Кодекс имиджмейкера
Шрифт:
– Как скажете, Иван Иванович.
– Вот именно, как скажу.
В дверь постучали. Не дожидаясь разрешения вошел Кузнецов, распространяя запах итальянского парфюма и перегара английского джина. Был он необъятно толст и абсолютно лыс. Рыхлое тело волнами колыхалось под серым шелковым костюмом. Он прошел к столу и рухнул в кресло. Алкоголь из него явно не выветрился. Небрежным движением руки Максим Анатольевич ослабил галстучный узел, по пути смахнув со стола Кутового какие-то бумажки. Откинулся в кресле. С кривой улыбкой кивнул мэру.
– Здорово, Иваныч! Чего звал?
– Поговорить надо.
– Давай, поговорим. Только пусть девки сначала чаю принесут. А то у меня сушняк.
По всему было видно, что гость он здесь частый и чувствует себя в кабинете мэра, как у себя дома.
Кутовой осуждающе покачал головой.
– Пить меньше надо!
– Я на свои пью, Иван Иванович. И на службу мне ни свет, ни заря идти не надо.
– А если придется?
– Не придется.
– А мне, Макс, сказали, что ты на государеву службу собрался. В мэры. Кутового менять. Так я пока уходить никуда не собираюсь.
В
Кузнецов тут же хватанул чашку. Руки у него тряслись. Обжигаясь и обливаясь кипятком, принялся лакать. Отставил чашку и грязно выругался.
– Я не понял, Иваныч, к чему весь этот гнилой базар? Ты же у нас не молодеешь – скоро на пенсию. Может, пора кадровую ротацию провести – молодым уступить дорогу. А мы тебя с почетом… Но это так, мысли вслух.
– Ты что же это, сучонок, забыл как я тебе, по сути, подарил мясокомбинат? Как старый обанкротил, с молотка пустил? Как под новый землю за забором старого тебе отвел, и ты, с лёту, на готовые коммуникации сел? Забыл?
– Так и ты ведь не даром старался!
– Что? Что ты сказал?
– Кончай, Иваныч, я еще ничего не решил.
– Ах, ты еще не решил. Но обдумываешь, как бы Кутового сковырнуть?
– Мы живем в свободной стране. У нас независимые и демократические выборы.
– О-о-о! Как ты заговорил, Максик. Я тут буду решать, какие у нас будут выборы – свободные или демократические!
Кутовой приподнялся над столом, протянул левую руку в сторону гостя, схватил Кузнецова за галстук и рванул к себе через стол. Правой рукой он свинтил кукиш и с силой сунул его в нос Максиму Анатольевичу. Из носа Кузнецова брызнула кровь.
– Вот тебе выборы, Максик!
Профатилов кинулся к мэру и повис у него на руках.
– Иван Иванович, прекратите!
Но тот цепко держал галстук и все тыкал кукишем в окровавленное лицо Макса.
– Вот тебе! Вот!
Наконец Кузнецов вырвался и, утирая рукавом пиджака расквашенную физиономию, в дверях крикнул:
– Да я теперь специально на выборы пойду, что бы тебя, старого козла, сбросить!
Кутовой швырнул в него часы со стола. Те со звоном разбились в нескольких сантиметрах над головой директора мясокомбината.
– Пошел на хуй!
На этом аудиенция закончилась.
Мэр достал носовой платок, аккуратно вытер кровь на столе, поправил бумажки и глянул на Профатилова:
– Вот, советник, и поговорили.
– Ну, вы и псих, Иван Иванович.
– Извини, не сдержался.Профатилов всегда считал, что выбор противников в избирательной кампании наиважнейшее дело и пускать его на самотек нельзя ни в коем случае. Михаил Иосифович составил список возможных кандидатов на должность мэра и принялся аккуратно, через новых городских знакомых, интересоваться их планами на предстоящие выборы.
В список автоматом попали все выдвинувшиеся и зарегистрированные кандидаты, участвовавшие в предыдущих избирательных кампаниях по выборам мэра города. А также те, кто когда-либо заявлял свои претензии на власть в городе. В этом списке оказались лидеры партий и некоторых общественных движений.
Постепенно, вычеркивая из этого списка фигуры малозначимые и слабые, Профатилов определился с основными претендентами на место Кутового.
Список, естественно, после того, как ему навтыкали кукишей, возглавлял Макс – Кузнецов Максим Анатольевич, директор свободнинского мясокомбината.
