Когда она искушает

Я проникаю в глубины себя и вытягиваю из этой вновь обретенной уверенности.

Отстегивая ремень безопасности, я наклоняюсь над центральной консолью и приближаю губы к его уху. Запах его пряного одеколона омывает меня, и все его тело напрягается. — Ты меня не обманешь, Джорджио, — шепчу я, бросив взгляд вниз и увидев, как его руки сжались в кулаки. — Ты можешь оскорблять меня сколько хочешь. Это не изменит того факта, что ты хочешь меня.

Его дыхание сбивается.

Медленно, медленно он поворачивает голову, пока его губы не оказываются на волоске от моей щеки. Его горячее дыхание ласкает мою кожу, раздувая жар внутри меня. Предвкушение окутывает мое тело, нетерпеливое и нетерпеливое, каждая клеточка умоляет его завладеть моими губами.

Но он этого не делает.

Вместо этого его рука взмывает вверх и обвивает мою шею. Он оттягивает меня от себя, его ладонь туго сжимает мою плоть.

Наши взгляды встречаются на мгновение, прежде чем он толкает меня обратно на мое место. Тьма и желание, которые я ловлю в его взгляде, вызывают у меня мурашки по коже.

— Убирайся к черту из этой машины, Мартина.

Какой-то дремлющий инстинкт самосохранения оживает, и я решаю, что, может быть, на сегодня я достаточно на него надавила. С колотящимся сердцем я тянусь к двери, но перед тем, как открыть ее, бросаю последний взгляд на Джорджио.

Тело напряжено, руки сжаты в кулаки, челюсть тверда, как гранит.

И выпуклость в его серых брюках из итальянской шерсти.

ГЛАВА 20

МАРТИНА

Мой ужин проходит одиноко. Стол накрыт на одного, и когда Аллегра входит, чтобы подать мне жареного цыпленка с картофелем и жареной спаржей, она не болтает так, как обычно. Вместо этого она бросает на меня несколько настороженных взглядов с оттенком осуждения.

Я подношу указательный палец к губам и грызу ноготь. К настоящему времени вся семья должна знать, что произошло ранее, и я чувствую, что пойти против воли Джорджио — это большое дело.

Что он сделал с Поло? Я простояла у окна весь день, пытаясь мельком увидеть, как он возвращается, но это случилось в тот момент, когда я отошла в ванную. Когда я вернулась, его грузовик был там, но я его не видела.

— Перестань есть себя, белла. Сейчас это ничему не поможет.

Я опускаю руки и складываю их на коленях, мой взгляд перескакивает на Аллегру.

Она цокает языком и качает головой. — Этот мальчик. Теперь он нажил себе кучу неприятностей.

— Это была моя вина в той же мере, что и его.

Аллегра обходит стол, ставя тарелку с соусом с другой стороны моей тарелки. — Ты не должна была уходить, но ты не смогла бы никуда уйти, если бы Поло не забрал тебя. Я могу не знать подробностей того, во что замешан Джорджио, но я никогда не совершала ошибки, ставя под сомнение его суждения. Если он говорит нам, что ты не должна покидать территорию, значит, у него есть для этого веская причина.

Я провожу зубами по нижней губе. — Что Джорджио собирается с ним сделать?

— Я не знаю, — говорит она, разводя руки перед тем, как снова опустить их по бокам. — Но он очень зол. Я только надеюсь, что это будет уроком для Поло, чтобы он больше не делал таких глупостей.

Она оставляет меня обедать, но я едва пробую еду. Мой разум занят моей ролью в этом испытании. Я чувствую себя виноватой за то, что втянула Поло в эту передрягу, но мне почти не пришлось убеждать его взять меня.

Как будто он хотел разозлить Джорджио.

На следующий день, с нетерпением ожидая еще одного урока самообороны с Джорджио, я немного пораньше направляюсь на наш урок.

Ладно, признаю, это не столько рвение к классу, сколько к самому человеку. Наша вчерашняя встреча в машине повторяется каждый раз, когда я закрываю глаза, и вместе с ней приходит неуверенное ощущение близости к тому, что я хочу.

Правда в том, что я иду с ним на совершенно неизвестную территорию. Я никогда не пыталась соблазнить другого мужчину, если это вообще можно назвать соблазнением. У меня нет свода правил, которым я могла бы следовать, поэтому я полагалась только на инстинкт.

Я могла бы выставлять себя дурой, как он продолжает говорить, но слова, исходящие из его рта, не соответствуют сообщениям, которые я получаю от его тела. И обещание того, что лежит по ту сторону его сопротивления, достаточно соблазнительно, чтобы я продолжала.

Пока я разминаюсь в пустом спортзале, я смотрю на часы. Наше обычное время приходит и уходит, а Джорджио все нет.

Проходит пятнадцать минут. Почему его нет здесь? За завтраком Аллегра сказала мне, что не собирается сегодня уезжать, так что он должен быть где-то в замке.

Раздражение пузырится под моей кожей. Значит, он просто отказывается от наших занятий?

Когда стрелка часов доходит до двадцати минут, я иду его искать.

Мои шаги ведут меня прямо к двери его кабинета, и я трижды сильно стучу в нее.

Дверь распахивается, открывая Джорджио. Пиджака и галстука нет, он в накрахмаленной белой классической рубашке и темно-серых брюках.

Очевидно, он не собирался тренировать меня, когда одевался этим утром.

— Эти уроки были твоей идеей, и теперь, когда они мне действительно начинают нравиться, ты решил от меня отдалиться?

Джорджио бросает на меня пустой взгляд, прежде чем скрестить руки на груди. — Я занят сейчас.

— Занят? Или ты просто избегаешь меня? И даже если ты действительно занят, слышал ли ты когда-нибудь о предупреждении людей? Базовая вежливость. Разве тебя не учат этому в Неаполе?

Что-то веселое проходит по его выражению. — Ты сердишься.

— Я ждала тебя в спортзале двадцать минут.

— Прости, у тебя есть что-то более важное?

Он действительно сейчас такой грубый?

— Отлично. Если ты больше не хочешь со мной тренироваться, я буду тренироваться сама.

— Я этого не говорил. Я сказал, что сейчас занят. Мы можем возобновить завтра.

— Чем ты так занят?

Он прислоняется плечом к дверному косяку. — Стираю кадры с вами и Поло со всех общественных камер в этом районе.

Ой. Мое раздражение немного ослабевает. — Много ли?

— Больше, чем ты думаешь.

— Что ты сделал с Поло? Я не видела его со вчерашнего дня.

Его взгляд темнеет, как будто он раздражен тем, что я спрашиваю. — У нас с ним состоялся разговор. Я сказал ему, что в следующий раз, когда он увезет тебя с территории, он лишится пальца.

Кровь отливает от моего лица. — Ты этого не сделал.

— Он ослушался меня, — говорит он, его голос становится резким. — Он знал, что будут последствия, но, похоже, у вас двоих одна и та же проблема. Вы не умеете уважать границы.