Кодекс имиджмейкера

– Что ты мелешь, Заур? Ты в своем уме? Или рехнулся? Как ты такое мог подумать? Это всего лишь несчастный случай.

– Да-да! Я понимаю! Миша, не беспокойся!

– Пошел вон, пьяный дурак!

Утром следующего дня в кабинете Кутового Профатилов недоуменно разглядывал паспорт мэра. Дело в том, что городские газеты, радио и телевидение уже несколько месяцев ненавязчиво рассказывали свободнинцам о «лучшем человеке в городе» Иване Кутовом. Дозировано, как лекарство. Но, как известно, капля камень точит.

В этой капели звучала одна из тем – какой Иван Иванович замечательный семьянин: верный муж, добрый отец и заботливый дед. И вот теперь, когда подошла пора готовить бумаги к выдвижению Кутового кандидатом в мэры, выяснилось, что он уже много лет разведен. И за душой у него нет ничего – ни кола, ни двора. Мэр города формально был разведенный голодранец. Все его движимое и недвижимое имущество было расписано по родне и надежным людям. И лишь каким-то чудом за ним значилась неприкаянная лодка-казанка. Пришлось Ивану Ивановичу по категорическому настоянию Профатилова снова жениться.

– Повезло, тебе, мать, – сказал Кутовой своей жене. – Второй раз на тебе женюсь. Но помни – третьего не будет!

Его жена, тихая маленькая женщина горячо благодарила Профатилова, счастливо прижимая к груди преподнесенный ей по такому случаю букет роз.

После этой стремительной свадьбы Ковальчук ушла на больничный и неделю не показывалась на работе. На телефонные звонки мэра она не отвечала.

Решено было, что после выдвижения мэр уйдет в отпуск и целиком и полностью сосредоточится на избирательной кампании.

– Чтобы потом, после моей победы никакая собака не гавкала, будто я использовал административный ресурс. Понятно? – просто и доходчиво объяснил подчинённым свои действия на прощальном обеде Кутовой. За то и выпили.

После уведомления избирательной комиссии о выдвижении Кутового, команда Профатилова заработала в круглосуточном режиме. Необходимо было вооружить агитационными материалами и научить работе с ними армию агитаторов, которая, словно по волшебству, возникла за спиной Михаила Иосифовича. Борисенко проводил тренинг агитаторов, без устали втолковывая народу, как следует заходить в дом и как выходить из него.

– Здравствуйте, меня зовут Мария Петровна. Я живу в вашем доме, в соседнем подъезде и пришла к вам по просьбе кандидата в мэры города Свободно Ивана Ивановича Кутового. Сегодня мы собираем подписи в поддержку его выдвижения. Нам важна и ваша подпись. Иван Иванович очень надеется на вас.

Агитаторы говорили пока плохо, сбивались и путались. Привыкшие к общению с телевизором, в ролевой игре друг с другом люди робели, прятали глаза.

– В глаза смотреть избирателю! В глаза! – покрикивал на агитаторов Борисенко.

– Саныч, и биографию кандидата учите на память, чтобы агитаторы без бумажки людям рассказывали житие Кутового, как «Отче наш». Понятно? Буду проверять.

– Хорошо, Миша, примешь экзамен потом.

Борисенко снова и снова, как диктофон, повторял словесные модули. Он монотонно втолковывал агитаторам, что отправляясь к людям, они не должны пахнуть потом, носить грязную одежду и нечищеную обувь. И что, хотя выборы – время заработков, работать надо только на одного кандидата. А не разносить пачку агиток на выбор – не нравится этот, берите листовку другого. И, упаси Боже, идти агитировать народ под хмельком.– Учую выхлоп – выгоню!

К началу избирательной кампании подготовили и изваяли макеты всех агиток первой волны: автобиографическую листовку, подписной лист, четырехполосную газету об Иван Ивановиче, карманный календарь и пару плакатов. И теперь, готовя их к сдаче в печать, «вылизывали» агитки в который раз. Маня придирчиво вычитывала чистые полосы, тщась найти ошибки. Фотограф Василий без устали подправлял лики на плакатах.

Все готовые макеты Профатилов вывесил у себя в кабинете на стене. Любуясь сделанным, Михаил Иосифович спросил жену:

– А что, Маня, внесем толику предвыборной болезненности в здоровый свободнинский менталитет?

– Попытайся, Миша.

– Что значит, попытайся?