Следом записал Игнатова Вячеслава Владимировича – председателя Городской думы Свободно.
– Он еще та акула, – отозвался о нем Кутовой. – Если почувствует, что сможет проглотить меня, то обязательно попытается.
Третьим в списке Профатилова шел Явлунько Григорий Михайлович, председатель местного сельхозпредприятия, или как он сам подчеркивал – колхоза.
– Наш Григорий Михайлович всегда лишний, Иосифович. Сколько раз он не ходил на выборы – за него один лишь его колхоз голосует.
В список попал и депутат Госдумы Сафонов Игорь Сергеевич. О нем мэр отозвался уважительно:
– Вот Сафонов – фигура серьезная, только наш город для него мелковат. До того, как стать высоким народным избранником, он активничал в портах всего побережья стивидорскими компаниями. Заработал денег, прикупил пароходиков. Тягал за рубеж металлолом, зерно, нефть. И хотя город его, в принципе, не интересует, размяться в преддвери госдумовских выборов на Кутовом, напомнить о себе избирателям, он может легко.
Замыкали список депутаты Городской думы Мудян Артем Вагаршакович работающий юрисконсультом, некий предприниматель Панасюк и Повертайло Самуил Яковлевич – директор муниципальных телевидения и газеты, которые он звонко именовал редакционно-издательским комплексом. Все они при желании могли составить Кутовому определенную конкуренцию. Но чьи намеренья серьезны, было пока до конца не ясно. Это как раз и предстояло выяснить Михаилу Иосифовичу в ближайшее время.
– И каковы сегодня мои шансы, советник? – спросил Кутовой Профатилова, кивнув на список.
– Один к семи, раз есть семь потенциальных кандидатов, Иван Иванович.
– Сборем вражью силу?
– А то! В три шага Вишну овладеем землёй, небесами и вселенной.
– И вселенной? – мэр задумчиво тронул подбородок, словно проверяя, хорошо ли тот выбрит.
– В вертикальном её делении.
– А-а-а… Ну-ну. Смотри, седалище не разорви.Конь в пальто
Мы живем так, что внезапно увидеть нас – значит поймать с поличным.
Сенека
Такой теплой осени старожилы не припомнят. Уже давным-давно закончился и курортный сезон, и бархатный, приезжие разъехались по своим стылым и слякотным
городам, а на побережье все еще было тепло и безоблачно. Солнце грело, море не отпускало тепло. Каждые выходные свободнинцы вываливали на набережную. На пляже – вповалку голые тела. Уж новый год не за горами, а в Свободно все еще лето. Зацвела сирень, а в парке вылезли подснежники. Сбрендившая природа отказывалась жить по скучному календарю.– Вот вам и последствия глобального потепления, – указал на полыхающий фиолетовым куст Павел Павлович Камчатский, присланный из губернского центра курировать свободнинские выборы.
– Да-да-да! – подхватил Звонарев. – У нас такого сроду не было.
Еще нестарый Пал Палыч отпустил себе на начальственных харчах брюшко, поседел висками и некогда пышными усами. Раньше он и сам занимался выборами, был «полевиком», руководителем избирательных кампаний, но в какой-то момент понял, что не поспевает за молодыми да рьяными. Повторяется в рассказах и советах. Вот тогда он и решил осесть. Ввинтился в местный истеблишмент и возглавил какое-то небольшое предприятие с бюджетным финансированием. Дистанциированное консультирование местечковых выборов и грамотная подача губернским чиновникам и разнопартийцам себя любимого как незаменимого эксперта делали его жизнь ненапряжной и финансово удовлетворительной. И хотя курировать чью-то работу совсем не то, что делать ее самому, ехать ни свет ни заря в субботу в далекий Свободно ему совершенно не хотелось. А уж теперь, растрясясь в дороге и разомлев на солнышке, он совсем не хотел идти в штабейку Профатилова, знакомиться с планами и слушать отчеты о проделанной работе.
Поэтому куратор лишь обошел помещения, рассеяно поглядывая по сторонам и кивая сотрудникам. Затем немного поумничал о том, какая ответственность ложится на всех в связи с выборами мэра и, зевнув, поинтересовался, когда будем обедать.
– Предлагаю, Пал Палыч, поехать на лиманы, рыбки половить, а там, на свежем воздухе и отобедать, – отрапортовал Звонарев.
