Когда она влюбляется

Мои слова заставили ее на секунду задуматься. — Конечно, это так. Но я уверена, что для тебя это не будет приятным событием.

— Это не так уж и важно для меня.

— А что тебя беспокоит? Ты высказывала их нашему отцу? Он прислушался? Все изменилось, Джем. Ты ведь знаешь это, правда? После того, что случилось со мной, ты должна иметь право голоса, за кого выходить замуж.

— Ты действительно забыла, как все устроено в нашей семье.

Ее глаза вспыхнули. — Неужели ты не понимаешь, что теперь у меня есть рычаги влияния? Дамиано может…

— Дамиано ничего не может сделать. Он дон на другом конце света.

— У него с папой сделка...

На этот раз проскользнула насмешка.

— Неужели ты думаешь, что твой новый муж будет рисковать важной сделкой ради меня?

Она заблуждается, если верит в это. Дамиано не стал бы доном, если бы принимал решения, ориентируясь на чьи-то эмоциональные прихоти, в том числе и Вэл.

— Ты можешь перестать перебивать меня и просто послушать? Позволь мне разобраться с Дамиано. Если ты просто скажешь мне, чего ты хочешь, я смогу тебе помочь.

Вэл не понимает. Она не знает, что поставлено на карту.

Отмена помолвки приведет к тому, что все окажутся под ударом. Если союз между Папой и Рафаэле распадется, Гарцоло станут мишенью.

Насколько я знаю, Рафаэле может сам решить уничтожить нас.

Нет, из этого нет выхода.

— Я хочу выйти за него замуж. Это будет хорошо для семьи.

По выражению лица Вэл пробегает тень. — Мой брак тоже был полезен для семьи. По крайней мере, так говорил Папа. Посмотри, как все обернулось.

— Это было совсем другое,— говорю я. — Если говорить о семье, то они скучают по тебе, ты знаешь. Бабушка хотела быть здесь, но перелет был бы для нее слишком тяжелым. А наши тетушки спрашивают о тебе каждый раз, когда я их вижу. Ты должна им позвонить.

Мое предложение невинно, но я вижу, что она ошеломлена. Она скрещивает руки на груди и смотрит в сторону окна. — Я не знаю, что сказать.

— Это неважно. Они просто хотят услышать твой голос.

Она качает головой, устремив взгляд на сверкающее море за окном.

— Ты злишься на них? — рискнула спросить я.

— Вначале злилась. — Она встает, подходит к окну и отодвигает занавеску. — Но теперь уже нет. Теперь я не знаю, что чувствую.

— Они не знали, что Лазаро заставляет тебя делать. Никто из нас не знал.

Вэл соединяет ладони за спиной. — К сожалению, эмоции редко бывают логичными. Но, как я уже сказала, я не злюсь на них. Мне стыдно.

Я встаю и двигаюсь к ней. — Почему?

— Мне давно надо было позвонить и выразить свои соболезнования после того, что произошло с Риччи, но я просто не могла этого сделать. Вопросы, которые они задавали бы обо мне и Лазаро... Я не хотела этих разговоров. И до сих пор не хочу. Это эгоистично с моей стороны, что я хочу покончить с жизнью в Нью-Йорке, но это то, чего я хочу.

Что-то щелкнуло в моей груди.

Я понимаю. Понимаю.

Но я часть той старой жизни.

Неужели она тоже хочет избавиться от меня?

Кончики моих пальцев касаются ее плеча. Она смотрит на меня. — Я бы хотела, чтобы Папа отменил твою помолвку и позволил тебе и Клео переехать ко мне.

Вспышка надежды, как одинокая спичка, зажженная в темной комнате.

А потом она исчезает.

— Ты же знаешь, он никогда этого не допустит.

Вэл грустно улыбается. — Я знаю. Я просто не хочу, чтобы то, что случилось со мной, случилось с тобой. Я не думаю, что смогу жить с собой, если это случится.

— Не случится. — Я сжимаю ее руки. — Слушай, я ценю, что ты пытаешься помочь, но тебе не нужно беспокоиться обо мне. Я всегда знала, что выйду замуж за человека, которого выберет Папа. Я готова к этому. В моих опасениях нет ничего такого, с чем я не смогла бы справиться, вернувшись домой. Я пришла на твою свадьбу не для того, чтобы все время говорить о своей. Давай поговорим об этой неделе, пожалуйста.

Линия ее плеч смягчается, но в ее глазах появляется выражение, которое говорит мне, что это не последний наш разговор на эту тему. — Хорошо, давай поговорим об этой неделе.

Она проводит меня по расписанию. Оно заполнено. Завтра вечером - коктейль для всей семьи, на следующий день - свадьба Мартины и Джорджио. Через два дня наступит очередь Вэл и Дема. Чем больше Вэл говорит, тем больше она волнуется. В ней появился какой-то новый блеск. Когда она жила с нами в Нью-Йорке, она так не светилась.

— Ты выглядишь счастливой, — говорю я ей, когда она заканчивает описывать все события.

Она смотрит на свою руку, на которой красуется массивное обручальное кольцо и обручальное кольцо с ее свадьбы. — Да. Я знаю, что мы уже женаты, но все равно это особенное чувство - сделать это со всеми этими людьми в качестве свидетелей. Даже Винс придет. Я не видела его много лет.

Наш старший брат Винс уже почти пять лет живет в Швейцарии. Он редко приезжает в Нью-Йорк, а если и приезжает, то ненадолго.

Я улыбаюсь. — Я буду рада его увидеть. Сколько гостей приедет?

— Со стороны Мартины и Джорджио будет около ста человек. Для наших будет несколько больше.

Включая моего жениха и его консильери. Они приедут за день до свадьбы Вэл.

— Тебе нужна помощь в чем-нибудь?

— Не очень. Планировщик все сделает. Но тебе нужно примерить платье, чтобы убедиться, что оно подходит. Оно в моей комнате в главном доме. — Она встает и протягивает мне руку. — Давай сделаем это сейчас, пока не забыли. Портному нужно время, чтобы внести коррективы.

Я выхожу за ней из спальни и спускаюсь по лестнице. Когда мы проходим мимо кухни, соблазнительный запах заставляет меня замедлить шаги.

— Боже, это рай. Кто-то испек хлеб?

Вэл принюхивается. — Пахнет так.

Я отпускаю ее руку и делаю несколько шагов, чтобы заглянуть в арочный проем.

На прилавке стоит корзинка, наполненная аппетитными на вид булочками, которые мама не разрешала мне есть.

— Ты идешь? — окликает Вэл.

— Да.

После минутного колебания я выхватываю одну, отламываю кусочек и засовываю в рот.