– А то и значит. Как сказал апостол Павел в послании к Титу, «для чистых все чисто».

– Иди ты… к Титу, Маня.

Профатилов открыл в центре города, в самом людном и проходном месте избирательный штаб Кутового, а в отдаленных и спальных района – мини-штабейки, которые звонко обозвал «общественными приемными кандидата в мэры города Свободно Ивана Ивановича Кутового». Здания украсил сатиновыми кумачевыми перетяжками, а у входа выставил самодельные штендеры с рукописными надписями «штаб». На прием граждан в самих штабах усадил уважаемых свободнинцев – ветеранов-орденоносцев, героев войны и труда. Снабдил их чаем с кофе, печеньем с конфетами и строго-настрого наказал: всех приходящих радушно принимать, чаем-кофе поить, выслушивать, проблемы в толстую амбарную книгу записывать, но при этом от имени мэра ничего не обещать.

Ветераны даже не просили денег за свой труд. Военные отставники, бывшие руководители, передовики производств и пожилые партийные вожаки изнывали от заслуженного отдыха. Им было в радость уже само то, что о них вспомнили и призвали к делу. Люди в большинстве своем грамотные и некогда действенные, они без промедления включились в работу. И хотя порой, беседуя с посетителями общественной приемной, старики съезжали на коммунистическую риторику, микс из сталинско-брежневских воззрений и воззваний делу борьбы за победу Кутового не мешал.

– Поймите, – пояснял Профатилов пенсионерам из общественных приемных, – Кутовой сейчас в избирательном отпуске и по закону не может помочь как действующий мэр, дав чиновникам приказ починить крышу или отремонтировать тротуар. Такие действия Иван Ивановича во время избирательной кампании будут признаны использованием служебного положения.

– А денег на ремонт дать может?

– Нет, не может. Оппоненты расценят любую помощь людям как подкуп избирателей. И постараются вышибить Кутового из избирательной кампании.

– Да что ж это за законы такие, когда за помощь людям наказывают? – удивленно зашушукались меж собой пенсионеры. – И как же нам быть? Люди идут к нам с конкретными проблемами и надеются на помощь.

Профатилов постарался успокоить стариков.– Во-первых, мы подумаем как, не нарушая закон, помочь людям. А во-вторых, не так страшен закон, как его нам малюют.

Профатилов лукавил. Он давно уже обо всем подумал. Зная из социсследований, что коммунальная тема – лидер в предстоящей кампании, а иждивенческие настроения свободнинцев зашкаливают по профатиловскому инфантилемометру, Михаил Иосифович выстроил две оригинальные схемы, дополняющие одна другую. И все бы хорошо, да вот ни одна, ни другая никак не укладывались в прокрустово ложе избирательного законодательства. Придуманное было противозаконно, но, как считал Профатилов, оправдано.

Первая схема заставляла работать все коммунальные службы Свободно по итогам встреч Кутового с избирателями. Все, о чем говорили люди, анализировалось и выдавалось в виде ежедневных заданий коммунальщикам. Не сделанного на удивление мэра оказалось много. Кутовой злился. Орал по телефону на свою новую замшу со странной фамилией Гобля. Казалось, никогда в жизни уже не выполнить всех наказов избирателей, не то что за короткую избирательную кампанию.Другая же схема была особой гордостью Профатилова. Он втайне от всех создал благотворительный фонд и назвал его «Иван Иваныч». Этот фонд сколотил мощную ремонтно-строительную бригаду, одел в спецодежду с логотипами «от Иван Ивановича» и отправил ее творить добро. Добро творили строго по указанным Михаилом Иосифовичом адресам. А адреса, сами понимаете, были взяты из амбарных книг общественных приемных Кутового.

Часть III

Вас тут не стояло

Теряет своё тот, кто желает чужого.

