал, что в приемной собрался народ. Более того, он всех видел на мониторе видеонаблюдения, который неделю как установили по настоянию Профатилова. Но принимать никого не спешил.

Михаил Иосифович, пару раз просидев часы в пустом и глупом ожидании приема, придумал оригинальную методу преодоления хамского безразличия Кутового к посетителям. Как только ожидание затягивалось, Профатилов доставал толстенный детектив, устраивался поудобней, просил секретаря заварить чай и погружался в чтение. С наслаждением прихлебывал ароматный чаек. Приносил конфеты и печенье. Угощал. Ел сам.

Такой наглости мэр не выдерживал. Бездельничать у него на виду? Да еще за его деньги? Когда он сам с семи утра пашет? На этом обычно ожидания заканчивались одним и тем же дежурным вопросом:

– Ну, чего тебе?Хотя часто сам и приглашал советника на встречу.

Вот и теперь. Не успел Михаил Иосифович сделать пару глотков кофе, как от мэра вышли замы. Профатилов отметил кислое лицо Звонарева, его подавленность и бледность. Мураков же смотрелся триумфатором. Сверкал торжествующим взглядом. Снисходительно покивал собравшимся в приемной и, совершенно счастливый, удалился к себе. «Опять Иваныча каким-то говнищем загрузили, – подумал Профатилов —. Ну, судя по физиономии, Сергея Васильевича в нем извозили».

– Ну, чего тебе, советник?

– Иван Иванович, мы договаривались сегодня поговорить о социсследовании.

– А-а-а… Да-да. Помню, – Кутовой был рассеян и мыслями далек.

– Ты начинай, а я сделаю пару звонков и Сергея Васильевича приглашу.Мэр порылся в записной книжке. Кому-то позвонил и, косясь на Профатилова, попросил своего собеседника найти некоего хлопца. Но сделать это тихо и тайно – так, чтобы ни одна живая душа не узнала. А уж он, мэр, хочет с ним лично поговорить.

Пока Кутовой разговаривал по телефону, Профатилов достал из портфеля и выложил на стол аккуратной стопкой тома социсследования, проведенного его командой. Книги были переплетены, пронумерованы и подписаны. Стопка впечатляла.

Мэр кивнул на тома, хихикнул:

– Ну, Михаил Иосифович, как там мои рейтинги? Растут?

Профатилов выдержал паузу и, глядя в глаза Кутовому, негромко, но твердо сказал:

– Иван Иванович, пока не подошел Звонарев и мы с вами одни, хочу сообщить вам самое главное – случись выборы мэра города Свободно в ближайшее воскреснье – вы бы проиграли.

– Врешь! – вырвалось у Кутового. – Не может быть!

– Смотрите сами. Этот том о вас и для вас, Иван Иванович. Читайте. Там много интересного. Он, естественно, в одном экземпляре. Электронная версия хранится у меня, как и всего исследования. Копий нет.

Кутовой перелистывал страницы, внимательно изучая книгу. Эмоций своих он не сдерживал. Презрительно хмыкал в тех местах, где содержимое документа ему не нравилось. Что-то в тексте подчеркивал. Делал на полях пометки.Профатилов молчал и не мешал мэру. Глядел на его реакцию. Правду узнавать всегда неприятно. Ну, или по крайней мере, странно. Особенно когда тебя восемь лет убаюкивали и успокаивали: «В Багдаде все спокойно, Иван Иванович». Теперь бы из-за этой правды не потерять бы расположение Кутового и его настрой на конструктив. В Средневековье с принесшими худую весть сурово обходились: где четвертовали-колесовали, где на кол сажали, травили, жгли. Ну, не любит руководство дурных новостей. Не терпит. Зато и не выбирали его в стародавние времена. Все по наследству. А что? Пусть и у нас тоже так будет. Все равно одних и тех же тасуем. Вот и Иван Иванович на третий срок идет.

Кутовой дошел до конца тома. Захлопнул его и брезгливо оттолкнул.

– Иосифович, ну ты и насочинял страшилок. По твоему исследованию выходит, что народ меня крепко подзабыл? Так, что ли?

– Да, Иван Иванович, подзабыл. Ну, и подразлюбил, если сформулировать по-мягче. Более того, с принятием новых законов о местном самоуправлении и разделении властей люди в конец запутались. Who is who? И кто, в конце концов, за что отвечает? Если в кране нет воды, то кого из этих ху винить? Мэра города или кого другого? А еще весенние выборы депутатов Городской думы вам сильно подкакали.

– Да, уж … – то ли удивился, то ли согласился Кутовой. – Подгадили хлопцы. Уж кандидатики в депутатики на мне выспались. Только ленивый не пнул Кутового. А теперь – ничего. Ходят, глазками невинными лупают – здрасьте, Иван Иваныч! Вы уж нас простите – то были выборы. Надо было что-то народу говорить. Вы же не злопамятный? Ну, не суки ли, а, советник?

