Когда пойдёт снег
Шрифт:
Губы женщины скривились в гаденькой улыбке. Похоже, что она получала удовольствие, только когда запугивала или наказывала провинившихся.
— И да, Крир, сегодня новенькая пойдет кормить хулу.
Девушка, не поднимая головы кивнула.
— Идите уже. Работайте!
Крир, испуганным зайцем, выскочила в коридор, что я еле успевала за ней. Пробежав очередной поворот, она остановилась и прижав ладонь к груди часто задышала.
— Сейчас я покажу тебе кухню, — едва слышно произнесла она. — Выполняй все указания молча и не спорь, а то получишь наказание. Я буду десять дней рядом,
Крир напоминала мне затюканного ребёнка, с затравленным взглядом. Маленькая, худенькая, она дрожала от каждого шороха.
— Хорошо, всё поняла, — сказала я и улыбнулась. Крир даже глаз не подняла, а повернувшись пошла в сторону кухни.
Кухня.
В этом месте мне точно понравится работать. Светло и тепло.
Крупная женщина в белом переднике колдовала над печкой, что-то помешивая. Рядом стояла девушка и нарезала овощи, ещё одна сидела у окна и чистила морковку. Никто не разговаривал, усердно работая.
Крир зашла первая и тихо сказала:
— Это новенькая. Пока будет работать здесь. Сегодня пойдёт кормить хулу.
— Слава великим богам, — воскликнула девушка с морковкой, за что получила осуждающий взгляд от поварихи.
— А, что? — возмутилась девушка. — Всё время я хожу.
Испуганно взглянув на девушку, Крир тихо сказала:
— Тебя отправляют за дурное поведение, чтобы ты обуздала свой нрав и встала на путь исправления.
Услышав это, девица только хмыкнула.
— Опять проповедь. И меняться в угоду тощей змее я не собираюсь.
Тут уже не выдержала повариха. Она развернулась и грозно взглянув прошипела:
— А ну-ка, прикуси свой длинный язычок. За такие слова нас всех накажут.
Девушка только надулась и засопела. В кухне продолжилась работа.
Интересный тут коллективчик подобрался.
А Крир, подойдя ко мне поближе, продолжила:
— Повариху зовут тётушка Ли. Вредную девушку — Мэрис. А это — Лиса, она немая. Тётушка Ли свободная горожанка, а мы данницы.
— Преданницы, — прошептала Мэрис — Вот тебя продали сюда или так сдали любимые родители?
В кухне воцарилась гробовая тишина. Только нож в руках Лисы мерно стучал по доске.
— Я, вроде как, ведиши, — пожав плечами ответила я.
— Да ну? — глаза девушка загорелись. — И разум не потеряла? А откуда ты пришла? Или тебя украли?
— Хватит болтать! — начала злиться тётушка Ли. — Только языком чешешь.
— Тётушка Ли, мы дальше пойдём, — прошептала Крир. — А к вечернему кормлению вернёмся.
Женщина посмотрела на нас и тепло улыбнулась.
— Идите, девоньки, идите.
На кухне закипела работа. А мы вышли в коридор.
Глава 10
24 декабря
— А, что значит данницы? — спросила я Крир, когда мы вышли из кухни.
Девушка, не поднимая глаз, ответила:
— Иногда у магов рождаются дети с сырой магией. Это как бы магия, но неуправляемая, необузданная, она может повредить, как окружающим, так и самому носителю. Таких бракованных детей сдают в пансионы. Здесь сырую магию сливают в специальные кристаллы, защищая владельцев от саморазрушения, а окружающий
мир от дефектных магов. Данницы — значит отданные.Говорила это девушка с такой горечью, что даже стало страшно, сколько всего ей пришлось пережить за свою жизнь.
— Тебя сдали сюда родители, — осторожно предположила я, а на лице девушки появилась улыбка лёгкая, мимолётная.
— Нет. Батюшка очень любил меня и даже прятал. Мы жили недалеко от пристани. Из окна моей спальни было видно море. Батюшка ходил на торговом судне, а однажды не вернулся. Зато явились родственники. Как только они увидели меня, тут же и отправили в пансион. Мене было девять. Сейчас двадцать. Я никогда не выйду отсюда. Данницы, попавшие сюда, больше никогда не возвращаются.
Горько вздохнув, она продолжила идти, аккуратно переставляя ноги, будто боясь упасть.
До вечера мы обходили мрачный дом и все встреченные нами девушки тенями скользили в его стенах. Кто-то отвечал за уборку, кто-то за стирку, другие шили и штопали в мастерской. Никто без дела не сидел. Но куда бы мы не зашли везде витало уныние и тоска. Серые одежды, худощавые фигуры, печальные глаза. Обитательницы были похожи друг на друга, как сёстры.
Даже дышали здесь почти беззвучно. Тишина и беспросветная безнадёга.
К вечеру, уставшая и морально вымотанная, я зашла в кухню следом за Крир. Этот ужасный день ещё не закончился, и меня ожидало впереди кормление загадочных хулу, при упоминании которых, обитатели пансиона готовы были упасть в обморок.
В кухне, как и во всём доме молча работали. Увидев нас, тётушка Ли подала два ведра с чем-то напоминающем кашу и два каравая хлеба.
Крир молча взяла одно ведро, а второе подала мне. Караваи, завернутые в полотенце, она взяла в свободную руку. И мы пошли по коридору, по которому меня ещё не водили.
С приходом сумерек, в доме загорелись магические светильники, едва освещая окружающее пространство. Тишина угнетала всё сильнее. Ведро было тяжёлое и тянуло руку. Я шёпотом спросила Крир:
— Далеко нам ещё?
— Нет, — также шепотом ответила она. — Сейчас будет лестница.
За очередным поворотом, нас действительно ожидала лестница. Каменная. Она уходила вниз, под дом, и совсем не освещалась.
— Спускайся аккуратно, — предупредила меня девушка и пошла первая.
На ощупь, в темноте, мы спускались в подвал, как из фильма ужасов. Ледяной холод веявший из подземелья не обещал ничего хорошего. В очередной раз поежившись, я продолжила спускаться следом за хрупкой фигуркой.
Выйдя на едва освещённую площадку, я подслеповато огляделась вокруг. Это был не подвал, тюрьма с камерами и железными прутьями. Около дюжины камер. И что-то живое шевелилось внутри них.
— Это животные? — шёпотом спросила я у Крир, которая поставив ведро разворачивала хлеб.
— Нет, — печально ответила она. — Данницы, которым не повезло, как нам с тобой. Хулу.
От ужаса у меня зашевелились волосы. А существа, мало напоминающие людей, начали выползать из куч тряпья и соломы. Грязные, лохматые и болезненно худые, они подползал к прутьям решёток и не членораздельно хрипели. Их тощие руки тянулись к нам, а глаза полные безумия всё время вращались.