Федр

Вторым выдвиженцем в мэры, в пику Кутовому, естественно, стал Максим Анатольевич Кузнецов. Директор мясокомбината пригласил за бешенные деньги имиджмейкеров, которые примчались в город на огромных черных внедорожниках и засели в центральной свободнинской гостинице, приспособив люксовские номера под избирательный штаб. Столичные наймиты развили бурную деятельность вокруг Максима Анатольевича: его интервьюировали, фотографировали с трудовым коллективом и в кругу семьи, учили грамотной речи и уверенным жестам и даже выщипали волосы, торчащие из носа и ушей. Толстый и лысый, как коленка, Макс лоснился от удовольствия, окруженный мейкеровским вниманием. Тем же приходилось держать руками лицо на пути к полю чудес за своими золотыми, так как Кузнецов, «хоть и не семи пятен во лбу», за перлами в карман не лез. На вопрос избирателя «Знаете ли вы свое генеалогическое дерево?», – решительно ответил: «Да, знаю – каштан!» А на встрече с представителями трудовых коллективов от образования и здравоохранения, получив пару каверзных вопросов, сбился с заученной барабани, стушевался и пробормотал: «Странные вы люди, медики-педики…»

Профатилов надеялся на то, что заезжая команда, выдвигая Макса, напортачит с подписными листами – где адрес избирателя не так укажет, где фамилию с именем. Да мало ли что еще можно было найти в подписном листе, опираясь на помощь всех городских служб? Однако ушлые столичные ребята, быстро разобравшись в ситуации, даже не стали париться со сбором подписей, а заявили о выдвижении Кузнецова по избирательному залогу. Такой поворот событий давал возможность Кузнецову зарегистрироваться в качестве кандидата в мэры.

Проинформированный о происходящем Кутовой пришел в бешенство. Фамилия Кузнецова в списках кандидатов действовала на него, как красная тряпка на быка. Вскипевшая ненависть к оппоненту снесла к чертовой матери крышу, и мэр в очередном приступе ярости напустился Михаила Иосифовича.

– Сделайте что-нибудь, советник, вы ведь у нас тут самый умный по выборам. А иначе зачем мы вам такие деньжищи платим? Не пришлось бы их возвращать!

Иван Иванович впервые за многие месяцы работы попрекнул Профатилова копейкой. Удар был ожидаемый. Рано или поздно любой кандидат решает, что платит чересчур много нанятым специалистам, и что они не отрабатывают потраченных денег. Михаил Иосифович, через раз сталкивался на кампаниях с подобными лошадиными предъявами. Но все равно, каждый раз огорчался до глубины души.

Надо сказать, что за годы занятий выборами, Профатилов уже знал, когда кандидат впадет в победную эйфорию, а та, в свою очередь, перетечет в истерику, кончающуюся полной невменяйкой. Возможны были нюансы и оттенки, но все эти припадки, а иначе их Михаил Иосифович и не называл, в принципе, катили по одному сценарию. В этот раз взорвался и Профатилов.

– В таком случае, уважаемый Иван Иванович, с сегодняшнего дня я работаю у вас бесплатно. Заплатите в день объявления победителя избирательной кампании. Но за вашу победу я требую гонорар утроить! Согласны?

Кутовой засопел. По лицу было видно, что он лихорадочно пытается сообразить о какой сумме идет речь. Псих психом, а деньги считает. Хорошая считалочка сразу успокаивает. Мэр вдруг как-то обмяк, от чего на лице обозначились морщины и индюшачья шейка под подбородком. И уже примирительно сказал:

– Будет-будет, советник, не заводись. Мэру уже и психануть нельзя? Ты-то понимаешь, чего я злюсь. Не дай Бог, просрём кампанию. Вы по домам и были таковы. А я в Свободно все потеряю…

Следом за Кузнецовым двинули и другие. Стронулся, как с горы, и покатил вал кандидатов. Кутовой каждое новое выдвижение расценивал как личное оскорбление – скрипел зубами и катал желваки. И так охарактеризовал процесс: «Поперло, словно дерьмо на дрожжах».

Потянуло к исполнительной власти законотворцев разного уровня. И депутат Госдумы Игорь Сафонов, и Вячеслав Игнатов, председатель Гордумы выдвинулись кандидатами на должность мэра города Свободно.

Некоторые выдвиженцы, к примеру, Мудян, депутат Гордумы и юристконсульт, прежде чем выдвинуться, приходили за советом к мэру.

– Пойми, Иван Иванович, я ничего против тебя не имею. Но меня партия направляет. Тем более, что уже и денег дали, и политтехнолога прислали. Лучше уж я схожу в мэры под твоим контролем, чем они из столицы кого другого привезут.

В словах Артема Вагаршаковича был резон. Профатилов подхватил нового кандидата, закрепил за ним фотографа Анатолия Лазебного и строго настрого предупредил обоих:

– Без моего разрешения даже пукнуть не сметь! Понятно?

