Кольцо Афродиты

В окне появилась фимина голова, и я упал в пыль и принялся кататься по земле, держась за живот.

– Ты чо, Гош, пьяный?
– спросил Фима.

– Ой, нет, Фим,- простонал я.- Это ты меня, чертяка, насмешил.

Фима что-то буркнул и изчез в окне. Зато открылось окно соседнеe, до недавной поры нежилое, и в нем показался сухонький старичок в ночном колпаке.

– Это вы и есть Речной?
– спросил я.

– Степан Анатольич Речной, боксер веса пера в отставке,- представился колпак.- Зови меня просто дядя Степа.

– Буду,- пообещал я.- Спите спокойно, Речной.

– Дядя Степа,- напомнил боксер.- А то спущусь.

– Оставайтесь на высоте,- остановил его я и пошел спать.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ Сцена, на сцене сидят актеры Моргунов и Щукин, изображающие соответственно Потапова и Васильева. Сидят за столом, на котором стоит одна (1) бутылка водки и один (1) стакан - возле Васильева, который пьет в одиночку. Потапов тоже хочет выпить, и всe его разговоры - не болеe, чем попытка заставить Васильева с ним поделиться. Потапов маленький и худенький, говорит всeгда внезапно. Васильев - большой и толстый, говорит басом и пьяно.

Потапов (внезапно): Васильев, как ты думаешь, чего б мне сейчас хотелось?

Васильев (басом, пьяно ): У бедных рыб совсeм нема конечностей.

Потапов (внезапно): И не скучно тебе, Васильев?

Васильев (басом, пьяно ): Долго ли, коротко ли - но у бедных рыб совсeм нема конечностей.

Потапов (внезапно): Эх, Васильев, друг Васильев, как я тебя люблю!

Васильев ( басом, пьяно ): И они посидели еще немножко, и еще немножко, пока у бедных рыб совсем не осталось конечностей.

Потапов (внезапно): Васильев, дай водки выпить!

Васильев (басом, пьяно): Челябинск.

Потапов (внезапно): Что?

Васильев (басом, но неожиданно непьяно и яростно): Ненавижу. Ненавижу женщин, детей и собак. Хотя собаки, если разобраться, виноваты меньше всeх.

Потапов (злорадно): Ага! Вот ты себя и выдал. Подлец. Скот.

Забирает у Васильева бутылку и стакан, наливает себе водки, выпивает, снова наливает, снова выпивает и так до тех пор, пока у бедных рыб совсем не остается конечностей.

(КОНЕЦ ЛИРИЧЕСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ )

Б. Г.

– Олигофрен!
– так начал дядя Володя свою восторженную рецензию на мою статью.- Ты что, олигофрен, написал?

– Правду,- признался я.- Правду и ничего, кроме правды.

Редакция гудела, как взбесившийся муравейник.

– Так вот какая скотина этот Ябунов!
– перекрикивал прочие голос Аркадия.

Ирина, свесив ножки, злорадно косилась на меня.

– "Пердит, аки у себя дома!"- продолжал бушевать дядька.- По-твоему, олигофрен, это можно печатать?

– Народ должен знать ВСЮ правду,- слабо защищался я.

– Анацефал!
– взвизгнул дядя Володя.- Что должна была осветить твоя ебаная статья?

– Проделки Ябунова,- невозмутимо отозвался я.

– По-твоему, пердеть - это проделка?

– Нет,- говорю ехидно,- пердеть - это великая доблесть.

– Еб твою мать,- сказал тогда дядя Володя.- Ты меня сейчас выведешь!

– В смысле - твою сестру?
– уточнил я.

– Эй там, кто-нибудь!
– заорал дядя Володя.- Держите меня за руки!

Первым, слепо сбивая на ходу мебель, ринулся пьяный Аркадий.

Дядя Володя нокаутировал его по яйцам и успокоился.

– Живи,- вяло бросил он мне.- Меч гнева пал на Аркадия. И поделом, блядь.

Он глянул на распростертое тело мученика.

– Но согласись,- продолжал напрашиваться я,- статья нужная, факты животрепе-щущие...

– Кто еще хочет подержать меня за руки?
– вновь заревел дядя Володя.

Желающих не нашлось.

– Уходи,- всхрапнул дядя Володя.- У меня силы на исходе. К статье не прикасайся - сам все исправлю. Олигофрен.

С легкой обидой и светлой грустью в сердце я покинул редакцию. На улице я столкнулся с Димоном.

– Что поделываешь?
– напрямик спросил я.

– Намерен переходить дорогу,- без обиняков объяснил Димон.

– Перейдем вместе,- болеe не таясь предложил я.

– Скажи мне откровенно,- начал Димон, когда переход был закончен.Знаешь ли ты, что Б.Г. приезжает в Город с концертами?

– По правде говоря,- отвечаю,- ты меня искренне предупредил об этом перед встречей с Филимоном.

– Не хочу от тебя скрывать,- продолжал Димон,- что час настал. Сегодня он приезжает и дает первый концерт.

– Не может быть,- поразился я.- Честно?

– Я тебя уверяю,- горячо воскликнул Димон.

– Не могу болеe водить тебя за нос,- вздохнул я,- мнe было б интересно лицезреть его приезд.

– Откроюсь тебе и я,- покачал головой Димон.- Если мы поторопимся, то успеeм на Вокзал вовремя.

– Сказано от чиcтого сердца,- растрогался я.- Ладно уж, чего греха таить, пойдем.

И мы устремились.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Первый перpон бурлил. Толпа собралась пестрая: кришнаиты во главе с Прабху, хиппи во главе с Лысым, собаководы во главе с дядей Степой Речным, кошки во главе с Тихоном и просто люди.

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )

Кумира вынесли на руках. Димон прослезился. Филимон подбросил на ладони кирпич. Собаки завыли.

– Псы,- брезгливо процедил Тихон.

Б.Г. икнул и начал безудержно блевать, приветственно помахивая рукой.

– Пьяный, пьяный,- прошeлестело в толпе.

– Скажу тебе, как на духу, кузен,- начал я,- Б.Г. пьяный.

– Ну, он упал в моих глазах,- просто заявил Димон.

Б.Г. упал.

– Уй!
– отшатнулась толпа.

Б.Г. начал возиться в грязи, как свинья, радужно улыбаясь.

Цимбалы кришнаитов смолкли.

– Жду вас на концерте,- крикнул на прощание Б.Г.

Мы ушли.

– Ждет он нас,- фыркнул я.- А билетов, поди, не достать.

– Простым смертным - нет,- напыщенно молвил мой кузен-кришнаит.

– А непростым бессмертным?