Когда я вгляделся в твои черты

– О… Как сентиментально. Хорошо, я их оставлю.
– Она вновь взяла его за руку.
– У меня тоже есть просьба. Давай сегодня переночуем в доме мадам Ренессанс. В нашем доме.

– Идёт. Последний раз я был там в день похорон. Всё не решался зайти позже.

– Славно, что мы придём вдвоём: нашей старушке понравилось бы это. Только забежим за бутылочкой вина сперва? Я устала и хочу немного выпить. Моя любимая винная лавка тут недалеко.

– Как скажешь.
– Эрен пожал плечами.
– Всё равно не разбираюсь в этих твоих элитных напитках богов: я голодранец и пью лишь дешёвое пойло.

Он мягко рассмеялся, и Микаса с улыбкой повела его за собой. Родные улочки распахнули объятия шелестом пыльной листвы, зажигающимися фонарями и разбитыми мостовыми, по которым они точно так же гуляли вдвоём в пору юности. Микаса опустила голову на плечо Эрена и почувствовала себя в безопасности. Она неустанно предавалась ностальгии и между тем размышляла о своих догадках.

«Что твориться в его голове прямо сейчас? Он злится на моего бывшего или вспоминает былое? Может быть, вспоминает то былое, что мы разделяли очень давно?.. Надо выбрать подходящий момент и аккуратно спросить. Но как? Ладно, не думай сегодня об этом. В нашем распоряжении теперь столько времени, которое можно провести вместе!.. Как хорошо! Как прекрасно это знать!»

Вынырнувшие из темноты чугунная ограда и розовые кусты у дома госпожи Шпигель теперь напоминали грустных сирот, а сквозь каменную дорожку начали пробиваться крохотные сорняки. Обитель их детской радости разделяла с Эреном и Микасой общую скорбь.

Вошли молча, без шума — словно в храм, боясь потревожить покой уснувшего дома. Опустились на пол рядом с выходом на задний двор и наблюдали за переливами сизых отсветов на паркете. Птицы снаружи занялись вечерними трелями, наполняя жизнью покинутый сад.

— Наверху столько хлама, скульптур и картин, — заговорил вдруг Эрен. — Я тут подумал, что часть из них можно передать музеям. Разумеется, самое дорогое сердцу оставим.

— Я тоже об этом думала. Грех прятать здесь столько отличных экспонатов, да и место расчистим.

— Себе заберём спальню ту, что наверху…

— Справа! — весело продолжила за него Микаса.

— Точно. Из неё самый красивый вид на задний двор. И парк видно.

— Если будем что-то докупать из новой мебели, придётся немножко заморочиться, чтобы она вписывалась в старомодный интерьер, но я знаю фабрику, которая делает классную мебель под заказ. Мы там… с Вадимом когда-то заказывали, — неловко уточнила она.

Микаса смутилась и закусила губу. Затем поднялась и зашагала в ванную, чтобы ополснуть стопы от дорожной пыли. На обратной дороге прихватила из кухни штопор и пару бокалов. Вернувшись, она встретилась глазами с озадаченным взглядом Эрена.

— Мезальянс… Словечко на грёбаном «другом языке». — Эрен рвано усмехнулся, скомкав рукав футболки. — В галерее, он сказал, что ты ни за что не выбрала бы меня…

Микаса посмурнела. Села рядом, вскрыла бутылку и разлила вино, тут же пригубив из своего бокала. После призадумалась, подложив под щёку ладошку.

— Вадим — воплощение моего подросткового идеала мужчины. Ну, он весь из себя такой дьявол с импозантными замашками и в дорогом костюмчике. А ещё очень красив. Как недосягаемое холодное изваяние на крыше готического собора. Я хотела обладать им. Хотела достичь его. Хотела рядом с ним чувствовать себя значимой и равной ему. Хотела стать частью его дела, в котором он ворочал огромными деньгами. Хотела вести заумные разговорчики про искусство под дорогое вино: про искусство, к которому я тогда даже мало что чувствовала! Если так подумать, у меня всё это и было. Его приятели частенько называли нас идеальной парой. Не знаю… Мы были как яркая обёртка пустой коробки. Хотя, казалось бы, это моя мечта! — Микаса издала нервический смешок и осушила свой бокал до дна. — Если говорить предельно честно, возможно, в его словах есть смысл. Будь он идеальным воплощением моих желаний, я бы осталась с ним. Первый год совместной жизни именно об этом и говорил. Что греха таить, Вадим меня очаровал.

