Колония лжи

События последних дней отпечатались на его лице, как, наверное, и на моем. До сих пор не могу поверить, что все это происходит здесь, в Шотландии, в Соединенном Королевстве. Эти палатки с детьми в грязных спальниках на голой земле. Эти дети, за которыми никто не присмотрит, о которых никто не заботится должным образом и которые уйдут отсюда, только если убедят кого-то с той стороны забора вмешаться и принять их к себе.

— Поговорим? — вполголоса спрашиваю я, и Бобби кивает.

— Они все время спрашивают, где их папа. Что с ним случилось? Почему?

— Как думаешь, то, что рассказала та женщина — о мужчине, которого связали и бросили в костер, — может быть правдой?

Ответа на этот вопрос нет ни у кого из нас, а у меня из головы не выходит еще один, тот, который я даже не могу произнести вслух: если власти сжигают выживших, не создают ли они тем самым таких, как Келли? Она ведь тоже была выжившей, пока ее не вылечили огнем. Возможно, сестра знает, появились ли другие такие же, но спросить ее я не могу.

— И то сканирование, которое он не прошел. Что они искали?

— Я тоже об этом думаю. Сначала предположил, Что цель сканирования — проверить и подтвердить наличие у нас иммунитета. Но если так, то зачем тогда запирать нас на целые сутки, чтобы убедиться, что мы не инфицированы? Должно быть, сканирование проводится для обнаружения выживших. Это единственный подходящий ответ.

— Похоже, и другие так же думали. Но Эдриана и Джейкоб говорили, что их отец не болел, а значит, и выжившим быть не мог. Тогда вопрос, почему он не прошел сканирование? Уверен, они говорят правду.

— Может быть, они не знали, а он смог скрыть это от них?

— Как можно сканированием идентифицировать выживших?

— Может быть, — шепчу я, — власти уже определили причину эпидемии, но скрывают это от всех. На Шетлендах нам удалось узнать, что причиной заболевания была антиматерия. Помнишь, я тебе рассказывал? Может быть, в выживших есть что-то от этой антиматерии, и потому они заразны. Если так, то, возможно, сканирование позволяет находить след антиматерии или чего-то другого, столь же необычного.

— Может быть, — соглашается Бобби. — Но в новостном выпуске, который мы смотрели в изоляторе, сказали, что причина эпидемии до сих пор не установлена.

— А если они лгут? Только почему?

В палатке хнычет во сне Эдриана. Бобби заглядывает внутрь, гладит ее по волосам, и девочка успокаивается. В его взгляде боль; дети — напоминание о том, чего он лишился.

А ее отец? Что с ним сделали?

Неужели действительно бросили в костер и сожгли заживо?

Как Келли.

Есть кое-что, о чем я стараюсь не думать, от чего пытаюсь отвлечься, но к чему постоянно возвращаюсь. При мысли об этом внутри все содрогается, и только напряжением сил мне удается скрыть тревогу и озабоченность. Если Шэй вывезли за пределы карантинной зоны — где с выжившими поступают так, как здесь рассказывают, — то что они сделали с ней?

Пусть это и выглядит безнадежным делом, я должен попытаться найти ее. Келли обещала помочь, но какая от нее польза? Даже если сестра отыщет Шэй, сказать об этом мне она не сможет, если только рядом не окажется умирающий, который выступит посредником.

Есть еще Бобби, но хотя он и сидит сейчас рядом со мной, те дети в палатке ближе и дороже ему, чем кто-либо еще.

— Мне нужно как можно скорее выбраться из зоны, — говорю я. — Рассказать людям о причине эпидемии и найти Шэй. Но ты ведь со мной не пойдешь, да?

Похоже, ему даже стало легче оттого, что я первым заговорил об этом.

— Нет, приятель. Мне нужно остаться. Ты иди, спасай мир, а с меня хватит и двух этих детей.

— Ладно. Я понимаю. — Я и в самом деле понимаю его, хотя предпочел бы пойти вместе с ним.

— У тебя получится, — говорит Бобби, словно в ответ на мои невысказанные мысли. — То, что вы сделали с той девушкой… Вас теперь ничто не остановит, верно?

— Да.

— Но прежде… — Он показывает на планшет. — Завтра я похожу здесь, поснимаю. А потом ты возьмешь планшет с собой и покажешь людям, что тут творится. Может быть, это как-то поможет.

12 КЕЛЛИ

После завтрака, когда Кай и Бобби получили по порции самой омерзительной в мировой истории водянистой овсянки, их имена зачитывают в списке тех, кому надлежит явиться с вещами к воротам.

Они идут туда вместе, но в последний момент Бобби останавливается, сгибается в три погибели и хватается за грудь.

— Ох, что-то прижало, — жалуется он сопровождающей их женщине.

— Очень жаль. Тогда вам идти нельзя. Я запишу вас на прием к врачу, но придется подождать. Список длинный.

Она вручает Каю какие-то бумаги и карточку.

— Покажете это охранникам у ворот и садитесь в автобус, который идет в город. На карточке адрес хостела, где вам предоставят комнату. Автобус сделает там остановку. Завтра день на обустройство, а потом, на следующее утро, обратитесь в рабочую команду номер тринадцать.

Пора прощаться.

Кай кивает Бобби, протягивает руку, но мужчина вдруг делает шаг навстречу и неловко обнимает его.

— Надеюсь, ты ее найдешь. Будь осторожен.

— Спасибо. И ты тоже.

— На всякий случай. — Бобби вкладывает в ладонь Каю свернутые в трубочку деньги, а когда мой брат пытается возразить, добавляет: — Не спорь. Просто возьми. У меня есть еще. И банковские карточки, если они действительны. А у тебя, Джон, ничего.

Кай кладет деньги в рюкзак, вешает его на плечо и с бумагами в руке идет к блокпосту.

Охранник проверяет документы, кивает и по рации предупреждает солдат у ворот. Кай направляется к ним, минует ворота и выходит из карантинной зоны.

Все часовые на периметре зоны в костюмах биозащиты. У тех, кто, как мой брат, идет через ворота, никакой защиты нет. У них иммунитет. Они не опасны.

Но как только мы удалимся от границы зоны, ситуация изменится. Там, с той стороны, иммунитетом обладают далеко не все, и никто не носит защитный костюм, потому что оно туда пока еще не проникло. Пока… Но скоро все будет по-другому. Никакие заборы, никакие солдаты не смогут остановить меня.

13 КАЙ