Когда она любит

КЛЕО

Мое сердце начинает ускоренно биться. Рафаэле пробивается сквозь толпу и останавливается, оказавшись прямо передо мной. От его вида у меня перехватывает дыхание.

Он одет в черные джинсы и светло-голубую рубашку на пуговицах, которая подчеркивает цвет его глаз. Без пиджака не скрыть ни твердых очертаний его плеч, ни широкой мускулистой груди. Я смотрю на его толстую шею и загорелую кожу, выглядывающую из-под рубашки, и сглатываю.

Черт, он отлично выглядит.

Усталость, которая витала вокруг него, когда он только приехал, исчезла. Единственный признак того, что время, проведенное в разлуке, сказалось на нем, - легкие мешки под глазами, но они ничуть не умаляют его красоты. Между ног появляется знакомый жар, и мне хочется закричать. Это несправедливо, что он все еще оказывает на меня такое влияние.

Он проводит по мне взглядом, позволяя ему задержаться на моей груди и голых ногах. Когда он переводит взгляд на мое лицо, в его глазах появляется голод. Голод, который мне слишком хорошо знаком.

— Что ты здесь делаешь? — вздыхаю я.

Его челюсть сжимается. — Дамиано сказал мне, что ты пошла на концерт. Я волновался.

Внутри меня порхают бабочки. — Волновался? Здесь наши охранники.

— Я их не знаю, поэтому не доверяю им, — грубо говорит он, бросая на охранников скептический взгляд.

Откуда-то сзади доносится стон Вэл. — Ну вот. Знаешь, мы как-то пережили последние две недели без твоего вмешательства.

Рафаэль игнорирует ее замечание и возвращает свое внимание ко мне. — Здесь много людей.

На моих губах появляется изумление. — Я знаю, Раф. Это концерт.

Он прочищает горло. — Да. Место трудно охранять. В таком месте никогда не бывает слишком много охранников.

Он как будто пытается дать мне повод не просить его уйти.

Я прикусываю нижнюю губу. Я должна сказать ему, чтобы он шел домой и что у него нет права находиться здесь, но я... не хочу. Удивительно, насколько неуместно он сейчас выглядит, хотя он явно пытался вписаться в обстановку, надев повседневную одежду.

— Ты когда-нибудь был на рок-концерте?

Он проводит пальцами по волосам. — Нет.

— Ну, тебе повезло. Сейчас будет хедлайнер.

Он проверяет время, привлекая мое внимание к своему запястью. На нем часы, которые я ему подарила, и по какой-то причине это заставляет мою грудь сжиматься. — Да, с минуты на минуту.

В этот момент на сцену выходит гитарист, и в воздухе звучат первые ноты песни. Толпа сходит с ума, когда группа открывает одну из своих самых популярных песен, окружая меня. Я аплодирую вместе с остальными зрителями, но не замечаю, как Рафаэле перемещается, чтобы встать позади меня, его тело служит щитом, чтобы никто не столкнулся со мной.

Музыка звучит в моих ушах, ритм пульсирует во мне, как живое существо. Я стараюсь не отвлекаться от сцены, но все мое внимание приковано к Рафаэлю. Он достаточно близко, чтобы я чувствовала жар его тела. Каждый раз, когда он касается меня, мне хочется прижаться к нему. Мы словно два магнита, не способные противостоять притяжению друг друга. В животе нарастает боль.

Он приближает свои губы к моему уху. — Ты выглядишь потрясающе.

Его руки скользят по моим бедрам, а затем оседают на них собственническим захватом. Мне приходится сдерживать стон. Он проверяет мои границы, и я должна оттолкнуть его, но не делаю этого. Боже, как приятно, когда он прикасается ко мне. Его тепло просачивается сквозь платье и проникает в кожу.

Я закрываю глаза и позволяю себе потеряться в моменте, в музыке, в ощущении его тела рядом с моим.

Я не хочу терять это. Но какое будущее мы можем иметь вместе, когда над нами висит смерть Неро?

В моей груди появляется трещина, и эмоции, которые я пыталась держать под контролем, вырываются наружу. Глаза заслезились. Мне нужно разобраться с этим. Я не могу продолжать жить в этом состоянии неопределенности, когда одна нога здесь, а другая там.

Я поворачиваюсь в его объятиях. На его лице написана тоска.

— Давай выйдем на улицу, — говорю я.

Рафаэле кивает и берет мою руку в свою. Он легко прокладывает путь сквозь толпу и выводит нас на улицу к месту для курения. Там пусто, так как хедлайнер все еще выступает.

Я вдыхаю прохладный вечерний воздух и смотрю на ночное небо. Там полнолуние.

Рафаэле останавливается позади меня. — Клео?

То, как он произносит мое имя, словно ласкает мою кожу.

— Что ты думаешь? — спрашиваю я.

— О чем?

— О концерте.

Проходит пауза. — Это весело. Как и все остальное, когда ты рядом со мной.

Мое зрение затуманивается. Он хоть понимает, какую горько-сладкую боль причиняет этими словами?

— Большинство? Не все?

— Не очень весело, когда ты рядом, но не хочешь со мной разговаривать.

Я поворачиваюсь к нему лицом. — Тогда ты знаешь, что я чувствовала в те месяцы, когда мы были женаты.

По его лицу пробегает тень. Проходит мгновение, прежде чем он отвечает, словно обдумывая мои слова. — Так больше не будет.

— Нет?

— Нет.

Он делает шаг вперед, потом еще один, пока я не оказываюсь спиной к забору, а его тело не прижимается к моему. Я откидываю голову назад. Он опускает лицо ко мне, его ноздри вспыхивают на вдохе, как будто он пытается уловить мой запах. Мои нервы гудят, и дышать становится трудно.

Я скучаю по нему. Я хочу его. Но я все еще не уверена, что возвращение в наш брак - это правильно. Я напрягаю позвоночник и толкаю его в грудь, пока он неохотно не делает шаг назад.

— Я рада, что ты осознал ущерб, нанесенный твоим отцом, и что ты, кажется, готов начать работать над этим. Но, возможно, тебе будет лучше попробовать снова с кем-то другим. С кем-то, с кем у тебя нет всего этого багажа.

Его взгляд сужается. — Мне не нужен никто другой. Я хочу тебя.

Я сжимаю кулаки. — Как мы можем восстановить наши отношения, если из-за меня погиб твой лучший друг?

В его глазах мелькнула неохота. — Клео.

— Нет, правда. — Чувство вины возвращается с новой силой, давя на мои легкие. — Смерть Неро всегда будет темным пятном на наших отношениях. Всегда. Это не то, что мы сможем забыть.

И дело не только в моем чувстве вины. Дело в том, что Рафаэле смог пройти через это. Он убил своего лучшего друга. Или, по крайней мере, отдал приказ сделать это кому-то другому. Насколько он может быть в ладах со своими эмоциями, если пошел на это?

Они выросли вместе. Они были близки.