– Так точно! – дурашливо вытянулся во фронт и щелкнул каблуками Анатолий. Нависая над Профатиловым скалой, он таращил глаза мимо начальника, в потолок.

– Посерьезней, Анатолий Сергеевич, посерьезней, – осадил Лазебного Михаил Иосифович. – Дело-то важное.

– А раз дело важняк, почему тогда его мне поручают, а не папе?

Папа Анатолия – Сергей Иванович Лазебный, заслуженный адвокат России – человек известный и уважаемый в мире адвокатуры, нес тяжкое бремя юридического сопровождения избирательной кампании Кутового. Много лет назад, на заре перестройки, когда в спорах хозяйствующих субъектов чаще обращались к бандюкам, чем к адвокатам, а самым весомым аргументом был автомат, безработный Лазебный выживал, работая на избирательных кампаниях с Профатиловым. Теперь все кардинально изменилось, и Сергей Иванович оброс состоятельной клиентурой, как старый пароход ракушками, но время от времени выезжал на кампании. Тем более, что у Профатилова работал фотографом его сын. Василий давно вырос из ребенка в жеребенка – хлопчик под два метра ростом, косая сажень в плечах да грива волос по пояс. Закончив юрфак по настоянию отца, он торжественно вручил красный диплом Сергею Ивановичу со словами «это тебе, папа» и ушел в море матросом. Работал поваром, фотомоделью, ловцом змей и лесорубом. И вот уже несколько лет, как увлекся фотографией. В свои неполные тридцать лет Лазебный-младший имел за плечами биографию. Но папа считал, что за сынишкой все еще необходимо приглядывать.

– А потому Толя, что папа у тебя не двужильный. Помочь бы надо отцу, по-родственному, как юриспрудент юриспруденту.Лазебный-младший в ответ только покрутил ус а ля Пикассо.

Следом за Мудяном Кутовому доложились директор редакционно-издателькоского комплекса Повертайло и председатель колхоза Явлунько.

– Григорий Михайлович, тебе-то зачем эти выборы? – выговаривал Иван Иванович, стараясь поймать взгляд председателя. Тот немного косил и был похож на зайца-переростка, особенно когда открывал рот с длинными передними резцами.

– Ты же не победишь, Михалыч.

– Да я и не собираюсь.

– Михалыч, ты со своим колхозом нам все социологию портишь – проценты крадешь. Может, задвинешься назад, пока не началось, а?

– Я не могу, меня люди просят.

– Какие люди?

– Колхознички мои, вот…

Григорий Михайлович не пропускал ни одной избирательной кампании, выдвигаясь всегда и везде. Явлунько давно сообразил, что к удостоверению кандидата прилагается повышенное внимание прессы и властей, и, под шум баталии, как говорится, можно решить множество вопросов. Цель – ничто, процесс – все.

Глядя сразу в ухо Кутовому и в пупок Профатилову, председатель виновато отвечал:– Не проси, Иван Иванович, не могу, друг, прости.

С Повертайло мэр даже не стал разговаривать. Лишь тот шагнул за порог со своей вестью, как Кутовой заорал:

– На хуй! Чтобы сейчас же снялся с выборов и мне доложил! Козья морда! Я тебя пою, кормлю, денег на твои сраные газетенку и телевидение не жалею. А ты? Вот она, благодарность?

На козью морду Повертайло, похоже, обиделся. Позволил себе возроптать:

– Ну, деньги, положим, Иван Иванович не ваши. Мне их Дума в бюджет закладывает.

От такой дерзости мэр запнулся и, наливаясь гневом, побагровел.

– Ах, «положим», значит. Да я тебе так… положу.

Кутовой поглядел на советника, вспоминая, что тот говорил ему о правильном произношении этого глагола.

– То есть покладу… Вернее, я тебе такой… с прибором – мало не покажется!

Когда дверь за редактором закрылась, мэр обернулся к Профатилову.

– И что ты, Михаил Иосифович, глядя на все это, скажешь?

– А что тут говорить? – пожал плечами советник. – Саботаж и предательство.

– Да уж, выгрел я на своей груди серпентарий.

– Мы же предполагали, Иван Иванович, что события будут развиваться подобным образом, а эти люди – выдвигаться кандидатами. Разве вы не помните моих докладных записок?– Помню я все, только поверить не могу. Ничего-ничего, я этих гаденышей собственными руками… – и мэр жахнул кулачищем по столу.