Когда она любит

— Как прошло путешествие?

— Слишком долго, — рычит он, прижимаясь к моей коже.

— Скучал по мне?

Я стараюсь говорить непринужденно, но за секунду, которая требуется ему для ответа, мое сердце замирает.

— Ты даже не представляешь. — Его глаза снова встречаются с моими. — Этот ужин не мог прийти в самое неподходящее время, tesoro . Я не хочу делить тебя ни с кем сегодня.

Мое тело горит под его взглядом. Он знает. Он знает, что мне конец. Если бы он повалил меня на пол прямо здесь, в шкафу, и сказал, что хочет трахнуть меня, как животное, я бы ему позволила. Мало что я бы не позволила ему сделать со мной прямо сейчас. Я тоже по нему скучала. Больше, чем я думала, что это возможно.

Он обводит взглядом шкаф. — Выбираешь себе наряд?

— Угу.

— Ферраро не согласятся добровольно надеть повязки на глаза, — говорит он низким голосом, его губы приближаются к моему уху. — Не заставляй меня принуждать их.

Мой смех задыхается. — Не волнуйся. У меня сегодня тоже есть кое-что на кону, помнишь?

Может, и не помнит. Контракт с поставщиком Лоретты - вряд ли самое важное, что у него на уме.

— Я помню. — Он поворачивает меня в своих объятиях так, что я оказываюсь лицом к нему. — Я подготовил пересмотренный контракт с обновленными условиями оплаты. Все, что нужно сделать Джино, - это заставить своего кузена подписать его.

Мой желудок вздрагивает. — Когда ты успел это сделать?

Его рука скользит по моей спине, а на губах играет едва заметная улыбка. — Я всегда нахожу время для важных вещей.

Моя грудь сжимается. Я не могу больше ждать. Я должна рассказать ему о том, о чем просил папа. Я решила, что не буду ему помогать. Осталось только предупредить Рафаэле.

Но прежде чем я успеваю сказать ему, он прерывает меня поцелуем. Таким, который путает мысли и заставляет нервные окончания гореть. Его язык касается моего, и я забываю об отце. Я прижимаюсь к сильному телу Рафаэля, проводя руками по его мускулистым плечам, и представляю, каково это - чувствовать, как это тело движется надо мной.

Между ног застывает жар.

Слишком быстро он разрывает поцелуй и отстраняется от меня. В его выражении лица есть что-то явно несдержанное, но он умудряется отмахнуться от этого.

— Мы должны выехать через пятнадцать. — Его голос хриплый. — Ты будешь готова?

Скажи ему.

Нет, я не могу сказать ему сейчас. Не сейчас, когда у меня есть удобная отговорка, что я спешу.

Я заставляю себя улыбнуться. — Да.

Я выбираю на вешалке мерцающее белое платье и исчезаю в ванной, чтобы переодеться.

Двадцать минут спустя мы уже сидим в машине с Сандро. Он везет нас на Манхэттен, прямо к зданию в квартале миллиардеров.

Когда открывается частный лифт, мы с Рафаэле входим в роскошный вестибюль со сверкающей люстрой и замысловатым мозаичным полом, на котором изображены кружащиеся рыбы. Прямо напротив лифта находится великолепный водный объект - большая каменная плита, по поверхности которой каскадами стекает вода.

Мужчина в униформе дворецкого приветствует нас и берет наши куртки, после чего ведет нас за водный объект в гостиную.

Мои глаза расширяются. Дом занимает целых два этажа. Квартира моего отца, расположенная через несколько улиц, которую я всегда считал верхом роскоши, вдруг кажется невероятно маленькой.

В дизайне помещения явно прослеживается азиатское влияние. Он спокойный и утонченный, с чистыми линиями, натуральными цветами и темной мебелью.

Я успеваю мельком взглянуть на, возможно, лучший вид в городе, прежде чем мое внимание привлекает человек, идущий к нам, чтобы поприветствовать нас.

Джино Ферраро, дон семьи. Он не выглядит как один из самых опасных людей в Нью-Йорке. С его красивой ухмылкой и густыми серебристыми волосами он бы вписался в рождественский магазин Bloomingdale's, одетый в красный костюм Санта-Клауса, только без бороды. Но он не первый монстр, которого я встречаю в нашем мире и который скрывает свою чудовищную сущность под слоями обмана.

— Рафаэле, — говорит он звенящим голосом. — Добро пожаловать.

Они с Рафаэлем пожимают друг другу руки. — Спасибо, что пригласили нас в свой дом.

— С удовольствием. А это, должно быть, твоя прекрасная новая жена. — Он устремляет на меня свой проницательный взгляд. Когда я протягиваю ему руку, он подносит ее к губам, и грубые волосы его белой бороды касаются моей кожи.

— Я рад, что мы смогли это сделать. Позволь представить вам моих мальчиков.

Его сыновья стоят в углу у окон от пола до потолка, выходящих на Центральный парк, как три мрачных часовых, их черные костюмы резко контрастируют с бежевыми обоями с узором в виде журавлей.

Вся безмятежность, которую удалось создать в декоре этого места, тут же исчезает. Вряд ли найдется человек, который бы чувствовал себя спокойно в присутствии этих мужчин.

Один за другим они поворачиваются к нам. Каждый из них смертельно опасен. Каждый неоспоримо красив. Прекрасные монстры. Этот мир полон ими.

Джино подводит нас с Рафаэле к своим сыновьям, и от коллективной силы их внимания у меня пересыхает в горле.

— Это мой старший, Козимо, — говорит Джино, жестом указывая на самого высокого мужчину в группе.

Козимо Ферраро мог бы стать кинозвездой, если бы не был мафиози. Не то чтобы у него был большой выбор, что делает это еще большей трагедией. Мужчины, похожие на него, со струящимися волосами цвета фундука и пронзительными голубыми глазами, которые могут сравниться с глазами моего мужа, не принадлежат к числу простых смертных. Они предназначены для того, чтобы их боготворили толпы.

Он оценивает Рафаэля, его взгляд задерживается на тех местах, где мой муж прячет оружие под костюмом. Тот факт, что никто не попросил Рафаэле разоружиться, когда мы только вошли, скорее всего, означает, что все они носят оружие.

По моему позвоночнику пробегает нервная дрожь. Это дружеский ужин. Будем надеяться, что он не закончится так, как закончился наш ужин в Il Caminetto.

Козимо прохладно приветствует Рафаэле и едва удостаивает меня взглядом, прежде чем Джино направляет нас к следующему мужчине. — Это Алессио.

Знаменитый силовик Ферраро. Его длинные волосы убраны назад, демонстрируя шрам, проходящий через висок. Шрам поменьше рассекает его левую бровь. Татуировки покрывают его руки и шею, и когда он пожимает мне руку после руки Рафаэле, я различаю буквы на его костяшках. МОРЕ. Мой взгляд падает на его вторую руку. Она завершает фразу. БОЛЬШЕ БОЛИ.