– Отлично! – оживился гость.
– Тогда в путь! – скомандовал Звонарев.
К встрече высокого гостя он подготовился. Два внедорожника были заранее загружены под завязку едой и питьем и, лишь прибыли на место, как волшебным образом развернулась скатерть-самобранка, щедро выставив на раскладные столы угощенья.
Кроме Профатилова, Звонарева и Камчатского, был главный городской эмчеэсник с замом и начальник отдела образования на подхвате, представившийся Толиком.
– Рыбалка – лучшее оправдание для выпивки в столь раннее время, – сумничал куратор.
Начали за знакомство с вискаря. Камчатский пил текилу, ловко управляясь с солью и лимоном. Звонарев восхищенно пожирал куратора глазами. Камчатский принялся учить его пить кактусовку.
– Значит так! Запоминай алгоритм действий, Серега!
– Я весь внимание, Пал Палыч.
– Соль лизнул. Текилу глотнул. Лимон куснул. Понял?
– Понял!
– Повтори!
Сергей Васильевич попытался повторить, да что-то напутал. Ловкого единого движения руки не получилось. К тому же лимон почему-то оказался в другой руке. Пришлось наливать по-новой.
Глядя на упражнения с рюмкой, Профатилов подумал: «К концу дня ребятки нажрутся до поросячьего визга. Ну его, бухалово, пойду рыбки половлю», – и, подхватив удочку, пошел на мостки в камыши. Солнце припекало и Михаил сбросил рубашку.
«Не обгореть бы», – глянул на свои бледные плечи и забросил удочку. Клюнуло сразу. Он подсек и потащил леску. Взлетевшая над водой рыбина полыхнула золотом и махнула большущим веерообразным хвостом.
– Золотая рыбка!
Вторая была такой же. И третья. Они горели на солнце червонным золотом, словно рыбу отчеканили на фабрике Госзнака. Хоть пробу на плавнике смотри.
– Чудны дела твои, Господи.
Профатилов перекрестился, схватил рыбешек и побежал к столам.
– Мужики, я золотую рыбку поймал! Желания можно загадывать!
Звонарев повернул к Профатилову уже пьяное лицо и, блеснув золотой оправой очков, строго спросил:
– И чего же золотая рыбка пожелает?
За столами загоготали. А эмчеэсник Заур, на чьих вездеходах мы сюда прикатили, пояснил:
– Иосифович, это карасики.
– Да какие, к черту, карасики? Я что карасиков не ловил?
– Это китайские декоративные карасики.
– Заур, это что, программа «Розыгрыш»? И в камышах спрятана камера?
– Нет. Расслабься. Все гораздо проще.
И Заур рассказал о том, как на заре перестройки нормальные пацаны Кузнецов и Магмудоев занялись рыбоводством. Это теперь они крутько. Один хозяин мясокомбината и сети магазинов, другой хозяин рынка. А тогда они были то ли, бандиты, то ли начинающие предприниматели. Казалось бы, дело не хитрое – расти рыбу и продавай. Решили арендовать и зарыбить пруды. Сказано – сделано. Отправили за мальками своих нукеров. А так как парни они деловые, то и поручение дали конкретное – карасиков купить, да самых лучших.
Те приперли издалека две водовозки с мальками и выгрузили их в пруды. Через неделю вода в них покраснела.
Думали, что мальки заболели и вызвали рыбьего доктора. Тот рыбешек осмотрел и сказал, что мол давно не видел таких замечательных здоровых мальков китайского декоративного карасика.
Это было потрясение. Притащили рыбьих купцов-нукеров. А те и объяснили: «Вы заказывали самых лучших и дорогих карасиков? Заказывали. Вот они». Что с идиотов взять?
– А дальше-то что было? – спросил Профатилов.
– Дальше карасики быстро выросли. Их попытались продавать, но рыбу столь необычного вида свободнинцы есть не стали. А Кузнецов с Магмудоевым с тех пор не разговаривают.
– Но моя-то рыбка золотая.
– А это, Миша, уже мутации какие-то. Рыбу в прудах удержать не смогли и она пошла вниз по течению. Дошла до лиманов. Смешалась с местной. Красного карасика теперь и не встретишь. Все больше золотые да зеленоватые.
– Есть-то ее можно?
– Конечно, Миша. Карась – он и в Африке карась.