Когда мы встретимся вновь

– КЕНДИ!!!

Арчи словно ветром сдуло с кресла, а в следующую секунду он уже крепко обнимал весело смеющуюся Кенди. И на мгновение ему показалось, что ничего не было. Ничего. Ни колледжа Святого Павла, ни Терруза Грандчестера, ни смерти Стира, ни ухода Кенди на войну. Не было огромных черно-белых бортов “Леди Агнес”, словно гигантские грязные железные айсберги взмывающих в зимнее серое небо. И он не провожал тайком эту золотоволосую, весело и беззаботно смеющуюся в его объятиях фею на пристани в Бостоне. Не было этих проклятых бесконечных месяцев мучений, переживаний, терзаний, неизвестности. Ничего не было. И войны тоже не было. И внезапно он совершенно отчетливо понял, что для него война закончилась только сейчас. В ту самую минуту, когда он вновь обнял это зеленоглазое смеющееся чудо. С легкой поступью ее шагов в его сердце наконец-то пришел мир.

– Кенди, Кенди, Кенди,- словно заклинание шептал он ее имя, уткнувшись лицом в россыпь золотого шелка. Ее волосы… Они пахли ветром, дождем и юной листвой. Они пахли маем. И лекарствами. Этот до боли знакомый, родной запах кружил голову и остро щекотал обоняние, отчего на глаза наворачивались слезы и хотелось еще сильнее сжать руки и не отпускать это счастье. Никогда. Никогда!

Но Кенди отстранилась. Ласково, но твердо. Повинуясь ее движению, Арчи разжал руки. Отступив на шаг, девушка внимательно всмотрелась в его лицо, словно выискивая в нем что-то известное лишь ей одной. И ее глаза. Арчи внутренне содрогнулся. Это были и не были глаза прежней Кенди. Они остались теми же и… изменились. Окончательно и бесповоротно. Какая-то почти неуловимая призрачная тень застыла на самом дне озорной зелени, пронзенной солнечными искрами. Эти глаза помнили всё. Казалось, вся боль войны осела в них. Но тут Кенди ласково погладила его по щеке и улыбнулась. Тень вздрогнула и исчезла, словно ее и не было. На него снова смотрели глаза прежней Кенди. Лучистые глаза цвета молодой весенней листвы. Глаза озорного сказочного эльфа. А может быть, феи. Ее ладонь была теплой, пальцы чуть подрагивали. И вся она была теплая, живая. Настоящая. Настоящая живая Кенди, а не плод его воображения. Она вернулась. Вернулась с этой ужасной войны, где погиб Стир и еще много-много людей. А она вернулась. Вернулась.

– Ты вернулась, – все еще неверяще прошептал он, словно опасаясь, что если он заговорит в полный голос, то этот чарующий, долгожданный, сладкий сон исчезнет. Он проснется – и всё будет как прежде. Он и Альберт будут сидеть друг напротив друга в знакомом кабинете и обсуждать нудный, опостылевший финансовый отчет, а Кенди здесь не будет. Она снова окажется далеко-далеко за океаном. Во Франции. – Ты вернулась.

– Ну, да, я вернулась, как и обещала, – видение улыбнулось и повернулось к Альберту. – И со мной ничего не случилось, как видите, – она снова посмотрела на Арчи и чуть нахмурилась. – Господи, Арчи, да приди же, наконец, в себя. Это я, Кенди. Та самая Кенди! Я вернулась, жива и невредима, а ты ведешь себя так, словно перед тобой призрак. Еще немного – и я решу, что ты не рад меня видеть.

– Как ты можешь так говорить! – возмутился Арчи, силясь взять себя в руки. – Я очень-очень рад тебя видеть! Я так… так ждал тебя. Я… Мы… Мы так переживали… Так надеялись. И вот теперь… Ты здесь… И… Это… Просто это произошло так неожиданно… – от волнения он начал запинаться, словно никак не мог подобрать нужные слова. – Я не ждал… Не думал, что все произойдет вот так!

– Как так? – улыбнулась Кенди.

– Вот так. Обыкновенно. Раз – и всё. Ты здесь.

– Арчи хочет сказать, что мы надеялись, что ты предупредишь нас о дате своего возращения, – вмешался в разговор Альберт. Все это время он так и продолжал сидеть за столом, откинувшись на высокую спинку кресла и с улыбкой наблюдая за ними. – Тогда бы мы встретили тебя в Бостоне.

Кенди смешно наморщила носик и бросила на него недовольный взгляд.

– Вот именно поэтому я и не стала предупреждать вас о своем приезде! – объявила она. – Я знала, что стоит вам узнать о дне моего прибытия в Америку – и вы бы не удержались и устроили мне какую-нибудь громкую помпезную встречу, а я этого не хотела. Я вернулась не одна. На корабле было много девушек, которые работали медсестрами в военных госпиталях, и многих из них никто не встречал. Я не хотела выделяться. Кроме того, письма из Европы в Америку идут очень долго. Поэтому даже если бы я написала вам, то не исключено, что вы бы получили мое письмо уже после того, как я прибыла сюда сама.