– Суки.

Вошел Звонарев и услышав последнею фразу, сразу напрягся:

– Кто суки, шеф?

– Да твои друзья, депутаты Гордумы! Ты же у нас их курируешь?

– Ну, Иван Иванович, не все. Есть и нормальные ребята. Тот же председатель.

Профатилов вмешался в разговор:

– Кстати, результаты исследования говорят о том, что если председатель Гордумы Игнатов двинет в мэры, то вполне может и победить.

– Он не пойдет, – быстро ответил Звонарев. – У него золотого запаса нет. Деньги поистратил весной на выборах в Гордуму.

– А если он уже дорогу отбил? Или ему дадут? – поинтересовался Профатилов. – Тогда как?

– Нет. Он и теперь, как сыр в масле.

– Сергей Васильевич, ты не торопись с ответами, – осадил зама мэр. – Не торопись.

– Да я не тороплюсь, шеф. Ну, не пойдет Игнатов на мэра.

– Сергей!

– Да мы с ним вчера на заседании Думы об этом говорили.

– С чего это? – Кутовой опустил на кончик носа очки и поверх оправы строго посмотрел на Звонарева, словно подозревал в чем. Зам растерялся. Вспотел и принялся оправдываться.

– Да он сам как бы невзначай разговор завел.

– Что спрашивал?

– Ну, пойдет ли Кутовой снова в мэры или нет?

– А ты?

– А я сказал, что об этом надо у шефа спрашивать.

– Правильно. А он?

– Да посмеялся только и все.

Профатилов молчал и внимательно слушал диалог, наблюдая за реакциями.

Звонарев обмахнул враз вспотевший лоб платком и добавил:

– Я его тогда и спросил: «Уж не хочешь ли ты сам в мэры пойти?» Так он мне про деньги, и все такое. Да, еще сказал, что он председателем Городской думы Свободно пока не наработался. Вот и все.

– Что ж ты молчал?

– Да я просто не успел вам доложить, Иван Иванович, извините.

Пот градом катился со Звонарева. Рубашка под мышками расплылась темными кругами.

– Ну-ну…

И уже обращаясь к Профатилову, мэр произнес, продолжая начатый до появления Звонарева разговор:– Иосифович, и эти люди говорят, что я злопамятный. Нет, я вовсе не злопамятный. Я злой. И память у меня хорошая.

Грустные результаты исследования обеспокоили Кутового. Он перестал увиливать от Профатилова, прятаться за секретарями и неотложными делами. Он озадачился своими выборами всерьез. Начал пиариться. Пошел в народ пешком по простынеобразным планам советника. Каждый выход репетировал.

Теперь день мэра Свободно начинался с пешей инспекции города. Выйдя из дому, Кутовой шел в мэрию разными путями, по разным улицам. По пути, проверяя санитарное состояние и благоустройство городских территорий, он общался с горожанами.

Первый же его выход произвел в городе фурор. Дойдя до несанкционированной свалки, а по-простому говоря, мусорной кучи на газоне перед жилой многоэтажкой, он вызвал к себе по мобиле какого-то чиновника из ЖКХ. Тут же, на этой самой куче Иван Иванович учинил ему разнос. Эффект, как и обещал Профатилов, был потрясающим. К негодующему Кутовому враз подтянулись жильцы дома и прохожие, которые чуть ли не радостными криками поддержали мэра. Появилось муниципальное телевидение, направленное ко времени и в нужное место умелой рукой. Дралово несчастного превратилось в шоу. Жэкэхашник краснел, бледнел и обливался потом. Выглядел он полным дураком. И на вопросы мэра, обрушивающиеся на его бедную голову громовыми раскатами, мычал что-то невнятное.

– Да гнать его в шею с работы, Иван Иванович! – советовали окружившие мэра свободнинцы. – Под зад коленом!

– Что? Что вы говорите, люди? – словно не расслышав выкриков, обратился к горожанам мэр.

– Гнать его с работы, Иван Иванович! Гнать! – разноголосо и радостно загомонил народ.

– Вы слышали, как люди оценили вашу работу? – спросил Кутовой жэкэхашника, и подвел под разносом черту. – Вы уволены!Толпа взвыла от восторга.

В другой раз по плану Профатилова мэр устроил выездную городскую планерку. В семь утра сонных мэрских заместителей, начальников департаментов, отделов и служб – всех гамузом, усадили в автобус и вывезли на лобное место – площадь перед центральным рынком. Место людное и проблемное. Там, на глазах сотен горожан, спешащих на работу или на рынок, чиновники держали ответ.

Отвечать пришлось за все. И за плохое санитарное состояние рынка, и за нарушения в работе торговли, и за перебои в движении общественного транспорта, и плохое состояние дорог, и еще Бог весть за что. Сонным, ошалевшим от раннего подъема и необычности происходящего столодержателям было явно не по себе. Смущенные людским вниманием они опускали глаза и на вопросы мэра отвечали невпопад. Кутовой был в ударе. «Рубил» заученными накануне текстами, цифрами и цитатами. Играл интонациями. «В сердцах» даже матюкнулся на нерадивых подчиненных под одобрительные возгласы горожан. Этим утром Иван Иванович был великолепен: принципиален, объективен и непреклонен в праведной беспощадности к ленивым и тупым чинодралам.

