Кольцо Афродиты

У дверей в мою комнату нас поджидал Сидорыч.

– Гош, дай кольцо поносить,- попросил он.

– Пошел на хуй, старый воздушный пердон,- ответил я, но вежливым тоном.

– Уй, Гоша, пидер!
– взволнованно вскричал Сидорыч.- Почему воздушный?

– Газов много выделяешь,- объяснил я.

– Сосед ваш?- официальным тоном осведомилась Ирина.- Подадим на выселение.

– Уй!
– шумно сглотнул Сидорыч и уставился наИрину со злобой и опасением.

– А кроме всeго прочего он - американский шпион,- наябедничал я.- Его по рации " гондоном " называют .

– Фашист, значит,- сурово уточнила Ирина.- Лишим пенсии.

– Все, уeзжаю в Вашингтон,- решительно обиделся Сидорыч.- Меня здесь не любят.

– А есть за что любить?- спросил я.

Сидорыч ничего не ответил; ушел злобно к себе, хлопнув дверью и принялся настраивать рацию.

– " Хороший человек ", " хороший человек ",- послышался его крякающий голос,- я - " гондон ".

– " Гондон ", " Гондон ", вас понял. Конец связи,- ответили из Вашингтона.

В комнате на старенькой поломанной радиоле сидел кот Тихон.

– Не чучело!
– воскликнули мы трое в один голос.

– Вот ЭТА уже лучше,- заметил Тихон, глядя на Ирину.- Я, кстати, неговорящий.

Это я так, перед бабами выебываюсь. Иди на хуй, Тихон. Уже в пути,монотонно продолжал кот.

– Какая милая киска,- просюсюкала Ирина.

– Чо?!
– взревел Тихон. И сам же себе ответил.- Через плечо.

С этими словами он замаршировал к двери, отдал честь на пороге и скрылся из виду, бросив на последок:

– А у него уютно.

" У Парашина выпил ",- подумал я, провожая глазами кота.

– А у тебя уютно,- сказала Ирина.

– А нету,- ответил я.

Одним словом, наши Писатели окончательно ебнулись.

– Что сначала,- спросила Ирина,- водка или женщины?

– Дурак, - сказал я.- Конечно водка.

– А статья?- спросила Ирина.

– Водка - не статья,- невозмутимо парировал я.- Разливай.

– За что выпьeм?- заинтересовалась Ирина.

– За ногти,- туманно ответил я.

– В каком смысле?

– Она его за ногти полюбила,- объяснил я.- А он ее - за состраданье к ним.

– Покажи ногти,- попросила Ирина.

Я показал, и она спросила:

– А это что за кольцо?

– Это удивительная история,- объяснил я.- С тех пор и ношу.

– А ногу где расхуячил?

– Там же и расхуячил.

– Ногти у тебя грязные,- говорит она.

Как будто я сам не знаю!

ФИЛОСОФСКОЕ РАССУЖДЕНИЕ Я специально принюхивался - от меня действительно чем-то таким воняет Даже и не потом, а непонятно чем. Собаки, унюхав меня, тут же начинают жалобно выть, а женщины почему-то возбуждаются и ведут себя, как набитые дуры.

(КОНЕЦ ФИЛОСОФСКОГО РАССУЖДЕНИЯ )

Ирина почему-то возбудилась и повела себя, как набитая дура.

– Статья,- напомнил я себе, с трудом отсасываясь от тугих ирининых губ.

– Ты,- говорю,- забейся куда-нибудь в уголок, а я пока поработаю.

Ирина забилась в уголок, а я начал статью, и начал ее с таких слов:

" Историю эту мне поведал никто иной, как Ефим Парашин ".

По-моeму, такое начало должно было привлечь шоколадного читателя своей откровенностью.

Ох, и досталось в моeй статье Ябунову! Я злостно высмеял его фамилию, росчерк в конце подписи и прочие физические недостатки.

– Статья готова, объявил я.- Теперь я намерен унести тебя на крыльях любви.

– Неси, дятел,- откликнулась Ирина.

Мы юркнули в постель, я ухватил ее за левую персю (о, незабвенный Галушкин (да кто он такой, в конце концов?)!) и принялся громко читать ей свою статью.

– Прекратите!
– взмолился за стенкой Сидорыч.
– О, отпусти ее левую грудь!

– Пенсионер сходит с ума,- прокомментировал я.- " А еще Ябунов пердит в общественных местах, аки у себя дома "... Читателю будет интересно об этом узнать,- объяснил я Ирине.

– А по-моeму это перебор,- усомнился за дверью Тихон голосом дяди Володи.

– А по-моeму - очко!
– возразил я.- Читатель должен узнать всю правду.

– Я люблю тебя,- сказала Ирина.- А ты меня?- она пытливо заглянула в мои бездонные глаза.

– А нету,- ловко выкрутился я.

ФИЛОСОФСКОЕ РАССУЖДЕНИЕ Пожалуй, НИКОГДА не надо признаваться женщине, что ты ее любишь. Она тут же начинает воображать о себе Бог знает что.

Говорить женщине, что ты ее НЕ любишь, тоже, пожалуй, не надо. У женщин очень плохо с чувством юмора.

( КОНЕЦ ФИЛОСОФСКОГО РАССУЖДЕНИЯ )

– Не шути так,- попросила Ирина.- У меня очень плохо с чувством юмора.

– Печень?- поинтересовался я.

– Карма,- откликнулся Кришна.

– А ты, старый пень, откуда? А ну пошел, пошел назад к Димону!

– Уй, Гоша, пидер!
– заныл за стенкой Сидорыч.- Ну зачем ты называешь меня старым пнем?

– Вот зануда,- поморщился я.- Успокойтесь, пенсионер, за вами придут.

– А кто, кто придет?- продолжал настырничать немолодой шпион.

– Смерть,- пошутил я.

– Смерть - это хорошо,- неожиданно согласился Сидорыч и снова погрузился в пучину эфира.

– Уебывай и ты, Кришна,- по-дружески посоветовал я.- У меня гости.

– Гость в дом - бог в дом,- оправдался Кришна.

– Обойдемся без сопливых,- нетерпеливо крикнул я.

– Ты меня не любишь,- заплакали вместе Ирина, Кришна и Сидорыч за стенкой.

– Почему же нет?- уклончиво ответил я.

Тут они бросили плакать и полезли друг к другу обниматься. А Сидорыч-то был за стенкой! О б эту стенку головой как шарахнется!

– Ну, хватит,- сказала Ирина.- Ты уже не мальчик, она цепко ухватила меня руками и привлекла к себе.

– Откуда ты знаешь?- удивился я, не пытаясь, впрочем, высвоводиться.

– Дурак ты, Гоша.

Положительно, за последнюю неделю я узнаю о себе все болеe и болеe интересные факты, причем никто еще не сказал, что я умный.

ФИЛОСОФСКОЕ РАССУЖДЕНИЕ С женщинами просто невозможно говорить серьезно. Шутить с ними еще невозможней. Просто непонятно, что же с ними делать. Ну, не ебаться же, в конце концов.