Коллежский секретарь. Мучительница и душегубица

–Ты про сие не думай. Мы позаботимся об том, чтобы больше никто и ничего не сказал. Пусть исчезнет донос! Схороним концы в воду.

–Но наши разбойнички из Волчьего рога могут распустить свои языки. Не боишься, Иван Александрович?

–А ты о них позаботишься, Федор Петрович. После того как они сделают дело и воротятся за наградой, ты скажешь, что хочешь вывести их по тайному ходу из подвалов, дабы никто не видел.

–А далее приказать нашим, чтобы их там и оставили?

–Нет, Федор Петрович. Людей из канцелярии использовать нельзя. Лишние глаза и уши.

–Но как же тогда?

–Сам все обделаешь. Тебе не впервой.

–Стар я уже для таких дел, Иван Александрович. Но сейчас так и быть. Все сделаю. Ты прав, никто про сие более знать не должен.

–Зря я тогда Соколова на сие дело поставил, Федор Петрович. Зря. И ты тоже присоветовал. А он вон как вцепился – хуже пса цепного.

–Подал бы он сам в отставку. С таким чиновником дела иметь нельзя. Сколь с ним было говорено – все без толку.

–Хорошо, что таких как он у нас мало. Да и в Петербурге в сие дело вцепились крепко. Кто мог знать, что так будет?

–Дак дело еще не закончено, Иван Александрович. Салтыковская родня такоже не дремлет.

–Родня то родней, Федор Петрович, но все может и против Дарьи повернуться. Кто их столичные дела разберет? А ежели так, то ей и лишнего припишут. У нас так всегда.

–Думаешь могут? Дак ведь жалоба холопья! Где сие видано? При царице Анне кто мог на своего дворянина жалобу подать? Да и матушка Елизавета в такое николи не влазила. А нынче что?

–Оно так, Федор Петрович, так. Но ныне у нас иная императрица. Она с философами в переписке состоит! Однако, на душе у меня неспокойно. Ведь в чин должны произвести вскорости. А там все едино. Даже ежили в отставку, но с пенсионом действительного статского советника. Успеть бы получить.

Глава 10

Разбойники

1

На улицах Москвы: нападение на Соколова.

Август 1763 года.

Соколов сидел в коляске, прижимая к груди портфель. Он ждал нападения. И если он рассчитал все правильно, таковое произойдет. Больше всего Степана беспокоило то, что он не позаботился о страховке. Не стоило в сем деле действовать одному. Слишком самонадеянно. А ежели сейчас его пырнут ножом в бок? Потом ищи свищи. Никаких следов.

Хотя нет. Они не решатся его убить. Слишком рискованно.

Коллежский секретарь внимательно смотрел по сторонам. Где они нападут? Не зря же его коляску так долго задерживали и не давали ему выехать. За это время начальник канцелярии предупредил кого следует.

Они заберут портфель. Но никто не знает, что там просто чистая бумага. Вот взбелениться Иван Александрович, когда узнает, что выудил пустышку. Хотя, зная его и его покровителей, можно быть уверенным, что эта попытка будет не последняя.

– Барин, – возница повернулся к Соколову. – Не свернуть ли нам? А то народу здесь прорва. Не проедем быстро. А, ежели, свернем в проулок, то я через полчаса на месте буду.

–Давай! – согласился Соколов. – Чем скорее, тем лучше.

Коляска свернула в проулок. И сразу же за поворотом, на Соколова упал кто-то тяжелый. Степан даже не понял, откуда свалилось на него это тело. Но мужик был здоровенный, и сразу подмял его под себя.

Громадная ладонь зажала ему рот, и кто-то рванул портфель из его рук. Возница заголосил было «Грабят», но удар ножа в бок прервал его крик, и он превратился в булькающий звук.

Соколов дернулся, но освободиться не смог. После этого последовал удар по голове, и коллежский секретарь лишился чувств…

2

В доме у Степана Соколова в Москве.

Очнулся Степан у себя дома. Над ним было взволнованное лицо денщика. Рядом с ним князь Цицианов.

– Степан Елисеевич! Барин! Что же это такое? Тебя убить хотели. Князь мне сказал.

– Как я оказался дома? – спросил Соколов.

– Князь тебя доставил, Степан Елисеевич.

Соколов посмотрел на Цицианова.

– Князь, как ты нашел меня?

– Случайно, Степан Елисеевич. Я ехал в присутствие, после того как довел до сведения Салтыковой, что она отстранена от управления имуществом. И услышал, как бабы кричали, что де барина какого-то до смерти убили. Я бросился к тому месту и увидел что это тебя уработали. Но оказалось, что ты выжил, слава богу, и даже не ранен серьезно.

– Они не хотели меня убивать, князь Дмитрий.

– Но твой возница мертв. Прирезали ножиком супостаты.

Соколов посмотрел на денщика:

– Видишь, а ты со мной быть хотел сегодня. Не зря я дома тебя оставил. А то лежал бы сейчас холодный.

– Дак ежели я был бы с тобой, барин. То и ты, и я были бы здоровы и живы, а твой супостат мертв.

– Это ты не видал того мужика что свалился на меня. Громадный такой. И я скажу, что если бы он убить хотел, то убил бы.

Цицианов возразил:

– А я думаю, что убить тебя они хотели! Но что-то напугало их.

– Поверь мне, князь. Если бы желали, то убили бы. А интересовали их мои документы, что были в портфеле.

– Никакого портфеля я там не обнаружил, Степан.

– Так и должно быть, князь.

– А что было в портфеле?

– Дело по капитану Тютчеву.

– Что? – вскричал Цицианов. – Они забрали дело? Как же это, Степан? Да если они донос изъяли…

– Не причитай, князь. В портфеле были только чистые листы. А дело у меня в доме спрятано. Я специально им такую ловушку подстроил. И наш начальник канцелярии попался на крючок.

– Так ты сам сие подстроил, Степан Елисеевич? – вскричал князь. – Зачем? Ты сильно рисковал.

– Я же сказал, что в их планы мое убийство не входило. Я даже удивлен, что они возницу убили. Могли и без трупов все дело обладить по-тихому.

Соколов жестом приказал денщику удалиться. Тот понял барина без слов. Он станет с князем говорить по делам службы и лишние уши ему не нужны.

Когда дверь плотно затворилась Цицианов сказал:

– Зря ты сам полез, Степан. Так рисковать не стоило. Или думаешь, что они окрика из Петербурга убоятся?

– Ничего я не думаю, князь. Просто делать-то нужно что-то. Вот я и делаю. Хотя насчет риска ты прав.