Хмурые свободнинцы, обступившие плотным кольцом чинуш, наконец-то увидели воочию тех, кто виноват в конкретных городских проблемах. Увидели, какого труда мэру стоит двигать неподъемный воз городских проблем.

С площади мэр уходил под аплодисменты и одобрительные возгласы горожан.– Похоже, я опять становлюсь популярным? – шепнул на ухо Профатилову Кутовой, когда они садились в машину.

Ко Дню города Профатилов запустил через муниципальное телевидение целый сериал. Документальный исторический фильм рассказывал об истории Свободно от времен Адама и до сегодняшних дней. Гнали по серии в неделю, мчась через века к сегодняшнему светлому далеко.

Мария, жена Профатилова, писавшая сценарии сериала, делано поднимала бровки. Косила под Вишневского:

– Любимый, так ты еще и продюссер.

– Да, Маня, люби меня теперь таким.

Погоды стояли великолепные. Снимали на улицах, в парках, и, конечно на набережной – панорамы впечатляли. В проект вовлекли множество известных и уважаемых горожан, авторитетных предпринимателей. В массовке был весь город. Эйзенштейн обзавидовался бы. Съемки на пленэре получались живыми и естественными. Сами свободнинцы рассказывали из серии в серию историю своего родного города. Их узнавали, им верили. В силу своей народности и местечковости, сериал моментально полюбился горожанам и каждую новую серию ждали с нетерпением. На пике популярности фильмы и по исторической логике разворачивающихся времен в ленту слегка вкрапляли Кутового. В каждом из эпизодов Иван Иванович был к месту.

Профатилов случайно подслушал разговор двух бабулек в продовольственном магазине. Они активно обсуждали в очереди у кассы увиденную серию, сверяя ее со своими личными историческими хрониками.

– Наш мэр дело по телевизору говорит. Все так и было.

– А то.

– Толковый он у нас.

– Это да.

– Эх, мне бы годков двадцать сбросить, я бы его закрутила.

– Куда тебе, старая?

– А что?

– Ты бы лучше к встрече с вечным готовилась.

– С чем встреча?

– С землей-матушкой, старая ты развратница.

– Что готовиться-то? Голому собраться – только подпоясаться. А я на последок наоборот, чуток бы распоясалась.

– Э-э-эх! Молчи, старая шалава, а то еще люди услышат.Профатилов тихо ликовал. Кутовой снова на слуху. Народ бесконечно перетирал решительные действия мэра по увольнению нерадивых, тупых и ледащих. Старики не могли нарадоваться твердой и решительной руке. Возможности напрямую, по «горячему» телефону пожаловаться Ивану Ивановичу, и уже на следующий день решить все свои проблемы, которые годами не решались из-за волокитчиков и головотяпов. Административный механизм реформировался: вводились единые окна оформления документов, дни контроля, советы микрорайонов. Пропагандистский маховик, запущенный советником, набирал ход. Народ и Кутовой – едины!

Кто эти люди?

Не придавай важности сегодняшним огорчениям. Завтра у тебя будут новые.

Арнольд Шенберг

Кузнецов Максим Анатольевич, директор свободнинского мясокомбината, как-то в ресторане по пьяне, ляпнул о том, что пора сменить Кутового.

– Засиделся Иваныч. Пора уступать место молодым.

– Уж не ты ли тот самый молодой? – спросили в компании.

– А хоть бы и я? Чем я вам плох в мэрах?

– Не смеши, Макс, пей давай.

– Я серьезно!

– А если серьезно, то ты на мясухе своей круто в гору прешь. На хрена тебе в мэры?

– А что б было.

– Плюнь! Канализацию да свет без конца в городе ремонтировать?

Таким кабацким разговорам в любое другое время не придали бы значения, но теперь, когда город стоял на пороге выборов мэра, эту пьяную пустую болтовню во всех подробностях передали Кутовому. Тот виду не подал, что обеспокоен, но утром следующего дня вызвал к себе Профатилова.

– Выборы еще не начались, а они уже мое место делят. Не по совести это.

– Иван Иванович, при чем здесь совесть?

– Я помогал ему. Он мне многим обязан.

– Тут вы заблуждаетесь, Иван Иванович. Никто никому ничего не должен.

– Как?

– А так. Видимо, вы помогали не бескорыстно?

На такие слова советника Кутовой яростно засопел, но не нашелся, что ответить. Помолчал и уже примирительно сказал:

– Значит так. Я дернул к себе Кузнецова, он сейчас подъедет, а ты, Иосифович, на него посмотри, и мнение свое потом выдашь.