Когда она расцветает

Адриан быстро говорит lo siento и убегает, даже не взглянув на меня.

Перевод: Извините.

— Однажды, я молюсь, я пойму, почему все тебя слушают, — говорю я.

Он начинает продвигаться. — Он слушает меня, потому что работает на меня.

— Конечно, знает, — говорю я, разводя руками. — Я думаю, что в следующий раз, когда я с кем-то поговорю, мне нужно сначала проверить биографию.

— Громкие слова для женщины без паспорта.

Я хмурюсь. Он просто дразнит меня или это намек на то, что он копал?

Он останавливается в нескольких дюймах от меня, достаточно близко, чтобы окутать меня своим жаром. В его темных глазах зреет что-то опасное. — Ты пришла.

То, как он это говорит, ясно дает понять, что он думает, что я здесь ради него. Я лучше поправлю его. — Мы оба знаем, для чего эта вечеринка, Де Росси. Ты решил, что можешь пойти, а я нет? Так это не работает.

Я кладу руки на его твердую грудь и пытаюсь оттолкнуть его.

Он не сдвигается с места ни на дюйм. Его подбородок опущен вниз, взгляд прикован к моим губам.

— Я тебя предупреждал.

— Ну и что? Может быть, никто никогда не говорил тебе этого раньше, но ты не Бог. Если ты что-то говоришь, это не значит, что все должны слушать.

Я сильнее прижимаюсь к его груди.

Его ладони обхватывают мои запястья. — Почему ты пришла?

— Потому что мне так захотелось.

— Почему?

Он проводит мозолистым большим пальцем по внутренней стороне моего запястья. Я чувствую эту легкую ласку до самого живота. Я не должна была трогать его. Когда я пытаюсь вырваться из его хватки, ничего не получается. Он не причиняет мне вреда, но его хватка крепка.

Я задыхаюсь. — По той же причине, что и ты. Веселиться.

— Хочешь, чтобы тебя трахнули, Але?

Мои глаза широко распахиваются. Волна возбуждения обрушивается на меня так сильно, что я забываю, как дышать.

— Прошу прощения?

Я задыхаюсь.

Де Росси наклоняется ближе к моему уху.

— Ты пришла сюда не для того, чтобы смотреть на звезды, — говорит он тихим соблазнительным голосом.

Нет, я этого не делала. Причина, по которой я здесь, в том, что я не могла вынести мысли о том, что он трахает какую-то случайную женщину, в то время как я весь вечер думала об этом поцелуе.

Но я не собираюсь говорить ему об этом. — Я здесь не для тебя.

Мой голос звучит с придыханием.

Его губы прикасаются к раковине моего уха. — Тогда для кого ты здесь?

— Для себя.

— А что ты хочешь?

Ты хочешь трахаться? Тепло растекается по моей груди.

— Я не знаю.

— Да, ты знаешь, — уговаривает он. Его рука отпускает мое правое запястье и скользит вниз по центру моей груди, прежде чем остановиться на талии моих шорт.

Я должна остановить его и положить конец тому, что бы это ни было, немедленно, но когда он приподнимает мою футболку на дюйм и начинает гладить мой живот большим пальцем, мое тело поет. Искры оживают под моей кожей и доходят до моего клитора.

— Я думаю, что твоя мокрая киска хочет, чтобы ее сегодня жестко трахнули, — шепчет он. — Я думаю, что она хочет, чтобы ее испортили большим членом.

Я теряю способность думать. Кто так разговаривает с женщиной? Кто, черт возьми, дал Де Росси разрешение использовать английский язык в качестве метода контроля над разумом? — Ты ошибаешься, — выдыхаю я.

Это вызывает у меня смешок. Его пальцы ныряют в мой пояс.

— Почему ты не даешь мне проверить?

Он хочет почувствовать, какая я мокрая.

Боже мой, Вэл. Просыпайся. Скажи ему нет. Скажи его самоуверенной заднице, чтобы он спрыгнул с лодки, чтобы он увидел, насколько влажный океан.

Я разжимаю и сжимаю кулак, тот, что прижат к запястью, которое он все еще держит. — Де Росси… это…

Просто сказать нет.

Он подносит мою руку ко рту и нежно целует.

— Не нужно робеть, — говорит он, проводя губами по моей коже. — Не нужно скрывать, как реагирует твое тело. Хочешь почувствовать, что ты делаешь со мной?

Я киваю, потому что я слаба. В тот момент, когда он подходит ближе, прижимает свой пах к моему животу и позволяет мне почувствовать свою твердую длину, я испускаю нуждающийся всхлип. Он стальной и огромный и явно хочет быть внутри меня. Мои стены дрожат от предвкушения. Каково было бы, если бы Де Росси трахнул меня этой штукой?

— Твоя очередь, — говорит он, отрывая губы от моей руки.

Я снова киваю, продолжая смотреть ему в глаза. Его взгляд торжествующе темнеет, и он без всякой спешки проводит всей рукой за пояс моих шорт и нижнего белья. Мы все еще стоим на палубе. Любой желающий может нас увидеть, хотя, вероятно, на этой лодке есть на что посмотреть гораздо интереснее.

Я такая чертовски мокрая, что он чувствует это, как только его средний палец касается моего клитора. Выражение его лица тает от удовольствия, когда он нежно обводит твердый выступ и заставляет меня извиваться в его хватке.

— Вот и все. — Он продвигается дальше и исследует мой мокрый вход.

— Так тепло и влажно, — бормочет он. — Настолько совершенна.

Из моего горла вырывается стон. — Дамиано…

Он закрывает глаза. Дрожь пробегает.

Именно тогда я вспомнила, что он сказал мне о том, чтобы не называть его по имени.

— Ты всегда помнишь свой первый удар, — бормочет он.

А потом он целует меня. Палец, который все еще внутри меня, ритмично сгибается, заставляя мои нервные окончания активироваться и ослабляя мое тело, пока все, что я могу сделать, это держаться за него изо всех сил.

Мы целуемся на мостовой палубе несколько часов, пока у меня не кружится голова, я вот-вот кончу и становится невыносимо жарко. Внезапно он прерывает поцелуй, вытаскивает руку из моих шорт и прижимает меня к своей груди. — Пойдем.

— Куда? — спрашиваю я, затаив дыхание.

— В мою спальню.

— Мы на яхте.

— Яхта принадлежит мне. Я сдаю его в аренду Вернерам на сезон.

Почему я вообще удивлена? Дымка моего возбуждения немного рассеивается. — Тебе никогда не надоедает хвастаться?