Когда она влюбляется

Я не возражаю. Просто смотреть на нее - одно удовольствие, особенно когда она так выглядит.

Сверкающий кулон мерцает на ее коже, словно желая привлечь мое внимание к тому месту, где он расположился между ее грудей. Горловина ее платья опускается достаточно низко, чтобы продемонстрировать манящее декольте. Она - ходячий отвлекающий маневр. Об этом платье следовало бы предупредить.

Я тянусь за своим вином. Она делает то же самое. Мой взгляд притягивает то, как ее пальцы обхватывают ножку бокала, и от вида этих пальцев, обхватывающих что-то другое, у меня на шее становится жарко.

— Может, хватит пялиться? — шипит она.

Я моргаю, как будто не понимаю, о чем она говорит.

— Я просто отвлекся, — говорю я.

— Отвлекись на кого-нибудь другого.

— Ты сидишь прямо напротив меня. Не принимай это на свой счет. Это просто удобно.— Я ухмыляюсь, надеясь разозлить ее настолько, чтобы щеки покраснели.

Это срабатывает, потому что когда это не срабатывает? Мне не нужно прилагать особых усилий, чтобы разозлить Джемму. Кажется, одного моего присутствия достаточно для этого.

Она качает головой. — Что это за имя?

— Хм?

— Рас. Почему люди называют тебя именно так, когда тебя зовут Кассио?

Такого вопроса я не ожидал.

Моя кровь леденеет. Воспоминания нахлынули из темных углов, где я их держу.

Ты идиот, Кассио. Нунцио убьет тебя за то, что ты сделал.

Я глажу ладонью свой галстук. — Неважно.

Она не опускает его. — Что это значит?

Почему Мама должна была упомянуть об этом?

Рас - это термин в системе Каморры, обозначающий человека, который подчиняется вышестоящему боссу.

Ты больше не Кассио. Ты Рас. Мой Рас. И с этого момента ты будешь делать все, что я тебе скажу.

Я до сих пор вижу лицо Нунцио, когда он произносит эти слова. Он был так зол, так решительно настроен заставить меня заплатить.

Его семья не была похожа на мою. Они жили по соседству, и его отец работал менеджером низшего звена на одной из фабрик отца.

Честные люди, выполняющие честную работу.

На свои сбережения они купили Нунцио мотоцикл в подарок на шестнадцатилетие, и когда однажды он появился в школе на нем, все были в восторге.

А я?

Первой моей мыслью было украсть его. Просто в шутку. Просто чтобы доказать, что я могу.

Но я не понимал, что это не будет смешно для Нунцио.

Он был вдвое больше меня и необычайно силен для шестнадцатилетнего подростка.

Когда он узнал, что это я взял мотоцикл и разбил его, он сказал моим друзьям, что я заплачу за то, что сделал, втрое больше.

Пф.

Я нажил себе врага на всю жизнь.

Он сделал все, чтобы показать мне, насколько я слаб и никчемен. Он знал, что я слишком горд, чтобы обратиться за помощью к своей семье. Я думал, что все закончится, когда мы закончим школу, но он, похоже, так и не смог меня отпустить.

По крайней мере, до тех пор, пока ему не удалось украсть женщину, которую я любил.

— Это старое прозвище, — говорю я, вставая. Я не хочу говорить об этом.

Взгляд Джеммы скользит по моему телу, в ее глазах читается замешательство.

Я тянусь за своим бокалом и отпиваю вино. Оно мне не нравится. Оно слишком сладкое. Я возьму бутылку своего любимого красного из погреба Дамиано.

Это глупая отговорка, чтобы уйти, но к черту.

Я направляюсь к дому, остро ощущая взгляд Джеммы, устремленный мне в спину.

ГЛАВА 6

РАС

Как только я закрываю за собой боковую дверь дома, из меня вырывается длинный вздох.

Если и есть в моей жизни что-то, о чем я предпочитаю никогда не вспоминать, так это школьные годы. Мне тридцать лет. Я должен был бы уже забыть все это, но воспоминания все еще беспокоят меня.

Когда я дохожу до винного погреба, я снимаю куртку. Никогда не любил эти чертовы штуки. Всякий раз, когда я облачаюсь в такой костюм, я чувствую себя зажатым, но что поделаешь? Случай того требует.

Не менее десяти минут я читаю этикетки, не запомнив ни одного слова. Здесь прохладно, температура оптимальна для сохранения вина. В конце концов, я останавливаюсь на случайной бутылке и возвращаюсь на кухню.

Голоса доносятся до меня, как только я переступаю порог.

— Слушай, все, что я пытаюсь тебе сказать, это то, что у тебя есть выбор.

— Вэл, хватит.

Голос Джеммы напряжен.

Я ставлю бутылку на стойку, стараясь не издавать ни звука, и пытаюсь понять, где они находятся. Возможно, в коридоре.

— Ты делаешь только хуже, постоянно вспоминая об этом. Я выхожу замуж за Рафаэля. Все решено, и меня это устраивает.

— Но ты его даже не знаешь.

— Ну и что? Это то, чего я ждала всю свою жизнь.

— Это не делает это правильным или нормальным.

— Мы не нормальные. Мы пожертвовали нормальностью, чтобы стать могущественными.

— Мы ничего не делали. Это сделал наш отец.

— Ты так говоришь, как будто хочешь что-то сказать. Мы - семья. Поганая, непутевая семья, но тем не менее семья. Папа дал понять, что мой брак важен для выживания нашей семьи.

Это интересно.

Я думал, что брак - это вишенка на вершине любовной связи Гарцоло с Рафаэле, не более того. Они уже занимаются совместным бизнесом.

Если только Гарцоло не врет. Если в Нью-Йорке не все так стабильно, как он говорит, то этот союз может быть больше направлен на выживание, чем на расширение.

Валентина хмыкает. — Я не понимаю. Я думала, что после того, как ты узнаешь, что они сделали со мной, выдав замуж за Лазаро, ты перестанешь быть такой слепо преданной.

— То, что они сделали с тобой, было ужасной ошибкой. Теперь они оба это признают. Ты ведь знаешь это?

— Отец признает это только потому, что Дамиано заставил его. Его извинения передо мной были произнесены сквозь зубы.

— Он гордый, но в глубине души он знает, что поступил неправильно. А мама плачет по ночам в своей спальне. Однажды я пришла к ней, и она сказала, что никогда не простит себя за то, что поставила тебя в такую ситуацию.

— Я ей не верю. Она догадывалась о том, что происходит, по крайней мере, в общих чертах. Она знала, что у Лазаро не все в порядке с головой. Когда я пыталась рассказать ей подробности, она не слушала.