Когда мое сердце станет одним из Тысячи

Мне страшно спросить, но я не знаю, какой ответ напугал бы меня больше.

Я решаю, что это не имеет значения. Я действительно хочу получить эту работу. Не могу вспомнить, когда я за последнее время чего-то так же хотела. До сих пор мне не помогало скрывать свой диагноз; возможно, стоит поменять тактику.

Я достаю из упаковки печенье с предсказанием и разламываю его. «Бессмысленный риск принесет большую неудачу» — написано на тоненькой бумажной полоске. Я сминаю ее в кулаке.

Собеседование назначено на полдень. Я пытаюсь съесть завтрак, но не могу ничего в себя запихнуть. Это место значило бы не только оплачиваемую работу, но и воссоединение с Шансом. От надежды мой желудок сжимается в тугой узел. Рука продолжает тянуться к косичке, несмотря на все попытки ее остановить. Администратор — студентка с блестящей розовой помадой — глазеет на меня. Когда она обращает внимание, что я это заметила, она быстро отводит взгляд, переводя его на экран стоящего перед ней компьютера. Но ее взгляд снова возвращается ко мне. Люди никогда не могут удержаться от разглядывания.

Стэнли сидит рядом со мной в кресле-каталке. Иногда, когда я бывала с мамой в общественных местах, она брала меня за руку, чтобы я не тянула себя за косы, а еще она нервно улыбалась людям, словно опасаясь, что они вдруг обратятся против нас и начнут нас колотить кулаками до смерти.

Думая об этом, я начинаю еще больше раскачиваться и дергаю сильнее.

Когда администратор смотрит на меня, Стэнли, к моему удивлению, поднимает руку и начинает дергать прядь собственных волос. У девушки отвисает челюсть, она быстро переводит взгляд обратно на экран.

Он улыбается мне, словно мы между собой подшучиваем над ее глупостью.

В глубине зала открывается дверь, и из нее выглядывает седая женщина в очках. Это та же женщина, которая пригласила меня на собеседование.

— Мисс Фитц?

Я делаю глубокий вдох, встаю и бросаю взгляд на Стэнли. Он кивает в ответ.

Я прохожу за женщиной в дальнюю комнату и сажусь напротив нее. Пот намочил блузку, которую я недавно купила. Она жестче и более колючая по сравнению с моими обычными старыми хлопковыми футболками. Я отрезала бирку, но мне не удалось убрать ее целиком: осталась колючая бахрома, она теперь ерзает по коже, словно металлическая стружка.

— Я рада с вами познакомиться, — произносит женщина. — Меня зовут Эдит Стоун.

— Рада знакомству, — бормочу я.

— Вы проработали в зоопарке «Хайкори» восемнадцать месяцев, — говорит Эдит, — верно?

— Да.

— Вам нравилась работа?

— Да.

— Тогда почему вы ушли с нее?

Накануне я отрепетировала ответ на этот вопрос, но слова все равно выходят напряженно и прерывисто:

— Я почувствовала, что настало время перейти к чему-то более сложному.

— Я должна вас предупредить, — говорит Эдит, — что, если вы ищете карьерного повышения, здесь его, скорее всего, не будет. Мы в основном живем на пожертвования и гранты. Люди трудятся в этом центре только из-за страстного желания работать с животными. Мы сможем платить вам зарплату, которую вы получали раньше; может быть, чуть меньше.

Я замираю. Внезапно я не знаю, что ответить. Пальцы дергаются и вцепляются в подлокотник кресла.

Она сводит брови:

— Мисс Фитц?

Моя грудная клетка сжимается так сильно, что в ней остается всего лишь кубический сантиметр для вдоха. Я сопротивляюсь резкой необходимости схватить себя за волосы и начать тянуть их.

— С вами все в порядке?

Я проваливаю собеседование. Я знаю это. Скорее всего, я уже потеряла эту возможность. Лицо горит. Если бы я могла просто тихонечко провалиться сквозь пол и исчезнуть, я бы так и поступила.

Сейчас уже нечего терять.

— У меня синдром Аспергера, — выпаливаю я.

Тишина.

— Это форма аутизма.

— Понятно, — говорит она, и я не могу распознать ее тон. Я не знаю, понимает ли она, или она просто сильно растерялась. — Помешает ли ваше состояние выполнению какой-либо из рабочих задач?

— Нет, — отвечаю я. — Я могу делать все, что вы скажете. Но если я кажусь странной, то поэтому.

Я все еще не могу понять выражения ее лица.

— Я позвонила вашему прежнему работодателю, мисс Нэлл, — говорит она.

Мои мышцы напрягаются. Отчего-то я сомневаюсь, что мисс Нэлл дала мне блестящую рекомендацию. Но я заставляю себя спросить:

— Что она сказала.

— Она сказала, что вы хорошо справлялись с животными, но были холодной, недружелюбной, нелюдимой и «больной на голову».

Я опускаю глаза.

— Она также утверждает, что после того, как она уволила вас, вы пробрались в зоопарк и попытались украсть табличку.

Мое сердце начинает бешено биться.

— Это правда?

Я сглатываю слюну. Я раскрываю рот, но давлюсь словами. Я знаю, что уже неважно, что я сейчас скажу. Мне не получить работу.

— Да.

Выражение ее лица остается спокойным и нейтральным:

— Я должна спросить вас, зачем вы это сделали.

Я поднимаю голову и заглядываю ей в глаза.

— На табличке было написано, что у животных нет чувств. Я считаю это ложью. — Я замолкаю и перефразирую: — Это и есть ложь. Знаю, что мне не стоило пытаться ее красть, но мне была невыносима мысль о том, что люди день за днем читают эту надпись. — Я останавливаюсь, чтобы сделать вдох, и снова опускаю голову. — Я люблю работать с животными. Я всегда хотела заниматься только этим.

Через несколько секунд я заставляю себя поднять взгляд. Она сияет. Затем, осознав на себе эту улыбку, она убирает ее с лица и откашливается.

— Мы, конечно, не можем одобрять такое поведение. По крайней мере, не можем официально. Но… если вы позволите, я восхищаюсь женщиной с яйцами. — Я потрясенно молчу, и она добавляет: — Я пытаюсь сказать, что хочу предложить вам работу.

Она протягивает мне руку через стол. И словно между прочим, говорит: «У моего племянника синдром Аспергера».

Я жму ей руку в таком ошеломлении, что едва ли обращаю внимание на то, что меня касается незнакомый человек.

Я абсолютно уверена, что это сон, в любой момент может зазвонить будильник и я пойму, что пора одеваться и идти на настоящее собеседование. Но пол у меня под ногами все так же реален и прочен. У Эдит костлявая рука, но рукопожатие крепкое и уверенное.

— Можете приступать в понедельник.

Я в оцепенении возвращаюсь в холл. Стэнли вопросительно смотрит на меня.

— Я получила работу, — говорю я.

Он крепко обнимает меня и шепчет, что знал, что у меня получится.

Прежде чем уехать, я отвожу его в обитую деревом пристройку за центром, толкая кресло мимо клеток с животными. У Шанса появилась настоящая табличка — блестящая дощечка с его именем и несколькими короткими предложениями, в которых рассказывается, что его принес «таинственный благодетель». Шанс чистит перья на груди.

— Он выглядит очень довольным, — говорит Стэнли.

— Думаешь.

— Ага.

Мы смотрим на него несколько минут. Вряд ли он рассчитывал оказаться здесь, но он и правда выглядит счастливым.