Когда она любит
Шрифт:
Его глаза переходят на мои. Он разрывает меня на части своим взглядом, слой за слоем, пока не возникает ощущение, что он смотрит прямо в мою душу. Мои веки опускаются, медленно моргая. Боже, я не могу поверить, что собираюсь сказать это.
— Ты победил, — шепчу я. — Я умоляю тебя. Пожалуйста, трахни меня.
Его пробирает дрожь. Он берет меня за талию, поднимает на плечо, как будто я ничего не вешу, и несет меня вверх по лестнице, по коридору и в нашу спальню.
В следующее мгновение я уже стою на ногах, прижавшись к стене у двери в спальню. Тепло проникает в кожу, где его
Он встает. Раздается шорох, как будто он что-то достает из своего костюма. Я поворачиваю голову, чтобы проверить, что происходит, но единственное, что я вижу, - это вспышку металла перед тем, как защелкивается левая бретелька моего платья.
Боже мой. Он отрезает мое платье. Еще секунда уходит на то, чтобы перерезать вторую бретельку, и вот уже платье лежит у меня под ногами. Он убирает нож туда, где я не вижу, и прижимается грудью к моей спине.
Я не протестую, когда его грубая рука скользит по передней части моих бедер и раздвигает ноги. Я не протестую, когда та же теплая, большая рука проникает внутрь моих трусиков. И уж точно не протестую, когда он вводит в меня один толстый палец и рычит: — Такая охренительно мокрая для меня.
Так и есть. Я готова к этому. Мне это нужно.
Один палец превращается в два, и вместе с ним приходит приятное растяжение.
— Ты даже не представляешь, насколько ты тугая, — бормочет Рафаэле, его дыхание обжигает мою шею. — Туже, чем я представлял, когда трахал свой кулак, думая о тебе.
Я вздрагиваю. — И часто ты так делал?
Он проводит рукой по моей спине и прижимается к груди. — Почти каждый день. До того, как я женился на тебе, то есть.
Моя голова откидывается назад, ударяясь о его грудь. — А после?
Он загибает свои сильные пальцы внутрь меня, задевая то место, которое заставляет меня задыхаться.
— Слишком часто, чтобы признаться. Каждый раз, когда я просыпался и видел тебя в другом конце комнаты, на другой стороне кровати. Так чертовски близко, и в то же время так далеко. — Он наклоняет голову и прижимается губами к моей шее. — Ты даже не представляешь, что ты со мной сделала.
Зубы впиваются в мою плоть. Сначала слегка, а потом все сильнее, до боли. Я скулю, и он ослабляет давление. Его язык высовывается, и он облизывает след, который, несомненно, оставил.
Влажный звук его пальцев, трахающих мою киску, разносится по воздуху, становясь все более непристойным. Мне все равно. Меня больше ничего не волнует. Я хочу, чтобы он продолжал ласкать меня. Я хочу кончить. Боже, я так сильно хочу кончить.
— О Боже. Это так приятно. Черт, Раф...
Он стонет и прижимается ко мне своей эрекцией. Он продолжает вводить и выводить из меня пальцы, и это хорошо, это так хорошо, но этого недостаточно.
— Вылижи меня, — умоляю я. — Пожалуйста, вылижи меня.
А потом я лежу на кровати, а он срывает с себя куртку и закатывает рукава, словно собирается заняться
всякими грязными делами.Он опускается на колени, срывает трусики, раздвигает мои ноги и проводит языком по моим складочкам.
Мои связанные руки впиваются в поясницу. Я выгибаюсь всем телом, еще сильнее вжимаясь в его лицо. Он обхватывает мои бедра руками, удерживая меня на месте, и сосет мой клитор, щелкая по нему своим талантливым языком, пока я не оказываюсь на волоске. Давление нарастает, нарастает, нарастает, и вот я разрываюсь на части.
О, как я кончаю.
Мои мысли - это нацарапанные слова на доске, и оргазм стирает их. Нет ничего, кроме экстаза. Ничего, кроме удовольствия, разливающегося по моему телу.
Я задыхаюсь и откидываю голову в сторону. Я задыхаюсь, пытаясь перевести дыхание.
Большой палец проводит по моей нижней губе. Кончики пальцев обводят мою челюсть. Рука обхватывает мою шею. Когда я открываю глаза, надо мной возвышается Рафаэле, его волосы взъерошены, а глаза черны от вожделения. Он сжимает руку на моем горле и прижимается губами к моим.
Мой собственный вкус захлестывает мои чувства. Я стону ему в рот, покачивая бедрами. Мои сжатые кулаки впиваются в поясницу, но я едва замечаю дискомфорт.
Еще, еще, еще.
Он отстраняется и смотрит на меня сверху вниз. На его лице нет злости, только похоть. Наверное, он выместил всю злость на моем горле. Он переводит руку с моей шеи на лоб, убирая рыжую прядь, упавшую мне на глаза.
— Если ты хочешь, чтобы я остановился, сейчас самое время сказать об этом.
В моей груди что-то искрится. Я качаю головой.
Он медленно выдыхает. — Ты принимаешь противозачаточные?
— Да.
Я тайком сделала инъекцию на всякий случай, когда папа пытался свести меня с Людовико. Этого должно хватить еще как минимум на несколько месяцев.
Он кивает и слезает с меня.
Я жду, что он разденется, но вместо этого он обхватывает меня одной рукой за талию и переворачивает на живот. Разочарование проникает в меня. Так вот как он хочет это сделать?
Холод лижет мои запястья, а застежка-молния затягивается все туже, прежде чем защелкнуться.
О. Он освободил меня.
Нож с глухим стуком падает на ковровое покрытие пола.
Я переворачиваюсь на спину и смотрю на него, пока он снимает с себя одежду. Его ловкие пальцы быстро расстегивают пуговицы рубашки. Он вытаскивает руки из рукавов, и мышцы его плеч и груди напрягаются при этом движении. Затем он снимает брюки и боксеры. Мой взгляд падает на его пресс, на V-образную ложбинку, потом ниже. Я сглатываю. Почему-то он выглядит еще больше, чем раньше.
Это может быть больно.
Он садится на кровать, устраивается между моих ног, обхватывает одной ладонью мое бедро, поднимая его выше. Я провожу руками по его мускулистой груди. Он весь горит. Я тоже.
Его член прижимается к моему центру, и он обхватывает его кулаком, направляя туда, где ему самое место. Он медленно входит в меня, растягивая меня, причиняя боль. Я задыхаюсь от внезапной боли и впиваюсь когтями в его спину, пока не разрываю кожу.
— Прости, — вздыхаю я, зная, что из-за меня у него тоже идет кровь.