– Боюсь, ты права, – согласно кивнул Альберт. Он старался сохранить обычный серьезный вид, но его глаза искрились радостью. – Узнай мы дату твоего прибытия, все так и было бы. Верно, Арчи?

Потрясенный пережитым волнением, Арчи обессилено опустился в кресло и рассеянно кивнул.

– Да, пожалуй.

– Кто бы сомневался, – рассмеялась Кенди.

Альберт неторопливо поднялся с места и, обогнув стол, остановился перед своей приемной дочерью. С минуту он внимательно всматривался в ее лицо, машинально отметив худобу и бледность, еще не успевшие изгладиться до конца, а затем осторожно обнял ее за плечи и прижал к себе, уткнувшись лицом в пахнущие морем и весной золотые пряди.

– Я так рад, что ты вернулась, Кенди, – прошептал он. – Мы очень волновались за тебя.

– Волновались?!! – вскричал наконец-то пришедший в себя Арчи. – Не то слово! Дня не было, чтобы не говорили о тебе. Чтобы не гадали, как ты там, все ли с тобой в порядке, не ранили ли тебя или еще хуже. А письма почти наизусть выучили! Господи, да этот жуткий год стоил мне десяти лет жизни. Я едва не поседел. Волновались… Ха! Ну, уж нет. Как знаешь, Кенди, но мы больше не позволим тебе выкидывать такие безумные шутки. Это ж надо было додуматься – отправиться на войну! Добровольцем! И не куда-нибудь, а в военно-полевой госпиталь. Практически под самые пули! И ради чего? – Арчи распалялся все сильнее. Подавленные год назад гнев и непонимание проснулись с новой силой, требуя выхода, требуя ответа. – Зачем?!!

– Чтобы спасти жизнь хоть кому-то из тех, кто попал в эту мясорубку, – тихо и серьезно, и как-то сурово ответила Кенди. Словно отрубила. – Чтобы кто-то еще так же, как и я, вернулся домой. Пусть не целым и невредимым, но вернулся.

Услышав ее слова, Арчи застыл с открытым ртом, словно внезапно налетел на невидимую стену.

– Прости, – наконец с трудом выдавил он целую минуту спустя, виновато опуская голову. – Я не хотел. Я не это хотел сказать. Просто…

Кенди чуть улыбнулась и, протянув руку, ласково погладила его по щеке.

– Я понимаю, Арчи. Я все понимаю. Все в порядке. И ты меня прости. Я тоже не хотела быть такой резкой. Это просто привычка. Война многое меняет, видимо, изменила и меня. Прости.

– Ну, хватит о войне, – мягко вмешался Альберт. – Теперь это в прошлом, там пусть и остается. Нечего об этом разговаривать. Теперь Кенди здесь, с нами, и с ней все хорошо – это главное. Все остальное не имеет сейчас ровно никакого значения. Но в одном Арчи прав, – Альберт посмотрел на девушку и наигранно сурово свел брови, – мы больше не позволим тебе выкидывать такие безумные шутки.

И снова веселый беззаботный смех прежней Кенди россыпью сияющих хрустальных искр полетел по комнате.

– Хорошо-хорошо, – пробормотала она, украдкой смахивая невольно навернувшиеся на глаза слезы, и добавила голосом маленькой девочки, пойманной за очередной проказой, но совершенно не раскаивающейся в содеянном. – Я больше не буду.

“Будешь, – с ласковой усмешкой одновременно подумали Альберт и Арчи. – Конечно же, будешь. Стоит тебе узнать, что кому-то нужна твоя помощь – и ты тут же снова отправишься в путь. Куда бы он ни вел. Даже если на край земли. Виновато улыбнешься на прощание, пообещаешь, что все будет в порядке, и уйдешь. Потому что иначе ты не можешь. Потому что ты такая, какая есть. Ты – Кенди, и этим все сказано. Наша Кенди. Единственная и неповторимая, неуемная медсестра Кенди”.

Молчание затягивалось.

– Альберт прав, – наконец снова заговорил Арчи. – Теперь ты здесь, с нами – это самое главное. Полагаю, столь важное событие нужно непременно отметить. Альберт, как ты смотришь на то, чтобы устроить праздник в честь возвращения нашей Кенди?

– Безусловно, – согласился Альберт. – Я и сам хотел предложить нечто в этом роде.

– Не стоит, – решительно возразила Кенди. – Не такое уж это важное событие. Я вернулась, снова увидела вас. С вами и со мной все в порядке. Все живы и здоровы. А большего мне и не надо. Всё остальное – никому не нужная мишура. Да и мадам Элрой, полагаю, будет против.