Она чутко наблюдала за движением мысли, отражающимся на лице Эрена: за морщинкой меж нахмуренных бровей, за взамахами ресниц и подрагивающими сжатыми губами.

— В день, когда мы подписали документы на развод, я сказала ему, что, наверное, даже забыла бы, как ты улыбаешься… Хм… — Микаса сделала длинный выдох, тихонечко простонав, и спрятала лицо в поджатых к груди коленях. — Если бы всё было так просто… Если бы я могла отбросить всё, что чувствовала к тебе… Боже, я бы не сидела здесь, строя планы по обустройству нашего общего дома!

Налив себе ещё вина, Микаса приластилась к Эрену и стала тихонько целовать его в плечо. Он сдался и крепче прижал её к себе одной рукой.

— Они вообще все похожи — мужики, которых я выбирала: Джордан тоже был богатенький сынок, с которым я ревностно обсуждала всё то, в чём тебя считала тупицей. Они оба — мой рассчёт. А я гордилась своей практичностью. Всё, что вне моего контроля, вселяло чувство потерянности. Бруно меня к этому приучил. Я стала считать его своим вторым отцом, а он оказался чудовищем. Довериться иррациональному чувству — страшно… Помнишь, мы с тобой носились под деревом, изображая самолёты?

— Я помню, — с теплом отозвался Эрен. — Порой даже кажется, что чуть ли не каждую минуту тех дней отпечатал в своей голове.

— Так вот, до того, как я предложила заняться любовью, ко мне залетела странная мысль: неужели моё чувство к тебе настолько огромно, что я не могу найти ему названия? В смысле, мой глупый юный мозг не мог, это сейчас я всё понимаю. Наверное, я просто не хотела никак его называть. С одной стороны, оно было рациональным — мой выбор, глубокая привязанность к другу, которого я считала хорошим человеком, сделавшим для меня много добра, но, с другой… Буря — что-то не в моей власти. Мне хотелось спрятаться. Чтобы не было страшно, не было новых разочарований. Я думала, что отказываюсь от тебя прагматично, дескать, мальчик без целей в жизни и кучи денег. Наполовину так и было, но теперь понимаю, что это не главная причина.

— Ну и бездна в голове… А я-то думал, что третий сезон «Твин Пикс» — запутанная, непонятная херня! — Эрен рассмеялся и стукнулся зубами о край бокала. — Ауч!..

— Как видишь, по итогу вся моя «прагматичность» целых два раза обернулась несуразицей. Прямо парадокс: обычно, слушая сердце, девчонки как раз выходят замуж за сволочей, а у меня всё через задницу! Стоило раньше понять, что нет ничего лучше, чем быть с человеком, с которым я чувствую себя комфортно, с которым становлюсь лучшей версией себя. Отвратительно и то, что я не верила в тебя. Знала же, что при желании ты чего угодно добьёшься — главное, чтобы цель была. Не пропала бы в нищете.

— Чего уж теперь сожалеть? Это бессмысленно.

— Неправда. Я должна была это озвучить. И так постоянно всё в себе ношу. У нас именно от этого проблемы. Просто сказать «люблю» недостаточно, мы уже не школьники.

— Звучит довольно… прагматично, — с иронией выделил он последнее слово. — Можешь поставить себе галочку для успокоения.

— Я тебе сейчас щелбан поставлю.

— Ставь, я заслужил.

Эрен опустил бокал на пол и обеими руками стиснул Микасу в объятиях.

— Спасибо, — прошептал он в ворох её спутанных волос и прижался скулой к прохладной щеке. — За всё, что ты сказала. Мне этого не хватало.