Когда мое сердце станет одним из Тысячи

Мягкое торопливое дыхание Стэнли нарушает тишину. За исключением бинтов и ортезов на ногах, он голый, каждый сантиметр его тела обнажен.

Я прикладываю мочалку к его груди. Из горла Стэнли вырывается вздох.

— Скажи, если вода слишком холодная.

— Нормальная.

Стараясь касаться кожи нежно, я мою его, провожу мочалкой по груди, плечам и животу. Его дыхание в тишине кажется очень громким.

Мои пальцы проскальзывают по его щеке, и я чувствую, что его кожа горит.

— Тебе неловко, — спрашиваю я.

— Я просто чувствую себя совсем беспомощным.

— Это плохо.

— Не знаю. Наверное, не совсем.

Я провожу мочалкой по внутренней стороне его бедер. Его мышцы напрягаются.

— Лучше я сам.

Он берет мочалку у меня из рук и быстро моет себя в оставшихся местах.

— Можешь принести чистую одежду? — спрашивает он.

Я приношу свежую футболку и хлопковые штаны на резинке из его спальни. Все еще не глядя на него, помогаю ему одеться. Это оказывается проще, чем раздевать, я специально выбрала свободную одежду, чтобы надеть ее без проблем.

— Ладно, теперь можешь смотреть.

Я смотрю. У него горят щеки и учащено дыхание. Я бросаю взгляд на его пах, его штаны довольно очевидно натянуты.

— У тебя эрекция, — вырывается у меня. Он вздыхает, но на этот раз не извиняется. Он просто смотрит прямо на меня.

Это ничего не значит, говорю я себе. Мужчины так устроены, что не могут не реагировать на определенные импульсы. Но при этом я не могу отрицать, что приятно знать, что хотя бы его тело все еще желает меня.

Я отвожу взгляд, внезапно смущаясь.

— Я не смотрела, — говорю ему я. — В смысле, когда мыла тебя. Мне хотелось посмотреть, но я не смотрела.

Он хихикает:

— Ну, думаю, соблазн был невелик. В смысле… вот это все, — он показывает рукой на свое худое тело и ноги в ортезах, доверху замотанные бинтами. Он улыбается кривой улыбкой. Она выходит натянутой, а выражение бледного лица отстраненное, но это первая улыбка, которую я вижу на его лице за все эти дни.

Мой взгляд останавливается на его губах. Я вспоминаю ту ночь, которую провела в его кровати, о тепле его губ на моих. И одно мгновение мне хочется его поцеловать.

А потом в голове звучат его слова: «Оставь меня в покое». Тупая боль разливается по груди. Вряд ли бы Стэнли захотел целовать ту, что предала его.

— Тебе чем-то еще помочь, — спрашиваю я. — Я могу заказать нам еды.

Я бы предложила приготовить ему ужин, но за всю жизнь я приготовила только хлеб в тостере.

Он закусывает нижнюю губу.

— Спасибо, но я очень устал. Можешь помочь мне лечь в кровать?

Я помогаю ему сесть в кресло-каталку и отвожу в спальню. Когда он уложен в кровать и укрыт до груди, а на столике стоит стакан воды, я выхожу из комнаты.

— Ты куда? — окликает он меня.

— На диван. Я на нем спала. — На его кровати спать было бы нагло даже в его отсутствие.

— А, — кажется, что он хочет еще что-то сказать или ждет, что я что-то скажу. Но я не знаю, что именно. Он отводит взгляд:

— Спокойной ночи, Элви.

— Спокойной ночи. — Я выхожу, закрывая за собой дверь, и опираюсь на стену.

Я сейчас здесь только потому, что мне больше некуда пойти, а Стэнли слишком слаб, чтобы самому справляться с бытом. Мне нужно об этом помнить. Но я рада, что он позволил себя вымыть, что я смогла хоть что-то для него сделать, что, наконец, он так сильно мне доверился. Даже если он все еще не хочет, чтобы я видела его голым.

Это отчасти потому, что он стесняется своих шрамов, я знаю. Но не могу прогнать чувство, что есть и иная причина.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

На следующее утро я завариваю кофе и делаю яичницу-болтунью с тостами. Ну, по крайней мере, пытаюсь. В результате первая партия яиц подгорает, и мне приходится начать заново. Второй раз яичница выходит жидковатой, но ее, во всяком случае, можно есть.

Стэнли сидит в кресле-каталке, держа в руках чашку кофе, на нем спортивные штаны и белая рубашка на пуговицах. Я помогла ему сесть в кресло, но он настоял, что оденется сам. И это заняло у него около часа. Не представляю, как он справился, учитывая ограниченные возможности. С другой стороны, у него большой опыт.

— Что ты будешь делать с колледжем, — спрашиваю я.

— Я звонил им. Отправил справку от врача. Они пришлют мне задания, которые я пропустил, — он вынимает кусочек скорлупы из яичницы. — Я могу посещать занятия начиная с сегодняшнего дня. Если ты сможешь меня отвезти.

Я киваю и подливаю себе кофе.

— Когда.

— В два тридцать. У меня сегодня только одна пара по программированию днем.

Уже не в первый раз я задумываюсь, как он может позволить себе колледж, помимо всего прочего. Я знаю, что отец присылает ему какие-то деньги, но неужели этого хватает? Даже если Стэнли не нужно платить за дом, в чем я не уверена, есть же еще счета за электричество, воду, газ и налоги на собственность, не говоря уже о больничных счетах. Может быть, его мама застраховала свою жизнь. Так это или нет, вряд ли у него так много денег.

— Если я собираюсь жить в твоем доме в обозримом будущем, — говорю я, жуя тост, — я хочу оплачивать часть счетов.

— Ты не должна этого делать, Элви.

— Должна. Я скоро найду работу. В любом случае, я не люблю бездельничать.

Я уже скучаю по животным. И пока Стэнли нужна опека, вряд ли он захочет, чтобы я кружила над ним двадцать четыре часа в сутки.

— Ну, если ты сама так хочешь… У тебя уже есть что-то на примете?

— Любое место, куда меня наймут. Я рассылала анкеты. Просто… — я тыкаю вилкой в пузырчатую желто-белую яичницу. — Мне сложно даются некоторые вопросы.

— Я могу тебе с ними помочь, если хочешь.

Я задумываюсь.

— Я не могу тебя просить.

— Я не против. В этом нет ничего постыдного, знаешь. Поиск работы многим людям дается непросто.

— Ну вряд ли у многих людей случаются панические атаки, когда они заполняют анкеты с личными данными, — бормочу я.

— Ты удивишься у скольких, — его голос смягчается. — Давай помогу тебе.

Он кажется таким нежным, что на секунду я задумываюсь. Может…

Нет. Я не могу снова начать надеяться. Скорее всего, он просто хочет, чтобы я поскорее съехала, хотя он слишком добрый, чтобы сказать это прямо.

— Хорошо, — отвечаю я.

Вскоре стол зарастает бумагами, которые я распечатала из последней порции онлайн-анкет. Стэнли выбирает одну из них — для бургерной забегаловки.

— Так с какими вопросами у тебя трудности?

— Со всеми. — Лицо мое вспыхивает. — Я не понимаю смысла всех этих вопросов. Я оставила очень много пропусков и не знаю, подходят ли ответы, которые я смогла дать. Но я не знаю, что еще добавить.

— Давай-ка посмотрим. Хм… вот тут… в графе «Опишите свой самый большой недостаток» ты написала «плохо общаюсь с людьми», — он ворошит анкеты. — А в графе «Вы командный игрок?» ты написала «нет».