Когда она любит

— Он умрет, но на сегодня с меня хватит разговоров о нем.

Я киваю. Что теперь будет с моим отцом - не в моей власти. Он сам вырыл себе могилу.

Машина плавно останавливается.

— Мы приехали, — говорит Сандро.

По моей шее волной прокатывается тепло. Я не знаю, сколько Сандро видел или слышал, но знаю, что пройдет немало времени, прежде чем я смогу заставить себя снова посмотреть в глаза своему водителю.

— Тебе не нужно выходить, — говорит Рафаэле, не сводя с меня взгляда. — Иди домой, Сандро.

— Да, босс.

Рафаэле снимает меня с себя, опускает юбку моего платья и открывает дверь.

Он помогает мне выйти и обхватывает рукой мои бицепсы. Застежка-молния впивается в мои запястья, пока он ведет меня по ступенькам. Позади нас заводится машина, и Сандро уезжает.

Рафаэле отпирает дверь и слегка подталкивает меня внутрь. В доме царит тишина. Персонал в столь поздний час уже ушел. Здесь нет никого, кроме нас.

Даже если я закричу, никто меня не спасет.

Дверь запирается. Я чувствую, как этот резкий щелчок отдается в глубине моего нутра. Усик страха лижет мой затылок, но его поглощает другая волна тепла.

Рафаэле останавливает нас посреди фойе и, взяв меня за руку, разворачивает к себе.

Лунный свет покрывает скульптурные линии его лица, прорисовывая нахмуренные брови, сильную челюсть и острые скулы. Он поднимает руки к горловине моего платья и загибает большие кулаки вокруг ткани.

Я догадываюсь, что он собирается сделать, но разрыв, который раздается в воздухе, все равно заставляет меня резко вдохнуть.

На мне нет бюстгальтера. Моя грудь вываливается наружу. Взгляд Рафаэля падает на них. Он щиплет один сосок так сильно, что тот начинает болеть. Боль смешивается с удовольствием. Моя грудь ноет, умоляя, чтобы ее трогали, сосали и трахали. Когда он переходит к другому, полностью закрывая его ладонью, я стону.

Что-то жестокое пронзает его выражение лица. Он убирает ладонь и смотрит мне в глаза. В его взгляде мелькает тьма.

— На колени.

Искры пробегают прямо по моему клитору. Я неуклюже опускаюсь, едва не опрокидываясь, но он останавливает мое падение, запустив кулак в мои волосы. Я задыхаюсь от грубого натягивания прядей, от того, как он откидывает мою голову назад, чтобы я смотрела на него сверху.

В темно-синих глазах плещется одержимость. Держа мою руку в волосах, он расстегивает ремень и вытаскивает его из петель. Он бросает его на пол, и пряжка со звоном ударяется о мраморный пол.

Я опускаю взгляд и вижу очертания его члена, напрягшегося в брюках. По моему позвоночнику пробегают мурашки, когда он расстегивает молнию, проникает внутрь и вынимает себя. Мой рот наполняется водой при виде его. Он длинный и толстый, по его стволу бегут вены. На кончике блестит сперма.

Я делала это раньше несколько раз, но всегда была главной. Но не сейчас. Теперь он будет брать все, что захочет.

Мой клитор пульсирует при мысли об этом толстом члене у меня во рту. Как хорошо я его ублажу?

Он подходит ближе, обхватывает себя рукой и проводит набухшим кончиком по моим пухлым губам.

— Я хочу, чтобы ты помнила об этом, когда в следующий раз у тебя возникнет искушение представить себе жизнь без меня. Ты - моя. Ты понимаешь? Никто больше не будет прикасаться к тебе так. Никто другой не войдет в тебя. Никто другой не будет трахать твое горло так, как это собираюсь сделать я. Все эти вещи - моя гребаная привилегия, Клео. И я убью любого, кто вступит в сговор, чтобы отнять у меня эту привилегию.

Его пальцы сжимают мои волосы, а его член упирается в мои губы.

Пот струится по моей коже. Это должно быть унизительно, но, видимо, мне это нравится, потому что мои трусики насквозь промокли.

Он притягивает меня к себе. — Открой.

Как только я открываю рот, он проникает внутрь. Соленый, мужской и очень большой. Я смыкаю губы вокруг него и сосу. Он делает несколько неглубоких толчков, позволяя моему рту познакомиться с ним.

Я прижимаю язык к нижней стороне члена. В глубине его груди раздается стон.

Этот звук настолько горяч, что у меня дрожат веки. Волны жара прокатываются по моей коже, заставляя гореть каждое нервное окончание. Даже жжение твердого мраморного пола о мои колени кажется эротичным.

Он проталкивается глубже, пока его головка не касается задней стенки моего горла. Пока я не начинаю задыхаться и корчиться на полу перед ним.

— Черт, — ворчит он, отстраняясь, чтобы дать мне перевести дыхание. Я хватаю ртом воздух, но он дает мне лишь секунду, прежде чем снова войти в меня, его кулак крепко сжимает мои волосы.

Он наращивает темп. Он грубый, жесткий и подавляющий, но я не сопротивляюсь. Это потрясающе, как легко отдать ему контроль. Позволить ему использовать меня, как ему вздумается.

Мои запястья сгибаются от ударов молнии. Я изо всех сил стараюсь расслабить мышцы горла. Когда он делает следующий толчок, то входит еще глубже, так глубоко, что кончик моего носа задевает подстриженные волосы у основания его члена. У меня заслезились глаза, и когда я взглянула на него сквозь мокрые ресницы, он застонал и вытащил член так, что у меня во рту осталась только головка.

Я посасываю ее и провожу языком по чувствительному месту под ней.

Внезапно он отстраняет меня от себя.

— У тебя это чертовски хорошо получается, — бормочет он, словно раздражаясь.

Он засовывает свой член обратно в боксеры и поднимает меня за волосы, пока я не оказываюсь на каблуках, макияж испорчен, а платье порвано спереди наполовину. Его взгляд скользит по мне, словно он любуется своей работой.

Наверное, со мной что-то не так, потому что, несмотря на ноющее горло, мне нравится, как он доволен.

Я сжимаю бедра, отчаянно ища облегчения, которого нет. Я хочу, чтобы он прикоснулся ко мне, Боже, я готова на все, лишь бы он коснулся того места между моими ногами.

Но он не торопится. Он распутывает пальцы с моих волос и ласкает мою грудь. Как будто я игрушка, выставленная на всеобщее обозрение, с которой он может поиграть. Его большой палец обводит мой сосок, делая его твердым, а затем переходит к другому.

— Изысканно, — бормочет он про себя. — Ты изысканна.

Я покачиваюсь. — Раф.