Когда она любит

Гарцоло, перешедшие под мое командование, служили удобным напоминанием о том, почему мне нужно держаться отстраненно от всех, включая жену. Не все старые капо Гарцоло довольны моим приходом в качестве их нового босса, и они вынюхивают слабые места, пытаясь понять, как можно на меня повлиять. Я всю жизнь старался сделать так, чтобы таких рычагов не существовало.

Нет ничего, что я не готов потерять, чтобы защитить свое правило. Но в этом сне потерять ее было хуже всего на свете.

Я тяжело выдохнул.

Это был гребаный сон. Не нужно так переживать из-за него.

Я беру полотенце и направляюсь в душ как раз в тот момент, когда открывается дверь в спортзал и входит Клео. Я окидываю ее взглядом. Ее медные волосы собраны в тугой хвост. Она одета в блузку и джинсы, готовая к выходу. Ее глаза сверкают, когда она видит мою потную форму без рубашки.

— Что ты здесь делаешь, милая? —спрашиваю я, перекидывая полотенце через плечо.

Она закусывает губу, ее взгляд перебегает с моего пресса на штангу на полу. — Я даже не знала, что это здесь. У тебя и крытый бассейн где-то спрятан?

— Нет, но это можно устроить.

На ее губах появляется улыбка. Она подходит ко мне и проводит ногтями по моему обнаженному прессу, отчего по телу пробегает дрожь. — Знаешь, Джем годами уговаривала меня пойти в спортзал, но этот вид может стать тем, что наконец-то сделает это.

Благодарность в ее тоне благотворно влияет на мое самолюбие. Обычно я невосприимчив к лести, но, видимо, не тогда, когда она исходит от моей жены.

Я прижимаюсь к ее щеке и прижимаю наши губы друг к другу. Ее рот немедленно открывается, и она проводит языком по моим губам. Нет ни колебаний, ни сопротивления, как в день нашей свадьбы.

Она действительно моя.

Сон эхом отдается в моем сознании. Я хочу забыть его, отодвинуть в сторону и сосредоточиться на Клео и настоящем моменте, но он задерживается во рту, как неприятный привкус.

Я отстраняюсь. — Ты уже уходишь на работу?

Она заправляет прядь за ухо. — Я собираюсь пойти к Лоретте после приема у врача.

Приема у врача? Внутри меня вспыхивает беспокойство. — Что случилось?

— Ничего. Мне просто нужно сделать еще один противозачаточный укол. Если ты, конечно, не хочешь, чтобы наследник начал трещать по швам, — добавляет она с дразнящей улыбкой на лице.

Мой желудок опускается. Она шутит. Я знаю это. Но это не останавливает цунами эмоций, обрушивающихся на меня.

Родить от меня ребенка...

Мое сердцебиение учащается.

От меня ждут наследника, но это всегда казалось очень далеким. В теории все хорошо, но на практике... Я моргаю и заглядываю в глаза Клео. Tesoro mio, беременна. От одной мысли об этом во мне закипает чувство защиты.

Не думаю, что из меня получится хороший отец. Как я могу быть хорошим отцом, если защита своей власти, своего положения всегда должна быть на первом месте? И как я могу оставаться эмоционально отстраненным от женщины, которая однажды станет матерью моего ребенка? Черт возьми. Я имею в виду, многие мужчины делали это. Мой отец - главный, блядь, пример. Но я чертовски не хочу быть похожим на него.

Я делаю шаг назад, потрясенная. Я не знаю, как вести этот разговор.

Улыбка Клео спадает. — Раф, я пошутила. Я определенно не спешу рожать ребенка Мессеро. Это была просто шутка.

— Я знаю. — Мой голос напряжен.

— Тогда почему ты выглядишь так, будто у тебя вот-вот случится сердечный приступ?

Мне требуется все, чтобы превратить свое выражение лица в нейтральную маску. — Я в порядке.

— Ты?

— Я сказал, что я в порядке.

Она хмурится, ее проницательные глаза видят сквозь маску, хотя и не должны. — Что-то не так. Поговори со мной.

— Мне нужно идти на встречу. Мне пора в душ. — Я прикрываю ей спину. — Хорошая идея насчет противозачаточных.

Я оставляю ее и принимаю самый быстрый душ в истории. Моя кожа словно сползает с моих костей. Мне нужно убраться из дома. Хорошо, что я захватил с собой одежду. Я переодеваюсь в нее и выхожу из дома, не столкнувшись больше с Клео.

Неро ждет меня в машине на улице.

— Ты в порядке? — спрашивает он, как только я сажусь. — У тебя какое-то странное выражение лица.

— Ничего страшного. Какие планы на сегодня?

Проходит несколько минут. Он заводит машину и выезжает с моей подъездной дорожки. — Ребята из "Устричного бара" звонили мне ранее. Они наконец-то получили деньги...

Я отключаюсь. Мой отец был настоящим монстром. Из тех, что необычны даже в нашем мире, где жестокость - это необходимость. Он обращал эту жестокость внутрь, на меня, на маму. Возможно, он обратил бы ее и на моих сестер, если бы у мамы не хватило предусмотрительности отправить их в школу за границей. Они не хотели ехать без мамы. Они умоляли остаться, умоляли меня убедить наших родителей оставить их здесь, но я не мог этого сделать. Ради их же блага я не мог.

В тот день, когда они уехали, они сказали мне, что ненавидят меня и папу. Неужели и мои дети будут меня ненавидеть?

— Они просили о встрече с тобой, чтобы убедиться, что мы все...

—Как ты думаешь, можно ли быть хорошим отцом и хорошим доном? — перебиваю я.

Неро смотрит на меня, нахмурив брови. — Я не знаю. Это у тебя был дон в качестве отца.

— Для него это точно было невозможно.

Неро не знает подробностей того, что случилось, когда я был ребенком, но он знает, что я никогда не любил своего отца.

— По крайней мере, твой старик заставил твою семью подняться на вершину, — говорит Неро. — Посмотри на Гарцоло. Этот идиот - дерьмо в обеих областях.

— А как насчет Джино Ферраро?

Неро выдохнул. — Кто знает. С ним трудно сказать, но его сыновья точно не являются образцами здравомыслия, не так ли? У Алессио, похоже, не все в порядке с головой. И я не думаю, что у Ромоло в голове есть что-то, кроме сисек и задниц.

Я стону. — То есть ты хочешь сказать, что это невозможно?

— Я не думаю, что это невозможно, но я думаю, что это трудно. Большинство и не пытается. Ты знаешь, как это бывает, Раф. Дети - пешки, пока они не сбивают короля и не занимают его место.

Он прав. Мафия - это семья, но так или иначе, мы все в конечном итоге портим жизнь тем, кто нас окружает. Дело в том, что я не хочу иметь с Клео испорченную семью. Но какова альтернатива? Все это не укладывается в приемлемые рамки.

Неро прочищает горло. — Почему мы говорим об этом?

— Клео заговорила о детях.