Кольцо Афродиты

Серега вздрогнул и упал со стула.

– Гоша, ну, долго ты?
– надрывался Витек.- Иди же ко мне!

– Ничего не понимаю,- буркнул Шоколадный Читатель.- Если он пошел посрать, то при чем тут телефон? А если он пошел к телефону, то почему спускает воду?

Иродов глянул на него исподлобья и сказал:

– Ну и вафел ты, Шоколадный.

– Бегу, Витек!
– крикнул я, окончательно потеряв к Шоколадному всяческий интерес.

В туалете Витек срал на унитазе, спускал воду и приставлял трубку к бачку, развлекая Алису до моего прихода.

– Хорошо ли слышно, товарищ Крупская?

– время от времени справлялся он и , всякий раз получая утвердительный ответ, с упоением продолжал свое богомерзкое занятие.- А вот и Гоша!
– заорал он.

– Егорка?
– послышалось в трубке.

– У аппарата,- я забрал трубку у Витька.- Не балуйся водой,- прошипел я ему.- И перди не так громко. Я разговариваю.

Витек стал пердеть тише и оставил водобачковый шнур в покое.

– Егорка?
– продолжала осведомляться Алиса.

– Да у аппарата я, у аппарата!

– Ты, небось, голодный?

– Почему?

– А это не у тебя в желудке урчало?

– Не у меня, у Витька. И не в желудке, а в жопе.

– Хм... Он что, голодный?

– Как вам сказать... Он срет.

– Хм.. А ТЫ голодный?

– Как вам сказать... во всяком случае, я не сру [2] .

– А что ты делаешь?

– Смотрю, как срет Витек. Ну, и с вами беседую, ясен арафат.

– Значит, голодный.

– Ну, хуй с ним,- согласился я.

– Тогда приходи ко мне ужинать,- пригласила Алиса.-- Только... без этой твоей

ужасной Ирины.

– За это,- говорю,- не беспокойтесь. Она уже ножки свесила. А придти приду. Только досмотрю, чем у Витька все кончится.

У Витька все кончилось с блеском, и я, урча от голода побежал к Алисе.

– Один?
– почему-то шепотом спросила Алиса.

– Один,- также шепотом ответил я и, понизив громкость до шевеления губ, добавил.- Витек почему-то дома остался.

– А Серега с Пашкой?

– Тоже,- говорю.- А Гагарин - тот совсeм ушел.

– Проходи,- по-прежнему не повыщая голоса прочревовещала Алиса.

В гостинной было темно, лишь мерцали отблески трех свечей: первой, второй и третьей. Меж свечами поблескивала бутылка с шампанским, а еды не было никакой.

– Где еда?
– спросил я.

– А ты что, голодный?

– Уй, Алиса, обиженно завыл я.- Да вы меня обманули! Зачем?

– А как ты думаешь?

– Из подлости?
– предположил я.

– Не угадал.

– Под горячую руку?

– - Ты, Егорка, какой-то...

– Знаю,- говорю,- дурак.

– Угадал.

– Могли б и по телефону сказать,- буркнул я и начал собираться.

– Постой,- остановила меня Алиса.- Вспомни, что тебе Ирина про меня говорила.

– Ну...- задумался я.- А! Что у вас глаз вставной!?

– С-скотина!
– прорычала Алиса.

– Согласен,- вежливо кивнул я.- А челюсть у вас нормальная?

– А что тебе до моей челюсти?

– Мне-то,- говорю,- ничего. А вот Писатели Наши на ней зациклились.

– Челюсть,- говорит Алиса, краснея,- у меня нормальная. А вот зубы вставные.

– Всe?

– Лучшая половина.

– Да,- говорю, - блядь, не повезло вам.

– Хочешь меня утешить?

– В крематории,- говорю, - утешитесь.

– Верно,- подтвердил Витек.- В крематории хоть кто утешится.

– Посрал?
– неприязненно осведомилась Алиса.

– Да я и не срал вовсe,- смутился Витек.- Так, взбзднулось... Сложное слово,- оживился вдруг он.- ВЗБЗДНУЛОСЬ... Шипящих много.

– Тогда уходи,- сказала Алиса.

– Ладно,- говорю,- идем, Витек. Пока, Алиса.

– Да я один пойду,- предложил Витек.- Чтоб не смущаться.

– Гоша, открывай шампанское.

Витек остановился в дверях.

– А!
– говорит.- Ну, на шампанское-то я останусь.

– У нас всего два бокала,- строго сказала Алиса.

– Вот блядь,- сочно выругался матом Витек.- Во всем помеха.

И, покачивая головой, ушел.

Я открыл шампанское и разлил его по всeй комнате - Алиса опять соврала:

бокалов не было никаких.

– Вы меня все время обманываете, попенял я.- И глаз на меня положили. И друзей моих выгоняете.

Я перечислял, и список моих обид становился все больше и больше.

– Вы дьявол, а не женщина,- подытожил я.

Алиса зарделась.

– Ну,- говорит,- ты меня возбудил.- Вылижем шампанское?

– Дура,- говорю,- его не лизать, а пить надо.

Мы стали ползать по всей комнате, как Хорьки, и слизывать крупные капли шампанского с мебели.

– Да,- говорю, - Алиса, с вами не соскучишься.

– Со мной,- говорит она,- не соскучишься. Потанцуeм?

– А нету,- говорю.- В смысле, музыки.

– Есть,- отвечает она и нажимает клавишу магнитофона. Из магнитофона полилась какая-то развязная мелодия - не то Моцарт, не то Розенбаум.

– Вальсируeшь?
– спросила Алиса.

– Чо?

– Вальс, говорю, танцуeшь?

– Не, - отвечаю,-просто слушаю музыку.

– Да нет, я имею в виду - в принципе: вальсируeшь?

Я встал и покружился на месте.

– Типа,- говорю,- такого?

– Типа,- согласилась она.- Подробности письмом. Счас научу, в общем.

Мы долизали шампанское и закружились в огненном ритме вальса. Рука моя обнимала Алисину талию, ножки шустро перебирали по ковру, с хрустом давя неуклюжих тараканов. Протанцевав три круга по комнате мы рухнули на диван и заснули.

Проснулся я под вечер. Свечи догорели, шампанское испарилось, жизнь выглядела ужасно. Я разбудил Алису и предложил ей до прихода отца подмести с пола тараканов.

– Пусть лежат на счастье,- загадочно улыбнулась Алиса.

Не знаю, что за счастье в дохлых тараканах, но Алиса, махнув на уборку рукой, подсела ко мне и прошептала в ухо:

– Колобок-колобок, я тебя съем.

– Уй, блядь!
– испугался я.- Не ешь меня. Я не колобок.

– Съем,- настаивала Алиса, щелкая вставными зубами в опасной близости от моего носа, приближаясь ко мне, словно диск циркулярной пилы. Я вжался в диван.