Коллежский секретарь. Мучительница и душегубица

– А с того, что знают он о разбойниках наших из Волчьего рога. Ты понимаешь, что это значит? Не чисто дельце они обладали.

– Как не чисто? Они все в лучшем виде сделали и тебе, Иван Александрович, портфель Соколова уже передали. Не так ли?

– Так ли! Но в том портфеле нет ничего.

– Как нет? Ты про что?

– А про то! Токмо листы гербовой чистой бумаги в том портфеле были. Хитрый этот Сколов. Провел нас как мальчишек.

– Вот оно что! Но тогда по шайке Волчьего рога ему ничего не известно. Врет. Нет у него ничего. А банда уже далеко от Москвы.

– Так они уже того? – тихо спросил начальник канцелярии.

– На том свете, Иван Александрович, дают отчет про дела свои.

– То хорошо. Концы в воду спрятали. Но дело Тютчева все еще у Соколова. И угораздило тогда Салтыкову засаду для него устроить. Дурная баба. Ревновать вздумала. Было бы к кому. А то капитанишка плюгавый. Соколову велено было заниматься убиенными холопами, а его стервеца вот куда понесло.

– Заканчивать стоит сие дело, господин статский советник. А не то многие головами расплатятся за грехи свои. Хотя мы с тобой здесь ни при чем. Но тем сказать стоит, дабы подумали покуда не поздно.

– И как его закончить? Если бы я знал, то давно бы закончил. Но дело-то непростое. Из Петербурга ноги его растут.

– Отдай Соколову дела по десятку холопов. Подлинных дел. Пусть там копает. Но за эти границы его не пускать.

Статский советник задумался. Дурново дал дельный совет. Вот человек! Ума палата. Такому бы в прокуроры выйти. Ведь верно! Посоветовать Хвощинскому передать дела, изъятые по его приказу из архива. И путь занимается. Делу быть длинному. И Соколову с Цициановым занятие, и им докуки не будет.

– Но как отдать Соколову со товарищи, те дела так, чтобы они о нашей хитрости не прознали, Федор Петрович?

–Проще простого, Иван Александрович. Они ведь меня допросить желают? Так?

– Так и что?

– Так пусть они меня допросят, а я им «под страхом пытки» все и поведаю. Они с моими показаниями к тебе, а ты к Хвощинскому. Вот все и сладится.

– Верно! Золотая голова!

– Но дела нужно с толком подобрать, о которых я рассказать могу. С Хвощинским стоит посоветоваться. А уж потом путь берут меня, сердешные.

– Сейчас же к нему еду. А ты отсюда ни ногой. Я под дверями крепкий караул поставлю. Никто сунуться не посмеет.

– И еще у меня хорошая новость для тебя имеется. Вот бумаги от Семена Васильевича Львова. Теперь ниточку по взяткам до нас с тобой не дотянут.

– Верно ли? Так быстро все обделал, Федор Петрович? Да когда ты все успел?

– Разбойников упокоил и сразу к Львову. Вот все и поспел, Иван Александрович…

***

На следующий день коллежский секретарь Соколов прибыл в присутствие и готовился к борьбе с начальством. Но все обернулось совсем не так. Начальник канцелярии разрешил ему допрос надворного советника Дурново сразу.

– Дело нужное, Степан Елисеевич. И ежели виноват господин Дурново, то отвечать станет по закону. Но допрос надворного советника может производить чиновник равного ему чина или выше его. Ты же, сударь, только коллежский секретарь. И сам вести допрос чиновника юстиц-коллегии господина Дурново не можешь.

– Князь Цицианов – надворный советник, Иван Александрович.

– Он представитель Сената и может показания у Дурново взять! И не обижайся на меня, Степан Елисеевич. Повздорили мы с тобой немного. Не помни зла.

Цицианов был удивлен поведением начальника канцелярии не менее Соколова.

– Неужели испугался? – спросил он Степана.

– Как-то все быстро произошло. Слишком быстро.

– Но допрос он нам разрешил. И это главное. Мы же к этому стремились. Посмотрим, что можно вытрясти из старого сутяги.

– Да уж как-то легко он сей допрос разрешил, князь.

– Разрешил и ладно, Степан Елисеевич. Допрашивать его лучше в застенке разбойного приказа. Там обстановка расположит его к разговору.

– Действуй, князь.

Глава 11

Куда приведет нить?

Ноябрь 1763 года

1

Москва.

Следственная канцелярия (разбойный приказ)

Допросная комната.

Надворный советник канцелярии юстиц-коллегии Федор Петрович Дурново по делу о нападении на коллежского секретаря Соколова, не сообщил ничего. Божился что про сие ничего ему не ведомо. Но вот про дела салтыковские изъятые из архива соловьем стал разливаться.

Он сообщил об убийстве 12-летней девочки Прасковьи Никитиной, что состояла при барыне своей Дарье Николаевне Салтыковой в горничных. Свидетельства о том были в полицейском протоколе осмотра тела, и также было свидетельство священника церкви Иоанна Белоградского отпевавшего покойную.

Также сообщил письмоводитель об убийстве 19-летней Феклы Герасимовой. Тело, которой было предоставлено для осмотра 1-й полицейской команде, и про то был составлен протокол.

Зверские убийства крепостных заставили Цицианова содрогнуться.

– И то было свершено Дарьей Салтыковой? – спросил князь.

– Похоже на то, но сие дело было в ведомстве полиции, Сыскного приказа и сенатского отделения, и я слыхал о нем токмо потому, что вел записи для юстиц-коллегии. В нашем ведомстве сим не занимались. Я же по долгу служебному про то ведаю.

– И кто вел сие дело от прокурора Сыскного приказа? Кто? – спросил Цицианов.

– Чиновник Сыскного приказа коллежский советник Рябинин, – честно признался Дурново. – И он те дела завершил, и невиновность Дарьи Салтыковой довел. После чего помещицу от всех следственных докук было велено освободить. И приказ про то отдал сам прокурор Сыскного приказа Хвощинский.

– Ты знаешь чиновника Рябинина лично, Фёдор Петрович? – спросил Цицианов.

– Слышал о нем, но личного знакомства не имею.

– Дале про какие дела еще знаешь, Фёдор Петрович?

– Дело крепостного мальчишки помещицы Салтыковой. Имени сейчас уже не могу вспомнить. Его на морозе обливали водой холодной, а затем кипятком поливали. Мальчишка три часа то терпел и так орал, что вскоре себе горло сорвал, и токмо шипеть мог. Сие происходило не в Москве, но в имении Салтыковой. Но не в селе Троицом, а в ином. Где сие было не помню. Но в деле то есть. Его утром уже мертвого доставили к барыне, а она велела его похоронить. Но священник тамошний, увидев тело, отпевать его не стал, а велел везти в полицию в Москву. Но и то дело вскоре замяли, и Салтыкова вышла из воды сухой.