Когда наступает полночь

На следующее утро Пенн раньше, чем обычно, появился в Отделе контрактов, заранее готовый встретить любую неожиданность. К своему удивлению, он обнаружил, что на столе ничего не было. Он позвонил секретарше:

– Разве почта еще не приходила?

– Нет, - ответила Нора, - то есть да. Но ничего важного не было, и я...
– Тут она замялась и мгновение спустя уже стояла в дверях кабинета.

Нора закрыла дверь, прислонилась к ней и зарыдала.

– Я не могу пойти на это, - различил Пенн сквозь всхлипы.
– Я всегда старалась делать все как можно лучше, но, когда речь идет о том, чтобы шпионить за собственным начальником, мне наплевать, что приказывает мистер Коновер.

– Она достала из кармана юбки пачку писем.
– Я должна была отнести на просмотр мистеру Коноверу до того, как вы их увидите.

Пенн взял пачку из ее дрожащих рук. Письмо, о котором он думал с таким ужасом, лежало сверху. Опущено в почтовом отделении в центре города, на штемпеле стояло время: один час двадцать пять минут... Пенн распечатал конверт.

"Я ПРЕДУПРЕЖДАЛ - НИКАКИХ ПОСТОРОННИХ. БЕРЕГИСЬ - РИСКУЕШЬ ЖИЗНЬЮ".

Нора беспокойно наблюдала за ним.

– Я даже не вскрывала его, мистер Пенн.

Он успокаивающе погладил ее по плечу.

– Спасибо, что все рассказали. Думаю, мне надо самому поговорить с мистером Коновером.

Поднимаясь в лифте на пятый этаж, Пенн подавлял желание добраться до глотки Коновера. Силой ничего не решить. Он мог добиться своего более мягкими способами. Джим вошел к Коноверу не постучавшись. И в удивлении застыл. Коновер стоял у стола, закрывая крышку небольшой продолговатой коробки. На крышке с надписью "Игрушечная типография" был нарисован мальчик, трудолюбиво печатающий миниатюрную газету.

– Ну и напугали вы меня Джим, - сказал Коновер.

– Что ж, это нас как-то сближает.
– Пенн медленно подошел к столу. Интересно, где вы достали эту штуку?

– Отдел безопасности купил. Сравнивали шрифты. Кажется, одинаковые, но боюсь, нам это ничего не дает. Такие наборы продаются где угодно. Кстати, почему вы так рано?
– Коновер спрятал коробку в стол.

Пенн протянул второе анонимное письмо и рассказал подробности, с ним связанные.

– Я от этого вовсе не в восторге, Джим, - недовольно сказал Коновер.
– Зачем вы пошли туда, не предупредив нас? Вы поступили опрометчиво.

– Я, пожалуй, соглашусь с вами, но совсем по другой причине.

И Пенн протянул Коноверу третье письмо, полученное только что.

– Обратите внимание на время, когда оно отправлено. Тому, кто писал письмо, невозможно было к часу приехать в "Штопор", уехать оттуда, потом отпечатать письмо и успеть опустить его в почтовый ящик в начале второго.

– Да, несколько странно, - согласился Коновер.

– Нет, совсем не странно, если предположить, что истинная цель этих посланий - не шантаж, а запугивание. Знаете ли вы, что это такое: просидеть глухой ночью в незнакомом баре целый час, трястись от страха, ожидая неизвестно чего?

– И все-таки вы не должны были ехать туда!
– решительно возразил Коновер.
– Вы ставите под удар нечто большее, чем собственное душевное спокойствие.

– Я хочу докопаться до истины. И разве мы все не хотим того же?

– Хотим. Но действовать надо осмотрительно.

– Коновер внимательно вглядывался в Пенна.
– Почему я раньше не замечал этих шрамов у вас на лице, Джим?

– Получил еще в армии, - коротко пояснил Пенн.
– Можете связаться с Вашингтоном. Об этом записано в послужном списке.

– Вряд ли в этом будет нужда, - усмехнулся Коновер.
– И не надо быть таким чувствительным, Джим.

– Постараюсь, - сказал Джим и пошел к двери, но, не дойдя до нее, вернулся.
– Да, совсем забыл. Я решил повысить жалованье своей секретарше. Она так старательно выполняет обязанности. Вы не поверите, прихожу я сегодня на работу немного раньше, чем обычно, а она уже разбирает почту.

Коновер довольно долго смотрел на Джима. Потом пробормотал:

– Вполне вас понимаю. Подобную преданность надо вознаграждать.

– Другого я от вас и не ожидал услышать, - дружески улыбнувшись, ответил Пенн.

Одержав маленькую победу над Коновером, Джим почувствовал себя увереннее. Он с головой ушел в работу. Но когда зазвонил телефон, страх вернулся к нему. Он снял трубку и облегченно вздохнул, услышав голос Клива Холидэя:

– Мистер Пенн, меня беспокоит состояние нашего поля для игры в гольф, а именно - четырнадцатая площадка.

– Что там такое?
– немедленно отозвался Джим.

– Кажется, ее надо заново обложить дерном. Приближается соревнование, и вы назначены главным судьей. Полагаю, что надо осмотреть поле заранее.

– Ну что ж, хорошо. Я смогу выбраться в обеденный перерыв. В час вас устроит?

– Вполне, - сказал Холидэй и добавил: - Позвольте дать вам совет: оставьте машину на углу бульвара Роз и пройдите прямо по полю к четырнадцатой площадке. Так ближе.

– Отлично. Встретимся в час.

Пенн осмотрел четырнадцатую площадку и вернулся к машине, оставленной на улице. Сердитый гудок автомобиля заставил его резко повернуться. За рулем сидела Бев. Пенн побежал к ней, радостно улыбаясь.

– Привет, дорогая, - сказал он, распахивая дверцу.
– Вот так сюрприз.

Она улыбнулась в ответ, но несколько напряженно.

– Действительно, милый, сюрприз, но не уверена, что приятный.

– Что случилось?

– Я сама хотела бы знать.
– Она избегала его взгляда и, опустив голову, нервно чертила пальцем закорючки на приборной доске.
– Видишь ли, Джим, мы всегда доверяли друг другу. Я верила тебе, ты - мне. Даже и сейчас я не могу представить, что у тебя роман.

– Бев, что ты говоришь?
– воскликнул он.

– А как же это называется? Ты назначаешь своей приятельнице встречу в этих кустах...

– Какой приятельнице? Что ты несешь?
– побледнел Пенн.

Он обхватил ее застывшие плечи и хорошенько встряхнул, заставив поднять лицо.

– Послушай, я не знаю, в чем ты меня подозреваешь, но клянусь, что приехал сюда для того, чтобы осмотреть поле и...

– Конечно, - согласилась Бев.
– И эта женщина осматривала поле вместе с тобой.